Что такое нефор в дагестане
Розовый парик вместо хиджаба. Дагестанская «неформалка» Нина Церетилова — о суде за детей, домашнем насилии и о том, каково быть другой в традиционном патриархальном обществе
Казалось бы, неформалы остались где-то далеко в нулевых. Однако в Дагестане неформалами могут называть людей, которые выглядят и живут не по религиозным канонам, принятым большинством. Сейчас Нине Церетиловой 33 года, большую часть из которых она жила по исламским обычаям и носила хиджаб. А четыре года назад отказалась выглядеть как большинство — на смену традиционной одежде пришли короткие стрижки, пирсинг и татуировки. Яркая внешность стала поводом для непонимания — сейчас бывший муж Нины пытается отсудить у нее право воспитывать детей. Нина рассказала, как старается быть свободной в ортодоксальном обществе и о том, чего достаточно, чтобы стать в нем нефором.
О традициях и выборе
Я росла не в самой классической исламской семье в Тверской области. Мой папа аварец и мусульманин, а мама русская христианка, она не поменяла религию после замужества. В семье я жила недолго, большую часть времени меня воспитывала моя русская бабушка. Но спустя 17 лет брака папа глубоко ушел в религию — решил, что мне надо покрыться [носить хиджаб]. Сложно сказать, что после этого исламские традиции в семье полились через край. Но папа заставлял совершать намазы [молитвы] и всячески способствовал тому, чтобы я тоже была религиозной. Странно, что двух моих братьев эти новые правила не касались — их ни к чему не принуждали. Видимо, корень зла был в женской половине семьи.
Так, с 12 лет я начала носить хиджаб и папа устроил меня в исламский институт в Дагестане.
Это довольно типичная ситуация, когда отец вместо классической школы отправляет девочку в такое заведение, чтобы она получила традиционное мусульманское воспитание. Считается, что чем раньше это сделать, тем лучше. Все предметы касались религии. Там не было светского образования, к которому мы привыкли в обычных российских школах.
Ты полностью погружаешься в обучение, где впитываешь установки, что если сделаешь что-то не по канонам, это будет грех. С моей стороны не было протеста. В 12 лет человек еще ребенок, даже не подросток. Плюс я способна к адаптации, и всё это мне казалось верным и правильным. Даже несмотря на то, что моя мама ходит в христианскую церковь, а я что-то другое транслирую. Мама меня не переубеждала и дала возможность быть другой.
Мое следование традициям — выбор отца, общества, в котором я находилась, но не мой личный. Поэтому путь к себе у меня был очень долгий, из-за того, что в раннем возрасте меня отправили учиться в такое заведение.
Через три года, после учебы в исламском институте, я вернулась в Тверскую область, где жили родители, и год ничем не занималась. Потом директор увидела меня и маму на дне города и предложила вернуться в школу. Я согласилась. Но даже когда я училась в обычной школе, то единственная носила хиджаб и полностью транслировала традиции. В поселке совершенно не было людей, которые ходили бы так же, как и я. Это не мешало мне вести активный образ жизни в школе, я была старостой. Иногда носила одежду ярких цветов, а в платке могла пойти на сельскую дискотеку.
О замужестве, которое обернулось насилием
Если бы папа заставлял меня выйти за какого-то старого мужчину, который мне неприятен, я бы, конечно, противилась. Но я встретила будущего мужа, когда мне было 14, и меня засватали. Для папы, наверное, всё это приняло выгодную форму — мой будущий муж мусульманин, отец был очень рад этому.
В 18 мы поженились, а через шесть лет я ушла от мужа. Было множество факторов, но основной — насилие: он бил меня, даже когда я была беременна.
Многие поддерживают бывшего мужа, потому что в их семьях происходит то же самое. Осуждают, что я говорю об этом. Их логика такова: терпело старшее поколение — терпи и ты, раз вышла замуж.
Люди поддерживают здесь очень тесные связи между собой. Родственники — бабушки, дедушки, тети, дяди — и соседи. С одной стороны, это сплоченность, а с другой — люди постоянно оглядываются друг на друга. Для них важно, что скажут и подумают окружающие. И это веками складывалось, так что сложно воспринять ситуацию по-другому, если рассматривать ее с точки зрения дагестанского менталитета.
Некоторые оправдывают жестокость религией.
Существуют хадисы пророка — можно сказать, предписания. Если жена тебя не слушается, сначала отлучи ее от постели. А потом можешь взять палочку и побить ее по определенным частям тела. Это часто используется как аргумент.
Традиции здесь играют большую роль, чем законы. Хоть я живу в Дагестане, а Дагестан входит в состав Российской Федерации, — мы приходим в суд и мой бывший муж не стесняясь говорит, что у него две жены, одна официальная, другая нет. И судья никак на это не реагирует. Было бы такое возможно в другой части России?
О том, как сняла хиджаб и почему было непросто от него отказаться
Мы разошлись с мужем, когда мне было 24 года, а хиджаб я сняла в 29. Есть примеры, когда девочки выходят замуж и их заставляют носить хиджаб. Потому что муж может диктовать такие условия.
Решение снять хиджаб было не спонтанным, я очень долго перед этим пыталась разобраться в себе.
Я видела разные варианты: мою маму, которая жила по-другому, совершенно разных друзей — и мусульманок, и атеисток, и христианок. И пыталась научиться жить, не оглядываясь на общественное мнение, понять, чего хочу. Я больше не хотела быть тем, кем меня назвали.
Я долго этого не делала из желания уберечь детей, боялась, что они могут пострадать из-за моей позиции. Продолжала носить платок — просто накидывала его или повязывала назад. Я довольно жесткий человек, и мне бы мало кто осмелился что-то сказать. Но я боялась, что кто-то будет внушать детям, что я сделала что-то неправильное. Правда, в один момент стало совсем сложно. Я понимала, что не могу больше предавать себя.
Религия здесь ни при чем. Просто это моя внутренняя потребность — не выглядеть как все. Жизнь в целом достаточно посредственная и серая, хочется разбавить ее яркими красками. Первое время я красила волосы в разные цвета или носила совсем короткую стрижку. Это был остаток того, что в свое время я не была бунтующим подростком. Но я быстро это добрала, и всё прошло.
Мои дети ходили в школу с религиозным уклоном. Когда они только поступали туда, а я приходила в школу с татуировками и короткой стрижкой, никто из учителей меня не осуждал. Но когда я пришла в школу на линейку и 95% мам были покрытые, а я отличалась, — естественно, ко мне было пристальное внимание.
Отношение детей зависит от того, что им транслируют дома, в том числе говорят, как относиться к людям, которые отличаются от них внешне. Ведь сами по себе дети не воспринимают тебя по твоей внешности — им важнее твоя энергетика, как ты с ними общаешься.
Моим детям всё интересно, и им было очень любопытно. Дочь, например, даже хвасталась, что у нее молодая мама, у которой татуировки и необычный цвет волос. Но когда родственники бывшего мужа говорили, что это неправильно, дети начинали задумываться.
Я транслирую свободу самовыражения и показываю детям, что они имеют право на увлечения, могут отличаться от других и не стоит относиться враждебно ко всему изначально. Учу дружбе, верности, честности и открытости. Я даю максимально возможные инструменты, чтобы у детей был выбор. Спрашиваю, что им нравится — какими хобби они хотят заниматься, будь то музыка, рисование или что-то еще.
О дагестанских неформалах
Я не до конца понимаю, почему меня называют неформалом. Ведь кажется, что этот термин никто уже давно не использует.
Создается ощущение, что мы застряли в 1990-х. Люди слушают ту же музыку, смотрят те же клипы и фильмы, что и во всем мире, — и видят в них совершенно разных людей. Но когда встречают на улице человека, который как-то отличается от них, всеми способами пытаются продемонстрировать, что абсолютно этого не принимают.
Когда я надеваю спортивный костюм кислотного цвета или джинсы, иногда представляю, что я турист. И то, как мне особенно было бы неприятно и тяжело понять, почему некоторые люди показывают на меня пальцем или смеются и почему так происходит.
Здесь не нужно прилагать больших усилий, чтобы выделяться. У меня есть подруга, у которой темные волосы и круги под глазами. Такая особенность внешности. Некоторым этого достаточно, чтобы называть ее нефором — готкой, эмо. Хотя, казалось бы, она не настолько ярко одевается и у нее не кричащая внешность. Знаю парня, который очень любит читать, но не рассказывает об этом друзьям. Потому что в почете иметь груду мышц и лезть в драки.
В Махачкале катастрофическая ситуация с мусором. Местная компания вывозила мусор на незаконный полигон, а в конце 2020 года перестала работать — и город утонул в отходах, которые не убирали неделями. Пункты сбора были только для галочки, всё свозили на полигон. В итоге близлежащие села тонут в мусоре, который или жгут, или закапывают, или бросают в реки.
Один мой знакомый встал на улице с картонкой, на которой было написано «Есть вещи поважнее нефоров», и предложил решать действительно важные экологические проблемы. На него обрушилось столько хейта, что ему пришлось удалить не только пост, но и свою страницу из инстаграма на время.
Он иногда ходит в «Дом 15», который считается рассадником нефоров. Это такое общественное пространство, куда может прийти любой желающий, независимо от взглядов. Там есть кафе, проходят выставки и творческие вечера. Туда часто приходят дизайнеры и художники, которые, вероятно, выглядят как-то иначе, и поэтому считается, что это показательное место. Раз ты туда ходишь — значит неформал.
В Махачкале несколько раз отменяли фестивали аниме. Я сама не была там ни разу, но слышала. Возможно, логика противников аниме в том, что это яркие и нереалистичные мультики и персонажи в них такие же и очень похожи на нефоров. Скорее это какой-то триггер сработал, вряд ли кто-то глубоко разбирался в содержании. Это как «Дом 15»: даже если ты там не был и не знаешь, кто туда ходит, всё равно осуждаешь.
Вот такое разделение внутри общества на своих и чужих. В Дагестане часто находят поводы для того, чтобы провести это разделение. Даже в религиозном плане.
Например, есть классическое духовенство, это официальное направление религии. Они толерантные и спокойно доносят свои идеи. И есть, например, радикалы, которых можно узнать по усам, особо выбритым, и подвернутым штанам, у них своя трансляция религии. Радикалы не считают своими братьями и сестрами представителей классического направления.
Я знаю многих ребят, которые не смогли жить по местным обычаям и уехали отсюда. Но здесь также много людей, у которых пожилые родители, или они замужем, или у них, как у меня, бизнес, и они не могут отсюда переехать. Быть не таким как все, но хотеть тут жить и развивать свой край — очень энергозатратная позиция здесь.
Думаю, если бы я изначально строила свой бизнес и заявляла о себе как о свободолюбивом человеке, вряд ли он пошел бы в гору. Когда я открывала магазин, не считалась неформалом, и о том, что это мой проект, решила рассказать только недавно.
В магазин приходят самые разные люди. Девушки в хиджабах, возможно, покупают даже больше, чем остальные, — потому что хотят выражать себя, хотят красиво наряжаться, но не всегда это так просто, если они покрытые. В Дагестане очень развито многоженство, а это значит, что ты всегда должна быть лучше другой жены. Это постоянное соревнование и постоянная гонка, в которой победителя никогда не будет.
О суде
Процесс очень трудоемкий и длится уже год. (Конфликт начался зимой 2020-го, когда бывший муж Нины Магомед увез тринадцатилетнего Мухтара, десятилетнюю Марьям и семилетнего Ибрагима к себе, ничего не сказав их матери. Тогда детей удалось найти с помощью полиции. Это повторилось снова — и Нина подала в суд иск об определении места жительства детей и порядка общения. — Прим. ред.)
Мое дело — не только дело моих детей. Оно уже стало известным, а значит, показательным. Если отсудить у меня детей, таким образом можно сказать другим женщинам: сидите ровно на своих местах, вы ничего не добьетесь.
То, что написано в заключении после первых судов, — полнейший абсурд. У меня татуировки, пирсинг, короткая стрижка и, может быть, цветные волосы — и поэтому я не могу воспитывать своих детей, потому что «не соответствую образу многодетной матери». Но разве детям будет лучше с человеком, у которого две жены, он не содержал детей, задолжал алиментов на 800 тысяч рублей и избивал беременную жену?
Больше двух месяцев я не видела детей. По моей информации, бывший муж, пользуясь тем, что он стандартный дагестанец, получил поддержку от случайного незнакомого человека, который нашел его в инстаграме и предложил отвезти детей к нему. Он без раздумий согласился. Но затем тот человек либо устал помогать, либо побоялся, что ему грозит какое-то наказание по закону, потому что мной были предприняты действия. И сейчас дети раскиданы по родственникам мужа, их сим-карты выкинули в первый же день, они давно не были в школе. С отцом они не живут, потому что квартира небольшая и в ней находилось бы одновременно девять человек. Я боюсь навредить детям и жду ближайшего суда, чтобы понимать, что дальше делать. Уверена, что они и так напуганы, им наговаривают что-то про меня. Позиционируется всё так, будто дети сами от меня сбежали. Но это не правда.
Хожу из одной инстанции в другую, но ничего не сдвигается. Потому что он отец, а законы не работают. Но все прекрасно знают: я буду продолжать бороться.
Поддержать Нину, следить за развитием событий или просто узнать больше о неформальном Дагестане можно в ее блоге в инстаграме.
«Мрази! Будете гореть в аду!» Исламисты устанавливают в Дагестане свои порядки. Жизнь меняется на глазах
Махачкалинский фестиваль азиатской культуры «AniDag» был стремительно закрыт из-за угроз местных радикалов. Есть пострадавшие. Это уже не первый случай, когда дагестанские блюстители нравственности насаждают в республике свои правила и порядки. Однако на этот раз под их раздачу попали дети. В попытках понять происходящее «Лента.ру» поговорила с организаторами и участниками фестиваля. Оказалось, что нынче в Дагестане страшно не только им.
Ким — кореец. В этом факте не было бы ничего выдающегося, если бы не внезапно возникшая рифма: Ким оказался одним из участников махачкалинского фестиваля азиатской культуры.
И вот уже сутки он пребывает в шоке.
Ким рассказывает: «Охрана Аварского театра, в котором проходил фестиваль, почему-то с первых же минут называла нас сатанистами». Ким говорит: «Они цеплялись к малолеткам — мол, чего вы тут ходите голыми, хотя максимум, что позволяли себе девочки, — это юбки чуть выше колен». Ким возмущается: «Уже вскоре в здании театра толпились так называемые «бродяги», харкали около гардероба, издевались над 16-17-летними девушками: «Мрази! Будете гореть в аду!» Их становилось все больше и больше — и здоровые бородатые мужики, и пацаны лет двенадцати». Ким хочет, чтобы его услышали: «Дагестан находится в составе России. Я здесь с 2004 года, мне очень все нравится, но то, что происходит в последнее время, — это ужас. Из Дагестана пытаются сделать исламское государство, заставив всех жить по законам шариата».
Ситуация в Дагестане в последнее время и правда вызывает недоумение и тревогу. Территория, всегда славившаяся мирным сосуществованием представителей разных этнических, языковых и религиозных групп, сотрясается от громких заявлений так называемых блюстителей нравственности и «заветов предков». Как это бывает в подобных случаях, все эти милые люди решили пойти самым простым путем: запретить все, что не укладывается в их понимание прекрасного.
Ситуации были разные, в том числе слегка комичные. Так, к примеру, два года назад в Махачкале был со скандалом отменен концерт екатеринбургского ансамбля готической музыки «Flos florum». Причина? «Правильные» граждане перепутали средневековую готику с субкультурой готов. А готы, по их мнению, это содомиты.
«Из Дагестана пытаются сделать исламское государство, заставив всех жить по законам шариата»
«Это не соответствует нашей религии, морали, устоям. Сегодня к нам приедут приверженцы готов, а завтра приверженцы геев захотят тут парад свой провести, — нервно замечал главный редактор сайта «Исламдаг.Ру» Абдулгамид Гаджиев. — Все-таки мы должны сохранить свою культуру, традиции. Я считаю, что это абсолютно чуждая нам культура, искусственно насаждаемая извне. Ее сторонников нет в Дагестане. Поэтому правильно сделали, что этот концерт отменили».
«Не нас защищали от быдла, а быдло от нас! Было страшно»
«На самом деле это средневековая музыка — музыканты играют на инструментах, которые делают своими руками, и выходят на сцену в костюмах, которые тоже сшили своими руками», — до сих пор не могут успокоиться организаторы этого концерта.
Увы, лютнистам и волынщикам пришлось тогда убираться с гостеприимной дагестанской земли восвояси.
По похожей причине в 2015-м в Дагестане был отменен фестиваль красок «Холи». По мнению представителей духовенства и работников министерства молодежи, кидание друг в друга краской может мгновенно выбить горский стержень из неокрепших душ юношей и девушек. Как, например, заявил в своей проповеди имам поселка Ханар Кизилюртовского района Рамазан Рамазанов, этот праздник не имеет никакого отношения к мусульманам, к дагестанцам, а молодежь на празднике ведет себя слишком развязно.
Ну, и совсем уж свежее: после выступлений хранителей нравственности, поддержанных чемпионом-борцом Хабибом Нурмагомедовым, летом в Махачкале был отменен концерт Егора Крида, а нынче закрываются — опять же, как источник скверны и разврата — местные ночные клубы. Инициатива антиклубного движения пришла, откуда не ждали. Неожиданно на своей странице в сети Facebook видеообращение к нации выложил актер, продюсер, юморист, КВНщик, руководитель проекта «Горцы от ума» Эльдар Иразиев.
«Отправить всех убирать улицы Махачкалы! Дьяволов рекламируют в мусульманской республике»
Человек, еще несколько лет назад веселивший зрителей — в том числе, переодеваясь в женское платье — вдруг озаботился нравственностью: «Я хотел бы обратиться ко всем владельцам ночных клубов Дагестана. (…) Оставьте вы это грязное дело! Грязные деньги вы несете в семью, кормите на них своих детей. Это неправильно. Давайте откроем там детский клуб, и я лично буду его рекламировать. Вы деньги зарабатываете, а другие страдают. Алкоголь рекою, развратные женщины, перестрелка, драка и так далее, и так далее…»
Комментарии потекли бурной рекой: «Брат мой, подписываюсь под каждым словом твоего призыва», «Красавчик, поддерживаю на все 100 процентов», «Это что за чучундры, где их родители?! Это вот такое у них Аниме? Отправить всех убирать улицы Махачкалы! Дьяволов рекламируют в мусульманской республике».
Сам Эльдар предложение «Ленты.ру» прояснить свою позицию проигнорировал. Как и многие другие его сторонники. Однако же комментарий человека, представившегося как Ахмад Асад и выполняющего функции администратора славящегося своей непримиримой позицией интернет-ресурса «Имамат Дагестана», объясняет практически все:
«В нашем обществе есть такие понятия, как моральные ценности, морально-нравственное воспитание. Мы приверженцы религии Ислам. Но даже если абстрагироваться от религии и общества в целом, можно сказать, что не должен нормальный парень или девушка тратить время на такую ерунду. Вы говорите, они вправе делать, что хотят. А я вправе сказать, что мы не против всего этого, если это не нарушает наши традиции и культуру. Мы должны учить молодежь высоконравственным вещам и рассказывать о нашей культуре и традициях, а не позволять ей подменять ценности, мы не должны оставлять молодежь на произвол. Извините, но мы не хотим допустить, чтобы в Дагестане был приемлем мат, употребление алкоголя и сигарет, а также полное отсутствие воспитания. Нам все это не нужно! Позволив однажды, можно потерять все, что мы имеем».
Но никто не мог предположить, что вал исламистских запретов и репрессий докатится и до детей. Но он докатился: 25 ноября в Махачкале со скандалом была прекращена работа проходившего в здешнем Аварском театре фестиваля азиатской культуры «AniDag».
Фото: страница Светланы Анохиной в Facebook
«Я занимаюсь этим фестивалем с 2015 года, хотя всей этой истории куда больше лет: в Махачкале был клуб любителей автомобилей, чего-то еще, мы же были фанатами аниме и японских комиксов, — рассказывает «Ленте.ру» одна из организаторов Зарина (из соображений безопасности она попросила не называть ее настоящее имя). — Из всего этого «AniDag» и родился в 2012 году, а через несколько лет я стала его проводить сама. Все было совершенно спокойно, причем на абсолютно разных площадках. Более того, число участников постоянно росло: в 2015-м нас было 200 человек, в 2016-м — 500, а сейчас — 650».
В этом году у фестиваля все не заладилось с самого начала. Сначала ему отказался предоставить площадку махачкалинский «Дом дружбы» — без всякого объяснения причин. Затем организаторам удалось договориться об аренде Аварского театра, взяв на себя все коммунальные расходы плюс еще и дополнительные — проектор, дым, светомузыка, все такое. Но тут случилось это…
Фото: страница Светланы Анохиной в Facebook
«Это очень странная история, — продолжает Зарина. — Мы заранее все обговорили с директором театра, рассказали, что проводим молодежный фестиваль, где будут и песни, и танцы, и костюмы, и театральное шоу, и большое количество детей. Мы сделали все для того, чтобы ни у кого и мысли не возникло, что мы какая-то секта, потому что у нас такого не очень понимают. Но едва директор зашел в зал, как немедленно сказал, что ему тут все не нравится, а значит — все нужно отменить. Как, мол, так: у некоторых девочек юбка выше колена! А в каком-то танце он и вовсе увидел эротический подтекст. Я бы вам показала этот танец! Но они же все, включая министерство культуры, ничего не понимают в этом! Гик-культуру они называют субкультурой, всех участников фестиваля — неформалами. Но какие же все эти дети неформалы!»
В общем, случился скандал. А тут еще, по словам очевидцев, секретарь директора начала сильно обострять ситуацию, снимая все на видео и выкладывая его в разные исламистские группы.
Видео: bulach_chankalaev / Instagram
«Подчеркну: не мусульманские, а именно исламистские! Это важно, потому что мусульмане не занимаются запретами, — уточняет Зарина. — И все. Нас тут же назвали девочками легкого поведения, развращающими молодежь, стали угрожать расправой. Одну девушку за пределами театра какой-то агрессивный мужик довольно сильно ударил по уху, кого-то ударили по ногам. При этом сотрудники МВД не делали ничего, чтобы нас защитить, ни-че-го!»
Скриншот: страница Владимира Севриновского в Facebook
Призывы разобраться не заставили себя ждать.
«Мы позволили как-то раз провести «AniDag», — возмущается Ахмад Асад. — И увидели, например, как девочка примерно 14-ти лет в коротких шортах танцевала на сцене и показывала такииие движения! Вы думаете, у нее есть мужчина в доме?! Если вы позволяете своим детям участвовать во всем подряд, то вам совершенно наплевать на ваше чадо!»
А соцсети заполнились постами вроде этого (орфография и пунктуация авторские): «Кто ещё не совсем проснулся в Дагестане и не в курсе, что происходит, напоминаю, что у нас на родине где растут ваши дети, братья, сестры, активно развиваются различного рода секты (неформалы), красочно называющие себя субкультурой, какой культурой?? Культурой, которая становится рассадой различного рода разврата в обществе. Сегодня они называют себя аниме, завтра плюшевый мишка, но стержень-то один, и последствия будут не самые лучшие. Спите, пока у вас дома не появится ребёнок с зеленой или синей (любой цвет) головой, утверждающий, что это его мировозрение и право выбора, что мы отстали на 1000 лет, а завтра уже не за горами. Мы живем в обществе, где перестали порицать порицаемое и одобрять одобряемое, отсюда и все последствия. Каждый из нас в ответе за свою родину и за своё общество, в котором он живет».
«Я была гостем фестиваля, — делится с «Лентой.ру» Ума. — Слушайте, ничего такого там не было! Но уже через несколько минут после начала в интернете стали появляться призывы к верующим собраться и «решить ситуацию». Типа давайте устроим акцию «Даги против нефоров». Конечно, в этой ситуации организаторы решили быстро все свернуть. Защита от правоохранительных органов? Да что вы! Полиция сама вела себя совершенно по-хамски даже по отношению к детям. Они, такое впечатление, не нас защищали от быдла, а быдло от нас! Было страшно. Пока мы ждали такси возле театра, вокруг нас ходили толпы непонятных заведенных молодых людей, снимающих нас на телефон, а кого-то они вовсе звали «поговорить» — особенно девочек с крашеными розовыми и зелеными волосами»….
Сейчас главная задача Зарины — вернуть людям деньги за билеты. Сделать это непросто, ведь часть средств была потрачена на организацию мероприятия.
«Буду ли я пытаться провести подобный фестиваль в следующем году? — задумывается она. — Честно говоря, не знаю. Мои родители категорически против этого, да и родственники, скорее всего, сейчас начнут мне мозги делать. Это же Дагестан!»
Это, и правда, Дагестан. И сейчас здесь страшно многим.
«Тема вокруг закрытия в Дагестане всего и вся сильно перегрета, — говорит политолог, публицист, руководитель исполкома Российского Конгресса народов Кавказа Руслан Курбанов. — Я понимаю, что истории с отменой концерта Крида или закрытием ночных клубов и фестиваля аниме резонансны, но все не так страшно и имеет вполне объективное объяснение. Общество в Дагестане — в отличие, скажем, от однородных Чечни и Ингушетии — очень сильно поляризовано: здесь есть очень религиозные люди и есть очень светские, есть много сторонников андеграунда, всяких неформалов, и много приверженцев традиционной культуры. До поры до времени все они существовали более-менее незаметно и потому не пересекались. Но сегодня многие нетрадиционные для Дагестана сообщества вышли в сеть, стали проводить официальные мероприятия — типа того же фестиваля «AniDag». И это при одновременном росте влияния религиозной молодежи, которая говорит: «А почему в Чечне и Ингушетии ночных клубов нет, а у нас есть, почему там нет неформалов, почему там существует тотальный запрет на алкоголь? Мы тоже так хотим!» И вот между этими полярными взглядами начинают проскакивать искры. Причем, чем дальше, тем активнее. А модель мирного сосуществования этих взглядов при одновременном росте активности их сторонников в Дагестане пока не выработана, поэтому притирание идет достаточно болезненно. Так что всех нас могут ждать новые скандалы и взаимные обвинения. Тем более, что с осуждением нетрадиционных для Дагестана молодежных субкультур и социальных пороков начали выступать медийные фигуры типа Хабиба Нурмагомедова или экс-квнщика, актера Эльдара Иразиева, подхвативших тренд. Но я не думаю, что они идут на это, чтобы просто хайпануть. Тот же Иразиев, который высказывался относительно закрытия в Махачкале ночных клубов, лишь выражал мнение большого количества мусульманской молодежи республики, которая считает, что социальным порокам не место в Дагестане»
«В своей галерее я иногда выставляю картины с обнаженкой, — делится директор и куратор одной из дагестанских галерей. — Пока — пронесло, но я очень нервничаю».
«Что происходит с нашим обществом? — говорит художник Патимат Гусейнова-Шаруханова. — Такое ощущение, будто в черной коробочке все закрылись. Неформалы. нашли монстров. Мне грустно, что я не могу надеяться назвать наше общество светским. Мы с ускорением катимся вниз. Лишать детей праздника — это уже слишком».
Но не нужно списывать все на специфику Кавказа. Чтобы понять это, достаточно просто посмотреть по сторонам.