Что такое музейная медиация
ОБ АРТ-МЕДИАЦИИ И НЕ ТОЛЬКО: ИНТЕРВЬЮ С ВЕРОЙ РЕЙХЕТ (ЦВЗ «МАНЕЖ»)
Сегодня в художественных институциях все популярнее становится арт-медиация — новый метод взаимодействия между сотрудниками и посетителями музея. Но так ли он эффективен и что он, в конец концов, может дать каждой стороне диалога? Об этом и многом другом мы поговорили с Верой Рейхет — начальницей отдела кураторских проектов Манежа и со-разработчицей обучающей программы « Арт-медиации в Манеже ».
Вера, расскажите, что такое вообще арт-медиация?
Арт-медиация — это новый формат, появившийся в России недавно. Он подразумевает построение эффективного диалога об искусстве. Специалиста по арт-медиации можно назвать посредником между произведением и посетителями. Он не снабжает участников готовыми суждениями, а предлагает им средства для более глубокого контакта с произведением, для выражения собственных мыслей и чувств.
Медиатор — профессия, встречающаяся не только в искусстве. Ее название происходит от латинского medius — средний, срединный. Это человек, который находится между двумя сторонами дискуссии, не присоединяясь ни к одной из них. Его роль — содействовать диалогу и обмену знаниями.
На мой взгляд, формат медиации особенно нужен на выставках современного искусства, к которому посетители все еще относятся с некоторой опаской. Я всегда с интересом читаю книгу отзывов, которая есть на каждой выставке Манежа. Часто встречающийся отзыв звучит приблизительно так: «Классная выставка, но я ничего не понял!». Контрастным по отношению к предыдущей фразе звучит отзыв человека, посетившего арт-медиацию: «Большое спасибо, благодаря медиатору мне наконец стало все понятно!».
Какова же основная цель такого формата?
Наша основная цель — рассказать о выставке интересно и доступно. Если посмотреть книги отзывов, становится понятно, что людям не хватает общения, не хватает информации. Медиация — это именно тот формат, который позволяет участникам не просто слушать экскурсовода, но делиться собственным мнением и чувствами. С помощью медиации можно сформулировать новые взгляды и обеспечить продуктивный диалог зрителя с современным искусством.
Как устроены арт-медиации и чем они отличаются от других форматов?
Роль арт-медиатора, по мнению одной из авторов медиативной методики, использовавшейся на « Манифесте 10 » Сепаке Ангияма, заключается «в обеспечении диалога в плюралистической ситуации взаимодействия зрителя и искусства».
Роль посетителя музея не может ограничиваться лишь восприятием знания, медиатор должен мотивировать диалог и создавать комфортные условия для его возникновения и для того, чтобы посетители учились выражать свое восприятие через наблюдение и дискуссию. В арт-медиации важен каждый участник, так как он или она может поделиться своим личным опытом и знаниями.
В отличие от стандартной экскурсии, когда специалист ведет посетителей по заранее подготовленному маршруту, не отступая от плана, в котором четко прописано содержание экскурсии, медиатор, имея спланированный маршрут, может менять его в зависимости от взаимодействия со зрителями. Экскурсовод выступает как лектор, оперирует историческими фактами и собственными знаниями. Медиатор же задает вопрос, обращаясь к воображению, чувствам и памяти слушателей. Экскурсовод разъясняет зрителю ценность произведения. Медиатор смещает акцент с произведения на посетителя, таким образом предлагая ему самому решить, почему эта работа вызывает интерес».
Как пропустить музейное искусство через себя?
Чем арт-медиация отличается от экскурсии, почему этот формат сейчас в моде и каким посетителям он больше подходит, рассказала Екатерина Беспалова, арт-медиатор Манежа и Сада Бенуа, в беседе с Екатериной Лебедевой, студенткой искусствоведческого факультета Академии художеств.
Расскажи немного о себе, чем ты занималась до арт-медиаций?
Всю свою сознательную жизнь я была связана с искусством. В 2020 году получила диплом бакалавра об окончании Санкт-Петербургского государственного университета промышленных технологий и дизайна по специальности «Графический дизайнер рекламы». В этом году я поступила на искусствоведческую магистратуру в СПбГИК. Таким образом, я соединяю практические и теоретические знания и передаю их людям: до арт-медиаций я проводила экскурсии. Творческое мышление и художественный опыт очень помогают мне в работе.
Медиация или экскурсия?
Чем арт-медиация отличается от экскурсии?
Арт-медиация — новый музейный формат, который подразумевает постоянное общение с посетителем. Во время экскурсии говорит только гид, обычно вопросы задаются лишь в самом конце. Я заметила, что из-за постоянного взаимодействия с людьми на медиации устаю сильнее, чем на экскурсии. Медиации длятся дольше, если тур может идти в среднем час, медиация — полтора, а если посетители очень разговорчивые, то — все два. При этом группа не должна утомляться, познавая новое.
Создаётся впечатление, что медиации постепенно вытесняют привычные экскурсии, можно ли говорить о том, что экскурсии устаревают?
Я думаю, что экскурсия будет востребована всегда. Некоторые люди приходят в музей не для того, чтобы общаться, и на медиации они замыкаются в себе. Возможно, виной тому школьное воспитание, где неверные ответы порицаются. Но на арт-медиации высказывания не оцениваются, искусство обсуждается непринуждённо.
Часто ли встречаются люди, которые не хотят говорить? Есть ли у тебя какие-то лайфхаки, как разговорить человека?
Группы бывают разные, может быть больше интровертов либо экстравертов. Одна из основных задач медиатора — контролировать процесс. На арт-медиации нужно выслушивать каждого, кто хочет высказаться, при этом один участник не должен перебивать остальных.
Чтобы разговорить человека, нужно обращаться к нему по имени, тогда он втягивается в обсуждение. Иногда бывает трудно всех запомнить, поэтому мы делаем именные бейджики из клейкой бумаги. Помогает также невербальный, зрительный контакт и язык жестов.
Во время знакомства я организую small talk: спрашиваю, чем занимается посетитель, чем увлекается, какая у него профессия. Если он, например, говорит, что работает врачом, то затем, когда мы подходим к экспонату, связанному с медициной, я задаю ему дополнительные вопросы как эксперту. Так, те, кто обычно предпочитают молчать, обретают возможность проявить себя. Также я стараюсь находить такие темы для обсуждения, которые будут интересны всей группе. Тогда происходит коллективная работа: сначала высказывается один участник, потом дополняет другой и так далее.
Обычно люди начинают активнее участвовать в разговоре к середине медиации. Часто под конец посетители уже воодушевлённо делятся мнениями и не хотят меня отпускать.
Как остановить бесконечный поток речи?
Когда человек бесконтрольно говорит, нужно внимательно слушать, чтобы воспользоваться возникшей паузой и поблагодарить его за развёрнутый комментарий. Затем стоит переключиться на других посетителей либо перейти к следующему экспонату. Иногда встречаются люди, которые ставят под сомнение слова арт-медиатора или даже идеи художников, тогда работать сложнее. Однако, даже негативное высказывание стоит выслушать, найти в нём что-то ценное, продуктивное. Очень важно, чтобы все ушли в приподнятом настроении, поэтому я всегда благодарю посетителей за интересный разговор.
Например, часть выставки «Recycle» связана с программированием. При этом экскурсоводы могут иметь весьма поверхностное представление о таких понятиях, как «открытый код». Очевидно, что медиатор не может одинаково хорошо разбираться во всех сферах, и, если кто-то из группы может дать более детальное объяснение термина — это интересно и познавательно для всех.
Как ты думаешь, почему арт-медиации стали популярными только сейчас? Может быть, люди начали воспринимать музеи не как образовательное, но как развлекательное учреждение?
Возможно, это связано с темами современных выставок. Довольно часто посетители негативно реагируют на актуальное искусство, говоря: «Что это? Я так же могу, и ребёнок мой может». Арт-медиатор рассказывает, у кого учился мастер, чем вдохновлялся, приводит ассоциации. Благодаря простому диалогу все приобщаются к искусству, пропускают его через себя.
Раньше люди приходили в музей за ценными знаниями, которые нигде больше нельзя было получить. Экскурсовод выступал в роли наставника. Сейчас же любую информацию можно найти в интернете: музеи выпускают различные подкасты. Всё находится в открытом доступе. Если человек захочет узнать узкоспециализированную информацию, он послушает лекции или те же экскурсии. Однако, почему бы и не прийти просто расслабиться, развлечься в музей. Медиации часто посещают люди, вообще не связанные с искусством: врачи, инженеры, политологи. Я в лёгкой форме доношу идеи выставки, и она начинает им нравиться.
Человек хочет, чтобы его не только научили, но и поговорили с ним, думаешь, это связано с распространённой проблемой одиночества?
Думаю, что связано. У меня была на медиации бабушка, которая в конце поблагодарила меня за общение, сказала, что у неё никого не осталось. Действительно, иногда на медиацию приходят люди, которые просто хотят поговорить. Возможно, свою роль ещё сыграла пандемия. После неё случился всплеск арт-медиаций, люди захотели не только чаще посещать мероприятия, но и больше взаимодействовать друг с другом.
Для кого медиации подходят больше?
Я думаю, что для всех. Есть отдельные медиации для детей, для взрослых, для пенсионеров. Не все дети, конечно, знают, кто такой Данте и что такое «открытый код», а пенсионеры скорее не знают, что такое нейросеть и виртуальная реальность, для них нужно отдельно готовить материал.
Что нужно перед тем, как прийти на медиацию? Нужно ли читать тексты или как-то готовиться?
Сайт Манежа рекомендует сначала посетить выставку самостоятельно и уже после идти на арт-медиацию. На ней мы обсуждаем не всю экспозицию, а только часть экспонатов. Иначе бы медиация длилась очень долго.
Как стать медиатором?
Как ты стала медиатором? Почему захотела им стать?
В феврале 2021 года открылся второй поток «Школы арт-медиаторов» Манежа. До этого я не знала ничего про медиации. Просто поняла, что есть шанс попробовать новый и набирающий популярность формат.
Расскажи, как ты попала на курсы в Манеже?
Главным критерием для принятия в школу был опыт волонтёрства и проведения экскурсий в Манеже, помимо этого нужно было написать мотивационное письмо на тему «Почему я хочу стать арт-медиатором?».
Я пришла в Манеж в ноябре 2020 года. Была волонтёром на протяжении всей выставки Lee Bul «Утопия Спасенная» и в эссе описала свои впечатления: понимание, что люди хотят общаться в течение всего тура, им интереснее вовлекаться в процесс, быть сопричастными, а не пассивными слушателями.
Как проходило обучение?
Около двух месяцев мы занимались в Zoom по два раза в неделю.
Были разные задания, например, нам показывали картинку приклеенного скотчем банана Мауриццио Каттелана и нужно было её обсудить, проговорить возникающие ассоциации, а также придумать вопросы к произведению. Еще нам высылали репродукции скульптур, мы готовились к выставке «Неподвижность». Нужно было продумать мини-медиацию таким образом, чтобы искусство разных веков казалось связанным и об этом было интересно поговорить. В основном, конечно, давали теорию. Было много психологии.
Сильно ли меняется структура арт-медиаций на разных выставках?
Всегда нужно проговаривать посетителям правила, объяснять, что такое медиация, ко всем нужно обращаться по именам. Азы, конечно, есть, но структура всегда разная.
Например, количество интерактива зависит от выставки. На «Неподвижности» было представлено много скульптур, с которыми нельзя взаимодействовать напрямую, тогда лучше подключать какие-то картинки, игры, опросы. На «Recycle» мы, наоборот, столкнулись с тем, что игры особо не нужны.
Возле произведений, созданных в последние годы, интереснее задавать актуальные вопросы. Во время подготовки всегда хочется сделать много интерактива, но он не везде нужен.
Какой бывает интерактив?
Кто-то делает распечатки, раскраски, карточки, у меня была идея с капсулой времени: обклеила бутылку, куда все складывали бумажки с описанием своих любимых вещей, а в конце мы рассуждали о том, что в будущем может попасть в музей. Изначально на «Recycle» у меня было четыре интерактива, потом решила оставить лишь одну вовлекающую игру, потому что поняла: не всё из того, что интересно написано, хорошо работает на практике.
Часто ли в обсуждении ты узнаёшь что-то новое для себя?
Это происходит всегда. Возле экспонатов люди делятся собственными впечатлениями и ассоциациями. Меня удивляют и восхищают неординарные мысли. На следующей медиации я привожу уже новые примеры, людям тоже интересно, о чём говорили другие.
Встречи с группами никогда не проходят одинаково. Каждый раз это нечто новое.
Нужно отмечать, какой интерактив сработал лучше или хуже, какие вопросы были слишком сложные или, наоборот, лёгкие. Конечно, меняется не вся программа, но что-то переписывается всегда.
Расскажи про свои планы, про Art Weekend, как тебя туда позвали и что ты будешь там делать?
Пока я планирую дождаться новой выставки в Манеже и, если будет что-то новое в Саду Бенуа, то интересно будет снова поучаствовать.
Главным событием ближайших дней станет кураторский форум Art Weekend. На днях мне написала Наталья Хвоенкова (директор форума) и предложила проводить медиации в этом проекте. Я была приятно удивлена! Впереди меня ждёт очень интересный опыт.
Нам разрешили выбирать любые площадки, которые находятся рядом друг с другом, если это маленькие галереи. Арт-медиации нужно будет проводить сразу в нескольких местах, вести одну группу на разные выставки. Меня можно будет встретить 16 и 17 октября в Арт-центре «Пушкинская-10» и в Центре современного искусства им. Сергея Курёхина.
Что бы ты могла посоветовать молодым ребятам, которые хотят стать арт-медиаторами?
В целом нужно следить за новостями, за тем, что происходит в Санкт-Петербурге с арт-медиациями, потому что потихоньку они появляются во всё большем количестве музеев. Я стараюсь подписываться на всевозможных кураторов, быть в курсе событий.
Если вы хотите стать арт-медиатором, то лучше начинать с Манежа. Приходите волонтёрами на эту площадку. На днях закончился набор на третий поток школы арт-медиаторов, наверняка будет и четвёртый.
Беседовала Екатерина Лебедева.
Редактор Юлия Воробьёва.
Арт-медиация в Арсенале Кто такие арт-медиаторы, как проходит их обучение, сколько среди них гуманитариев и другие вопросы о новой для города профессии
Весной этого года в залах Арсенала начали работать арт-медиаторы — представители новой для Нижнего Новгорода профессии, люди с зелеными значками, на которых написано: «Поговори со мной об искусстве». С ними можно пройти по выставке и обсудить ее: не просто выслушать экскурсию, а обменяться впечатлениями и задать друг другу вопросы, возникшие при знакомстве с экспозицией.
The Village поговорил с куратором школы арт-медиации Арсенала Полиной Спорышевой о том, почему арт-медиация появилась в центре современного искусства, сколько в этой работе импровизации и почему важно задавать самому себе вопросы об искусстве.
В чем задача арт-медиаторов
Арт-медиация — это новое понятие для нашей страны, и, мне кажется, в каждом музее сейчас это понятие трактуется по-своему, ведь кураторы и музейные сотрудники ставят задачи арт-медиаторам, исходя из актуальных для них условий: размера музея, количества посетителей, тематики экспозиции.
В Арсенале мы тоже пробуем создать свой вариант арт-медиации. Мы исходим из того, что при посещении выставки для зрителя важны не факты, скажем, биографии художника, которые выветрятся из памяти через час, а эмоциональная встреча с произведением искусства — то, что запомнится надолго. Но для того чтобы пережить эту встречу, нужно быть к ней готовым. И это особенно важно, когда речь идет о работах современных художников.
Если реалистичные произведения мастеров прошлых эпох кажутся понятными, то рядом с картинами, объектами и инсталляциями XX–XXI веков неподготовленные зрители теряются, они просто не знают, как на это смотреть. А ведь порой достаточно задать самому себе несколько простых вопросов такого типа: «Какие чувства во мне вызывает этот цвет?»; «С чем у меня ассоциируется этот предмет?»; «Это радостная или грустная работа?» — и замысел художника становится понятнее.
Поэтому задача арт-медиаторов не просто задавать посетителям наших выставок вопросы, но научить их задавать эти вопросы себе, а не требовать, чтобы кто-то им обязательно ответил, что же имел в виду художник. То есть арт-медиаторы показывают принцип взаимодействия с произведениями искусства, который потом их собеседники смогут использовать самостоятельно в любом музее любого города мира.
Как арт-медиация появилась в Арсенале
Я работаю в научно-просветительском отделе Арсенала, мы разрабатываем и проводим экскурсии для взрослых и детей. Мы озадачены тем, чтобы рассказывать о современном искусстве понятно и интересно, постоянно анализируем опыт проведения групповых экскурсий, обсуждаем реакцию посетителей на наши выставки и видим их потребность в общении — потребность не просто что-то узнавать, но и обсуждать. По средам, когда в Арсенале действует бесплатный вход на все выставки, мы тоже постоянно видим в залах людей, которым явно хочется поговорить о том, что они видят.
Посетители могут не просто познакомиться с выставкой, но и выслушать друг друга, обменяться мнениями, что вряд ли произошло бы, если бы они просто
ходили одновременно по залам Арсенала
Об арт-медиации мы впервые услышали в связи с арт-биеннале «Манифеста-10», которая проходила в Санкт-Петербурге в 2014 году. Специально для этого события была подготовлена команда арт-медиаторов, и мы имели возможность изучить кое-какие методические разработки, которые использовались в подготовке этих ребят. Затем наши коллеги из Екатеринбурга опробовали арт-медиацию на Уральской биеннале современного искусства и рассказали об этом нам, после чего мы стали разрабатывать собственный вариант арт-медиации. Насколько я знаю, сейчас во многих музеях, особенно крупных городов, заинтересовались этой формой работы.
Об отличиях
Наш вариант отличается от опыта коллег, например из Екатеринбурга, тем, что медиаторы Арсенала не работают с большими организованными группами. Для нас важно, что арт-медиатор находится в выставочном зале и может сам подойти к любому посетителю и предложить обсудить то или иное произведение.
Разумеется, собеседников может быть несколько, но не слишком много, иначе вряд ли получится наладить содержательный диалог с каждым участником. Такой формат позволяет более свободно себя чувствовать и медиаторам, и посетителям Арсенала: наш волонтер может начать общаться с семейной парой, и через несколько минут к ним присоединятся две-три девушки, или парень, или пожилая женщина.
Посетители могут не просто познакомиться с выставкой, но и выслушать друг друга, обменяться мнениями, что вряд ли произошло бы, если бы они просто ходили одновременно по залам Арсенала. Я не стану утверждать, что это лучший формат, но для нас это подходящий вариант на сегодня.
О подготовке арт-медиаторов
При обучении арт-медиаторов мы делаем упор на практику. Весь базовый курс длится всего четыре дня, и поэтому, конечно, невозможно включить в него всю историю искусства или даже просто историю искусства XX века. Но мы рассчитываем на то, что будущие арт-медиаторы заинтересованы в том, чтобы узнавать что-то новое, и самостоятельно изучат все материалы, которыми мы их снабжаем, да еще и подскажут друг другу, что почитать или посмотреть.
Мы учим посетителей искать и анализировать информацию о художниках
и их работах, задавать вопросы себе и друг другу, посвящаем в психологические аспекты арт-медиации и обсуждаем возможные проблемные ситуации
Для нас важно прежде всего, чтобы они сами почувствовали, как здорово, когда тебе есть с кем обсудить произведение искусства, как много новых смыслов открывается в работе, которую ты, возможно, даже не заметил бы, изучая выставку в одиночестве.
Мы учим их искать и анализировать информацию о художниках и их работах, задавать вопросы себе и друг другу, посвящаем в психологические аспекты арт-медиации и обсуждаем возможные проблемные ситуации.
Кто идет в арт-медиаторы
В последнем наборе студенты-гуманитарии скорее стали исключением. Мы решили, что профильное образование для нас больше дополнительное, чем основное требование к претендентам на участие в работе школы. По правде говоря, нам было интересно посмотреть, кого привлечет перспектива в свободное время помогать людям знакомиться с современным искусством.
Естественно, откликаются ребята, которые и так участвовали в жизни Арсенала как волонтеры на наших крупных событиях, обращаются постоянные посетители наших выставок, которым хочется более глубокого погружения в тему, и те, кто заинтересован в постоянном сотрудничестве с Арсеналом и даже мечтает когда-нибудь здесь работать.
Но мы сразу даем понять, что такая возможность представится далеко не всем, что арт-медиация в Арсенале — это та же волонтерская работа, только для нее нужны более подготовленные волонтеры. Поэтому довольно неожиданно, но при этом приятно, что в проекте хотят участвовать люди, вполне устроенные в жизни, у которых есть постоянная работа или доход, и они просто хотят быть арт-медиаторами, потому что считают, что это важно и нужно.
Об особенностях работы
Один «сеанс» содержательного и неторопливого обсуждения выставки с посетителем длится не меньше часа, и даже за это время не всегда получается обсудить все произведения. Поэтому я предлагаю каждому арт-медиатору при подготовке своей экскурсии или, как мы его называем, маршрута составить список ключевых произведений, которые наиболее интересны или важны для него самого. Это не значит, что остальные работы он не сможет обсудить, но именно на свой список он будет опираться прежде всего.
Арт-медиация — это всегда импровизация. Однако, когда у нашего волонтера
есть какой-то личный интерес, какая-то ключевая тема — это в любом случае
делает беседу более насыщенной
Следующий по сложности шаг для арт-медиатора — это не просто составить свой список объектов, а попытаться построить беседу вокруг какой-то важной темы. Так было на первой для арт-медиаторов Арсенала выставке «Отоваренная мечта». Волонтеры выбирали разные аспекты истории о нашем общем прошлом, о товарно-денежных отношениях в СССР. Например, для одной девушки было важно обсудить с посетителями ожидание как один из жизненных процессов, поговорить о сбывшемся и несбывшемся. Но арт-медиация — это всегда импровизация, поэтому здесь далеко не всегда получается следовать заданному сценарию. Однако, когда у нашего волонтера есть какой-то личный интерес, какая-то ключевая тема — это в любом случае делает беседу более насыщенной.
«Мнение каждого посетителя верно»: Кто такие медиаторы и как они заменят музейных экскурсоводов Как фонд V-A-C пытается говорить о современном искусстве с горожанами
Медиатор — не экскурсовод и не смотритель. Это профессиональный сотрудник, одна из многих целей которого — вызвать в посетителе интерес к выставке и к современному искусству в целом, но не через подготовленный заранее текст с информацией (которым, например, пользуется экскурсовод), а через свободный диалог, в котором медиатор скорее слушает, чем рассказывает сам. В ходе разговора он становится одновременно собеседником и посредником между искусством, куратором и художественной идеей выставки, которая не всегда легко считывается неподготовленным зрителем. В Европе медиацию в своей практике уже используют парижский Лувр, Центр Жоржа Помпиду, Национальный музей Эстонии. Медиаторы были также и на последней «Манифесте» — одной из самых значимых биеннале современного искусства.
В январе этого года фонд V-A-C совместно с Московским музеем современного искусства объявил о наборе студентов на факультет медиации; по окончании обучения участники смогут стать частью команды медиаторов на новой выставке «Генеральная репетиция». От претендентов на новую для Москвы профессию требовалось относительно немногое: интерес к современному искусству, умение грамотно говорить и внимательно слушать, причем последнее, как оказалось, гораздо важнее умения ориентироваться в актуальном культурном процессе.
The Village поговорил с куратором публичной программы фонда V-A-C Анной Панфилец и самими медиаторами об особенностях новой специальности, отказе от устаревших профессий и важности диалога и личного опыта на пути к пониманию современного искусства.
Анна Панфилец
Куратор публичной программы фонда V-A-C
О медиации
Слово «медиация» трактуется очень по-разному и в России, и за рубежом. Но известно оно с древних времен — тогда медиация имела отношение прежде всего к практике решения конфликтов. Арт-медиация появилась в Европе где-то в 1970-х, когда начались первые опыты образовательных практик в музее, и зрителя попытались задействовать не только в формате экскурсии, но и, например, дискуссий. Цель медиации в искусстве — сделать контекст выставки более понятным для самой широкой аудитории.
Мы столкнулись с этой задачей, когда стало известно о реконструкции ГЭС-2. Это очень большая площадка, очень крупный проект. Мы поняли, что больше не будем делать проекты лишь для аудитории, образованной вокруг наших друзей, которые так или иначе живут в мире современного искусства, — а другим, посторонним людям, нужно объяснять, что происходит. Делать это через привычную (особенно в российских музеях) практику экскурсоводческой работы нам не очень интересно, потому что это задает определенный строгий текст, в рамках которого действует экскурсовод, а вместе с ним и посетители. А нам хочется уподобиться современному искусству в принципе: стремиться к нестабильности, к ситуации постоянного изменения и плюрализма высказываний — собственно, в этом ключе медиация и существует.
Медиатор — это человек, который не просто допускает высказывание любых точек зрения, а поощряет их поиск, ведь каждое из мнений, высказанных посетителем, является верным
Медиатор — это человек, который не просто допускает высказывание любых точек зрения, а поощряет их поиск, ведь каждое из мнений, высказанных посетителем, является верным. Через общение с медиатором нам важно запустить процесс, в котором у человека, который раньше не понимал современного искусства и не интересовался им, меняется мышление, отношение. Медиатор постоянно апеллирует к личному опыту посетителя, перед которым он находится, узнает его — для него важно понять, через что он может раскрыть проект выставки для каждого отдельного человека.
Еще один важный момент: медиация — это не только практика общения с аудиторией, но и социологическое исследование. Посетитель этого, конечно, никак не считывает, но медиаторы параллельно с работой ведут свои дневники, где отмечают важные моменты. Потом, анализируя эти данные, мы понимаем, кто наш посетители, что им показалось наиболее важным, зачем они вообще пришли на выставку. Это намного удобнее и честнее всем известного анкетирования.
Все эти данные в дальнейшем могут влиять на будущий контент самих проектов — мнение нашей аудитории постепенно будет формировать поле для работы или постановки проблем для кураторов.
О студентах и факультете медиации
В январе мы набрали 40 студентов. После финальных тестов мы решим, кто из них будет с нами работать, надеемся, это будут все. Но мы оставляем возможность того, что тестирование уже в пространстве монтажа, где мы сможем поговорить с каждым человеком отдельно, пройдут не все.
Факультет медиации, конечно, не стремится дублировать систему академического образования. Для нас это место, где собираются единомышленники, которые хотят изучить материал и освоить профессию. У нас свобода высказывания: мы допускаем отличные от мнения лекторов мысли, выстраиваем совместный диалог и обмен опытом между студентами и экспертами. Будущие медиаторы для нас в каком-то смысле тоже эксперты, ведь они — вчерашние зрители, которые приходили к нам смотреть выставки. На занятиях также обсуждаются многие философские вопросы: почему музей перестал быть статичным, как он будет выглядеть в будущем, нужен ли будет медиатор через 15 лет (потому что, скорее всего, нет, мы и сегодня весь контент получаем с экрана телефона).
Мы брали людей с максимально релевантным опытом или точным представлением о том, что это за профессия. Это совершенно не означает, что все эти люди — искусствоведы с серьезной подготовкой. Среди наших медиаторов есть люди совершенно разных профессий: менеджеры, переводчики, историки, режиссеры, преподаватели, школьники, инженер на пенсии. На самом деле медиатор — это набор прежде всего когнитивных качеств и умений у человека, умения слушать, умения говорить тогда, когда тебя готовы слушать. Если человек обладает этими навыками, то работать с ним проще — ведь таким вещам намного сложнее научить, нежели просто дать контент выставки.
Верхнего ограничения по возрасту нет, у нас есть двое студентов-школьников, им по 17, но к моменту старта проекта они станут совершеннолетними. Есть и человек старше 60 лет, но вообще средний возраст — 25–30 лет.
Мы также стремимся не набирать один типаж людей — например, очень улыбчивых и приветливых. Нам не хочется, чтобы эти люди просто были милыми и привлекательными, нам важно, чтобы они были содержательными в беседе.
Также у медиатора всегда должен быть выбор, работать с проектом или нет, он должен иметь полное право на институциональную критику. Если ты обязан работать на всех проектах организации без права выбора, это уже не медиация.
О том, как вести диалог об искусстве и зачем приглашать школьного учителя химии
Наш факультет состоит из трех сессий, у каждой из которых совершенно разные задачи и цели. Первая призвана подготовить медиаторов для работы и включает два направления: обучение контенту (материалу, который нужно запомнить) и саму медиацию, ее основные принципы — как правильно обращаться к посетителю, как понять, стоит сейчас подходить к человеку или нет, как суметь выйти из диалога или что делать, когда он заходит в тупик, — для понимания этого нужно обладать набором определенных когнитивных навыков. Этому вряд ли можно научить, однако практические занятия помогут развить умение размышлять, посмотрев на то, что находится перед вами.
Сейчас для нас очень важно понять, как сделать практику медиации доступнее в целом. Мы готовы делиться нашими знаниями и опытом не только с нашими 40 учениками, а со всеми институциями в Москве. Поэтому на вторую сессию факультета медиации мы приглашаем все музейное сообщество, и дискуссии будут открыты для всех желающих. Нам важно, чтобы эта практика вышла за рамки нашей институции и как можно больше людей узнали о ней и, как следствие, имели возможность внедрять в свою работу, не только в музейную, но и в образовательную в целом.
Плюс есть третья сессия, которая подразумевает самый широкий разговор об искусстве. Формат, в котором он будет проходить, мы называем «Разговорник о современности». Здесь спикерами на время встречи становятся люди из самых разных профессиональных сфер, вообще не связанных с искусством. Например, первого сентября мы ждем в гости преподавателя химии из московской школы. «Разговорник» будет осуществляться таким образом: человек заранее приходит на выставку и знакомится с ней в диалоге с медиатором. Здесь он обнаруживает близкие для себя темы, о которых, как ему кажется, нужно поговорить. Сам формат определяется спикером: кому-то, например, захочется обсудить одну работу или конкретного художника, кто-то проведет небольшой тур по части выставки.
Начиная приглашать школьников, мы столкнулись с проблемой: преподаватели московских школ очень закрываются при любом упоминании о современном искусстве: «детям не нужно это показывать». В России это большая проблема — непонимание того, что нет выставки, которую нельзя показать ребенку, есть люди, которые не умеют о ней говорить
Все это нацелено на еще большее расширение аудитории. Начиная приглашать школьников на наши выставки, мы столкнулись с проблемой: преподаватели московских школ, к сожалению, очень закрываются при любом упоминании современном искусства — «детям не нужно это показывать». В России это большая проблема — непонимание того, что нет выставки, которую нельзя показать ребенку, есть люди, которые не умеют о ней говорить. Мы готовы делать это за них с любым ребенком, любого возраста, из любой школы — и готовы это делать на профессиональном уровне. Мнение ребенка здесь учитывается, так же как мнение взрослого, и именно дети с их гибким, еще не затуманенным умом высказывают очень смелые идеи. Сохранить это умение — наша большая задача в будущем.
О подходе к инвалидам, пенсионерам и беженцам
У ребят есть целый блок занятий, посвященный разным формам инвалидности, тому, как сделать музеи удобными для всех. Но для нас понятие инклюзивности — это не понятие о работе с какой-то группой людей с ограниченными возможностями. Для фонда «инклюзия» означает возможность для каждого человека посетить любое занятие, которое заявлено в расписании программы. Неважно — пять вам лет или 65, химик вы, астролог или добываете полезные ископаемые, или вы мигрант, беженец и не говорите по-русски, есть ли у вас проблемы со здоровьем или нет. К этому мы стремимся при разработке всей программы «ГЭС-2». Мы хотим не делать отдельные группы для инвалидов по зрению или по слуху, они будут общими для всех.
Уже два года мы активно работаем с людьми старшего возраста — организовываем туры, где человек или группа людей старшего возраста могут прийти и, поскольку они обладают большим количеством времени, провести на выставке столько времени, сколько им требуется: брать с собой стулья, сидеть сколько угодно, вести дискуссии между собой и с медиаторами прямо в зале. Во время таких встреч они настолько сближаются с медиаторами, что приходят снова и снова, становятся лояльными посетителями всех проектов фонда.
О планах отказываться от экскурсоводов и смотрителей полностью
В будущем мы планируем полностью отказаться от экскурсоводов и смотрителей, потому что с учетом развития современных технологий эти профессии просто перестали быть актуальными. В связи с чем перед нами стоит вопрос: как отказаться от надсмотра и дискомфортного ощущения слежения за посетителем, но при этом обезопасить искусство? Любой художник, экспонируя свои работы, осознает угрозу их повреждения или даже уничтожения. Такой риск всегда есть, потому что, когда работа покидает мастерскую, она переходит в свободную зону. Мировая история искусств знает примеры, когда даже многоступенчатая система охраны не защищала работу от каких-то эксцессов.
С отказом от экскурсоводов несколько проще: в случае, если вы просто пришли на выставку без записи, вы в любой момент можете начать диалог с медиатором. Если вдруг у медиатора стоит задача провести группу, то в ней будет не больше пяти-семи человек — важно, чтобы все люди могли поучаствовать в диалоге и обсуждении.
Мы планируем не просто трансформировать отношение посетителей к современному искусству, но даже побудить их заниматься культурным производством. Например, сейчас к нам ходит группа старшеклассников 14–18 лет. Впервые они пришли к нам на «Опыты нечеловеческого гостеприимства» как обычные посетители, а сейчас они делают свой художественный проект для участия в Биеннале молодежного искусства, которая пройдет этим летом. То, что люди решили высказываться самостоятельно, посмотрев наш проект, для нас огромная ценность. Максимальная задача в будущем — развить в посетителях возможность мыслить так, чтобы они при этом научились самовыражаться и не бояться этого. Нам кажется, что каждый человек на это способен, важно лишь обнаружить желание.
О том, сколько получают медиаторы
Оплата — 1 000–2 000 рублей в зависимости от длины рабочего дня. Нам не кажется, что это работа, которая подразумевает активный график, потому что даже целый день эмоционально сложно выдавать то, что называется медиацией.