Что такое макси чай
Бизнес по-женски. Кто выпускает «Maxi чай», учит английскому и делает женщин красивыми
Ляйсира Марат рассказала, как преодолела сложный для себя лично и для своей компании период
Утро в 1985 году 17-летняя Ляйсира начинала с алматинской Школы олимпийского резерва, где она подрабатывала мытьем полов, помогая маме содержать семью, потом шла на работу в отделение милиции, где вела документацию в отделе условно-досрочно освобожденных, а вечером отправлялась в аудиторию КазГУ постигать основы юриспруденции (в советское время помимо очной и заочной форм обучения была еще и вечерняя).
Сейчас ее офис расположен в пентхаусе 16-этажного бизнес-центра на углу Аль-Фараби – Назарбаева, с террасы которого открывается один из лучших панорамных видов города. Вид на горы и ЖК «Нурлы Тау» помогает сконцентрироваться на важных целях и задачах, а иногда помечтать о будущем, задуматься о том, что необходимо сделать лучше в бизнесе. Ляйсира, по ее словам, влюбилась в это место, когда никакого «Нурлы Тау» еще не было, а бизнес-центр только начинал строиться. Было это в почти уже былинные времена предкризисного бума, когда цены на алматинскую недвижимость вплотную подбирались к расценкам европейских столиц.
«Хотя это было долевое строительство, все равно выходило очень дорого. Но я твердо решила: хочу только сюда. У нас было двухэтажное здание языковой школы на Ботаническом бульваре, я сказала сестрам: «Давайте его продадим», они согласились. Денег хватило только на пол-этажа. Но до завершения строительства оставалась еще пара лет, и я была уверена, что что-нибудь придумаю. Так и вышло», – улыбается собеседница.
Она вообще много улыбается, охотно смеется, и чувствуется, что семейная драма, ставшая несколько лет назад достоянием всех казахстанских таблоидов и соцсетей, переосмыслена и переработана – из личной трагедии в личный опыт.
Самое шикарное министерство
«Конечно, никакого развеселого студенчества у меня тогда не было, времени оставалось только на сон», – вспоминает Ляйсира.
Через два года жизни в режиме нон-стоп в семье стало материально полегче, и девушка перевелась на очное отделение с потерей курса. Училась хорошо, и перед пятым курсом ее взяли на преддипломную практику в только что созданное Министерство внешнеэкономических связей (МВЭС).
«Это был 1991 год, мы только вышли из-под крыла Советского Союза (в советские времена вся международная торговля шла исключительно через Москву – F). Встал вопрос экспортных контрактов, а специалистов по ним в стране практически не было. Мы брали за образец китайские. Приходилось решать проблемы низкого качества переводов, тем не менее предмет контракта, условия платежа, момент отгрузки/получения, то есть все основные моменты, о которых мы понятия не имели, там были. И я как-то интуитивно пришла к мысли, что все это очень перспективно и нужно двигаться в этом направлении, тем более что специализация у меня была хозяйственно-правовая», – рассказывает предпринимательница.
Материал для дипломной работы «Государственное регулирование внешнеэкономической деятельности» ей давал Булат Утемуратов, который был начальником управления лицензирования. И сразу после защиты ее пригласили работать в МВЭС. Молодой специалист к тому времени была уже замужней женщиной и мамой годовалой дочери. «Так началась моя карьера госчиновника – в самом шикарном министерстве», – смеется Ляйсира.
Рецепт «живой» воды
Там она познакомилась со всем цветом нарождающегося казахстанского бизнеса – руководителями так называемых компаний-спецэкспортеров. Крупный бизнес был еще государственным, и спецэкспортеры играли роль посредников между производственной базой и покупателями (многие из них теперь тоже входят в наши рейтинги, а кое-кто – и в глобальный список Forbes). Ляйсира вошла в состав команды, готовившей первый государственный визит Нурсултана Назарбаева в Китай в октябре 1993-го. В те годы в зарубежные поездки президента сопровождала большая бизнес-делегация.
«Денег у меня не было ни на что – командировочные же крошечные. Помню, у Максута Шахмардановича (Есенова – тогда главного специалиста по металлургии МВЭС, ныне председателя правления ТОО «Казфосфат» – F) было сто долларов. И он повел нас на эти сто долларов в ресторан. Я знала, что это была вся его наличность, потому что перед этим мы ходили по магазинам и приценивались к недоступным для нас товарам», – смеется Ляйсира.
Китай произвел огромное впечатление, в первую очередь – масштабами бизнес-возможностей. Он не был ее первой «заграницей» – еще в студенчестве, в 1990-м, Ляйсира с подругами – этническими кореянками съездила в Пхеньян (выбор направления кажется сейчас странным, но из СССР попасть в идеологически братскую Северную Корею было гораздо проще, чем в капиталистическую Южную). В период тотального дефицита любая зарубежная поездка для советских людей имела торгово-закупочную цель.
«В 12 часов свет в гостинице отключали, и мы начинали меновую торговлю. Я привезла с собой чеснокодавки, водку и 20 метров хлопчатобумажной ткани. За них мне дали ремни из крокодиловой кожи, батники и несколько шелковых платьев. В Алма-Ате все это продала, и выяснилось, что я наменяла практически на машину», – улыбается Ляйсира.
Но Китай, конечно же, был несравним.
«Мой первый муж, Турсенгали Алагузов, в то время уже начал заниматься бизнесом, к тому же благодаря армейской службе в Благовещенске хорошо знал китайский. Я его познакомила с китайскими бизнесменами, он начал заниматься с ними бизнесом. Зная меня, они отдавали товар без предоплаты», – вспоминает собеседница.
Как финансист из Нур-Султана помогает заработать на МСБ 25% годовых
Словари на вес
Именно Китай стал переломным моментом, когда Ляйсира впервые задумалась о собственном бизнесе. «На дворе был 1994 год. Амбиции мои были удовлетворены, связи наработаны. У меня появились первые деньги», – вспоминает собеседница. Она решила пройти обучение на языковых курсах в Лондоне и отправилась в Москву подавать документы на британскую визу.
По возвращении уволилась и, оставив четырехлетнюю дочь на попечение сестер, улетела на два месяца в Англию. «Лондон меня ошеломил, я впервые увидела, что это такое – мировой центр культуры и бизнеса», – улыбается предпринимательница.
Через пару недель она осознала, что это Клондайк – можно же возить сюда соотечественников учить английский.
«Практически не зная языка, я заключила контракты со всеми ведущими школами британской столицы. Мало того, купила полторы тонны словарей, чтобы параллельно устраивать курсы английского в Казахстане! В Лондоне жила моя подруга, открывшая там торговый дом, ее 15-летний сын Артур поехал со мной в Оксфорд за этими словарями. Англичане спрашивают: «Сколько штук?», я отвечаю: «Не знаю, но по весу надо полторы тонны». Потому что узнала, что в Лондоне стоит казахстанский самолет на техобслуживании и обратно он полетит пустой. Это была моя первая серьезная сделка», – рассказывает Ляйсира.
Времена, конечно, были фантастические – на словари было потрачено около $8000, а выручено за них $40 000. На эти деньги Ляйсира купила офис на Тулебаева – Курмангазы, где и по сию пору находится образовательное агентство EuroSchool. Через три года агентство уже хорошо зарабатывало.
«Мы были первыми – фактически создали новый сегмент рынка в стране. За полгода до нас открылся Международный координационный центр «Болашака», но в отличие от нас он был государственным», – отмечает Ляйсира.
«Максик»
История GALANZ bottlers началась в 2003 году.
«Я занималась привлечением финансирования и маркетингом, а Турсен взял на себя производственные вопросы и организацию продаж. Финансирование искали год: на покупку линии нужно было $1 млн. Банки такую сумму давать не хотели – у нас не было кредитной истории. Я нашла деньги на первый платеж, Турсен договорился с китайцами на рассрочку. Так в 2004 году «Maxi чай», «Максик», появился на свет», – рассказывает Ляйсира.
В выборе добросовестных партнеров и поставщиков необходимых ингредиентов помог один китайский бизнесмен. «Он маньчжурец, мы его зовем Коля, – говорит Ляйсира, показывая на висящую в кабинете фотографию широко улыбающегося седоватого мужчины. И добавляет: – Но, безусловно, знание китайского менталитета и отличное знание языка первым мужем тоже сыграло большую роль».
Рынок поначалу принял новинку прохладно. На рекламу деньги появились только через год, торговых сетей в нынешнем их виде еще не было.
«Все производители знают, что поставить продукт на полку тяжелее, чем произвести его. Наше конкурентное преимущество было в том, что мы были здесь пионерами (Lipton зашел на казахстанский рынок позже). Первыми покупателями холодного чая двигало любопытство. Если человек удовлетворил любопытство и ему не понравилось, второй раз уже не купит. Но наш чай понравился, его распробовали. «Maxi чай» – это натуральный продукт, изготовленный горячим завариванием, охлаждается уже разлитым. Я горжусь «Максиком» – это не франшиза, а стопроцентно национальный продукт с оригинальной рецептурой», – подчеркивает Ляйсира.
Другая Тиффани
В дальнейшем Ляйсира отошла от производства напитков, решив заняться новым направлением, ранее практически не представленным в Казахстане, – косметологией, эстетической медициной и пластической хирургией. Толчком стало то, что действовавшие на тот момент алматинские клиники, предлагавшие подобные услуги, не имели должной квалификации, делая операции зачастую небрежно, что приводило к нежелательным последствиям. Ляйсира поняла, что это большая проблема. Написала в коммерческую службу посольства США письмо, что хочет открыть центр эстетической медицины, с просьбой помочь найти американского партнера.
В 2001 году предпринимательница стажировалась в Вашингтоне по программе SABIT (Special American Business Internship Training Program, специально разработанная в 1990-м администрацией международной торговли Министерства торговли США для содействия развитию рыночной экономики в постсоветских странах посредством деловых стажировок в американских компаниях). Программа устроена так, что прошедший ее имеет право быть соискателем других программ.
«Позвонили мне, когда мы с первым мужем были в Шанхае по делам «Maxi чая», и говорят: «Мы вам нашли партнера, он прилетел в Алматы, собеседование в среду». Пришлось быстро решать вопросы по бизнесу и возвращаться в Казахстан», – вспоминает Ляйсира.
Рациональное зерно. Как главред бизнес-издания зарабатывает миллионы на семечках
Собеседованием и бизнес-планом владелец небольшой инвестиционной компании по имени Дан Николсон остался доволен и вечером того же дня сообщил о своем положительном решении.
«Я посчитала, что проект стоит $2 млн. Дан давал миллион, миллион должна была внести я. Но у меня-то его не было – как раз все вложила в строящийся офис, где собиралась открыть будущий центр пластической хирургии. А инвесторы уже выдают деньги со словами: «Начинай работать!», ждать окончания строительства не намерены – у венчурных компаний свои сроки. В общем, я взяла деньги и пошла в аренду. До сих пор благодарна своему американскому партнеру, как в случае с чаем – китайскому, потому что наставничество – это, наверное, самая важная вещь, когда ты заходишь в бизнес, в котором у тебя нет профессиональных знаний. Обязательно нужен рядом человек, который знает, какие подводные камни могут быть», – отмечает Ляйсира.
Более того, по условиям соглашения инвестирования местный партнер должен был оплачивать приезд экспертов. Эксперты приезжали из Вашингтона и ставили систему учета и контроля, год ушел на расчет себестоимости всех процедур. Ляйсира в это время искала необходимое оборудование.
«Финансирование на центр я получила от партнера, но кредит, который взяла на офис, все равно нужно было оплачивать. И вот тут финансовым помощником стало агентство ЕuroSchool, без которого центра не было бы, – признается собеседница. – Центр назвала Tiffany – у Дана Николсона так звали дочь. Дан опасался конкуренции, но Viled тогда еще не завел знаменитый одноименный бренд в Казахстан, и я успокоила партнера».
Однако ко времени переезда в собственное помещение в Алматы открылся фирменный ювелирный Tiffany – причем по стечению обстоятельств на одной улице с косметологическим центром.
«Ювелиры направили ко мне американских юристов, дошло до Верховного суда. Но мы к тому времени изменили название на Tiffany Plaza, по кадастрам нигде не пересекаемся – у них металлы, драгоценности, изделия, у меня услуги в области медицины. Так что процесс мы выиграли», – смеется Ляйсира.
Бизнес-модель центра писалась для сегмента люкс.
«Мы первыми привезли в город лазеры, и вообще у нас были самые передовые косметологические технологи. Потом начался кризис, но мне опять повезло. По условиям контракта венчурная компания должна была выйти с $2 млн через пять лет. Однако тут все рухнуло, и я предложила: либо они выходят при своих, либо продают кому-нибудь свою долю. Они решили выйти с вложенным миллионом, тем более что получали хоть небольшую, но прибыль. Расстались друзьями», – говорит Ляйсира. Уже после ухода американцев в клинике было открыто хирургическое отделение.
На вторых ролях. Почему в топ-менеджменте казахстанских компаний так мало женщин
На EuroSchool и GALANZ bottlers, по утверждению собеседницы, глобальный кризис практически не повлиял.
«Последнее, на чем будут экономить люди, это на образовании своих детей. А «Maxi чай» вообще вышел в лидеры продаж, мы стали финансово свободнее. Нурлан Каппаров (известный предприниматель, участник рейтингов Forbes Kazakhstan, безвременно скончавшийся в 2015 году – F) позвал нас с Турсеном в YPO (Young Presidents Organisation, международный клуб бизнесменов. – F). Началась размеренная семейная и активная светская жизнь, на которую до этого у меня никогда не было времени», – вспоминает Ляйсира.
И грянул гром
В 2011-м GALANZ bottlers получил большой кредит по дорожной карте бизнеса – на расширение. Первые тревожные звонки раздались в 2014 – младшая сестра Ляйсиры Ильдана Казмамбетова, курирующая и отвечающая за финансовые потоки компании, указала, что растет объем неоплаченных обязательств и с этим надо что-то делать.
«А я не хотела слышать. Потому что я же правильная восточная женщина – этим бизнесом управляет муж, он во всем разберется», – вздыхает Ляйсира.
Еще через некоторое время поползли слухи о романе Турсенгали Алагузова с режиссером и продюсером Баян Есентаевой.
«Когда он объявил, что уходит, у меня фактически не было времени на личные страдания – при выручке в 9 млрд тенге объем кредитных обязательств компании составлял почти 15 млрд. Он хотел развестись сразу, но я взяла тайм-аут (по закону можно полгода), так как у меня было много вопросов», – вспоминает Ляйсира.
По ее словам, через юристов они договорились, что все делят пополам и председателем совета директоров становится Ильдана. Основной долг был перед Цеснабанком, и Ляйсира поехала к Даурену Жаксыбеку (на тот момент основной акционер и председатель СД), с которым была знакома лично, просить об отсрочке.
«Причина такого состояния компании была не одна, это была совокупность факторов: девальвация и кризис 2015–2016 годов, отказ в субсидировании по программе ДКБ-2020, но самое главное – ряд неудачных высокорисковых бизнес-решений. Я, как человек, отвечающий за финансы компании, не могла им препятствовать, потому что они принимались акционером с 86%-ной долей. Нам практически каждые три месяца делали реструктуризации и пролонгации. В октябре 2016-го меня вызвал зампред Цеснабанка и сказал: «Мы должны объявить вам технический дефолт». Я вернулась и изложила все Ляйсире», – говорит Ильдана Казмамбетова.
«Я попросила у Даурена 12 месяцев, чтобы разработать новые бизнес-модели, которые позволят вывести компанию из кризиса. И очень благодарна ему за то, что пошел навстречу и дал шанс спасти предприятие. Потом обратилась в АТФБанк для получения кредита на пополнение оборотных средств, чтобы выйти в сезон 2017 года. Обеспечением по этому кредиту стал другой бизнес – клиника», – рассказывает Ляйсира.
Выздоровление
«Дефолт, крах был очень близок – если бы кредиторы одномоментно предъявили свои претензии о взыскании, – признается собеседница. – Но нам поверили, и мы за это благодарны всем партнерам – и поставщикам, и дистрибьюторам».
Через 12 месяцев компания начала понемногу отдавать долги. В 2017 разрыв между выручкой и обязательствами сократился со 153 до 127%, а выручка 2017–2018 годов выросла на 40%.
Автор: Дина Абрамова