Что такое махизм в философии
Махизм: вклад Эрнста Маха в развитие философии позитивизма
Философия, наука о познании мира, видоизменялась в течение очень долгого времени: возникшая еще в античное время, она продолжает развиваться и по сей день.
В 19 веке философия претерпела серьезные изменения, в результате которых в ней произошел переломный момент: метафизические умозаключения, на которых преимущественно было основано познание того времени, стали восприниматься не просто как необъективные, но и как крайне ненадежные и даже опасные знания. Философии требовалась кардинальная смена парадигм, что привело к возникновению такого направления, как позитивизм, в рамках которого единственно верным методом познания действительности представлялось научное знание, полученное опытным путем.
Сегодня мы расскажем о махизме, который является частью философии позитивизма. Однако без предварительного краткого очерка основных идей этого направления махизм Эрнста Маха не может получить достаточного понимания, поэтому в рамках данной статьи мы предлагаем сжатую историю развития всего позитивизма в целом, плавно переходящую в изучение идей самого махизма.
Краткая история развития позитивизма
Махизм в философии относится к позитивизму, которому присущ наукоцентризм, т.е. переход от чувственного познания к использованию научного метода.
Существует ряд характеристик, свойственных всем идеям позитивизма. Согласно принципу «причина-следствие», их можно представить в следующем виде:
Выделяют две волны данного направления: к первой волне позитивизма относят идеи О. Конта, Г. Спенсера и Дж. Милля, а ко второй – идеи Р. Авенариуса и Э. Маха. Давайте сначала разберемся в том, что же послужило основанием для возникновения позитивизма.
Идеи Гегеля о том, что развитие природы обусловлено саморазвитием абсолютного духа, а также философские представления ряда других французских философов 16 века привели к революции во Франции, которая ознаменовалась кровавыми наполеоновскими войнами, длившимся более 20 лет [И. Фролов, 2003]. Такое положение в стране серьезно повлияло на мировоззрение ее жителей, особенно на научную среду, представители которой стали относиться к идеям, построенным на умозрительных заключениях и не основанных на непосредственном наблюдении, с крайним скептицизмом. Эти предпосылки и привели к возникновению позитивизма (от лат. positivus –«положительный»), в котором на смену идеологическим утопиям пришло научное знание. Давайте рассмотрим идеи наиболее ярких представителей этого направления.
Огюст Конт
Первым представителем и родоначальником позитивизма является О. Конт. Его основные идеи представлены в работах «Курс позитивной философии», «Дух позитивной философии» и «Система позитивной политики».
Конт вывел, что интеллект человека (как в рамках антропогенеза – развития познания всего человечества в целом, так и в рамках онтогенеза – индивидуального развития индивида) характеризуется тремя последовательными состояниями:
Конт считал, что только научный подход способен дать подлинное знание об окружающем мире, которое необходимо для протекания и обоснования всей человеческой деятельности в целом. По его мнению, наука основывается на твердых фактах, т.е. конкретных и подтвержденных опытным путем данных, которые она собирает, а затем систематизирует. А вот религия, мифология и философия, на которых познание было основано ранее, неспособны дать достоверное определение мира, поскольку они апеллируют лишь умозаключениями, не имеют никакого реального жизненного подтверждения, а, следовательно, являются лишь «пустыми» рассуждениями, которые нельзя назвать истинными.
Согласно философии Конта, переход к научному познанию должен знаменоваться отказом от изучения первых или конечных причин явлений и основываться на изучении непреложных законов окружающего мира, т.е. вместо поиска ответа на вопрос «Почему?» должен осуществляться поиск ответа на вопрос «Как?» Только такой подход способен отразить действительность объективно. Таким образом, Конт заявил, что главной функцией научного познания является описание, а ее основным методом – опытное наблюдение [О. Конт, 1900].
Идеи Конта, выраженные в его философии позитивизма, не пользовались особой популярностью среди его соотечественников, зато получили широкое признание в среде ученых, особенно в Англии. Герберт Спенсер, английский философ, с энтузиазмом отнесся к позитивизму Конта и продолжил развивать его идеи в своих исследованиях.
Герберт Спенсер
Основные идеи Г. Спенсера рассмотрены в его работах «Основные начала» и «Сочинения». Он считал, что абсолютно любое знание является наукой, поскольку нет никакой границы между обычным знанием и научным, не существует ни единого критерия. Под знанием он подразумевал все то, что сообщает человеку о порядке и закономерной связи явлений окружающего мира. По его мнению, такого рода знание человек может получить и без науки, а лишь используя здравый смысл, которым его одарила природа. Такое отношение к познавательным способностям людей способствовало росту популярности философа и сформировало вокруг него довольно большой круг читателей, которым нравилось думать, что каждый из них в какой-то степени великий ученый.
Однако, несмотря на это, Спенсер все-таки считал, что научный подход к получению знаний может дать знание немного другого порядка, а именно расширить восприятие путем умозаключений.
У Спенсера была своя точка зрения на эволюцию. Под эволюцией он подразумевал переход от простого к сложному, от первоначального нерасчлененного единства к дифференциации, который в конечном итоге приводит к интегрированной устойчивой целостности [Г. Спенсер, 1897]
Несмотря на тот факт, что «теория эволюции» Спенсера была построена им исключительно на его личных умозаключениях, он ее настойчиво и увлеченно пропагандировал. Считается, что именно благодаря философским идеям Спенсера теория эволюции Дарвина, которая возникла позже, имела такой резонанс.
Свою теорию эволюции Спенсер использовал и для определения развития науки. Он считал, что изначально наука – это нерасчлененная целостность, установление законов в конкретной областях которой приводит к дифференциации наук, т.е. к усложнению первоначального состояния науки как такового, а вот установление общих законов и принципов ведет к интеграции наук и восстановлению ее частей, выводя науку на существенно новый уровень развития.
Однако Спенсер был уверен, что у процесса приведения законов и принципов к все более широкому обобщению есть свой предел: максимально широкие научные обобщения лежат уже на самой границе познания, за пределами которой находится безграничная область непознаваемого. Подобно Сократу, который был уверен в том, что чем сильнее раздвигаются границы человеческого знания, тем яснее для него становятся границы его бесконечного незнания, он считал, что научное знание никогда не сможет охватить всей области возможных знаний.
Здесь начинается главное отличие позитивизма Спенсера от идей Конта. Спенсер считал, что область непознаваемого можно постичь лишь с помощью религии, которую Конт не признавал и считал «устаревшим» и неэффективным методом познания действительности.
Спенсер считал, что в тех областях знаний, где можно использовать опытные наблюдения, необходимо применять научный подход, а то, что недоступно нашему прямому наблюдению, что выходит за границу наших познавательных способностей, нужно рассматривать с точки зрении религии. Таким образом, философ решил проблему соотношения научного подхода и религиозной веры в познании, четко разграничив разумные границы их присутствия.
Более того, он считал, что истинное знание возможно только при параллельном использовании научного и религиозного подхода к познанию: знание обязательно должно иметь наглядно-чувственный образ, а наука, используя все более абстрактные понятия, сводит возможность чувственного представления практически к нулю. Из этого следует, по мнению Спенсера, что все общие фундаментальные понятия и принципы науки, к которым она приходит в процессе своего эволюционного развития, не могут быть подлинным знанием. Иными словами, наука в принципе не может быть достоверной без одновременных религиозных верований. Тем не менее религиозные идеи, существующие без научных идей, он также считал несостоятельными [Г. Спенсер, 1897].
Таким образом, Спенсер взял за основу своей философии идеи Конта, но развил их в совершенно другом ключе, что позволило философу получить в ряды своих читателей глубоко верующих людей. А вот другой последователь Конта, Джон Стюарт Милль, наоборот, всецело разделял мировоззрение родоначальника позитивизма.
Джон Стюарт Милль
Джон Стюарт Милль выразил свои идеи в своем обширном очерке «О свободе» и фундаментальном труде «Система логики силлогистической и индуктивной», которые до сих пор не утратили своей ценности.
Яркий представитель индуктивизма, Милль считал, что истинное научное знание может быть получено только с помощью индуктивного умозаключения, т.е. приведения от частного к частному. Он утверждал, что знанием можно считать только те данные, которые относятся к единичным и конкретным случаям, а развитие научного знания – это ни что иное, как последовательное накопление этих знаний о единичных и конкретных случаях, частных фактах. А все общие умозаключения не могут быть истинными [Дж. Милль, 1899].
Эмпириокритицизм
Вторая волна позитивизма возникла в конце 19 века: теперь научные идеи познания выдвигали не только философы, но и физики (В. Ф. Оствальд, Р. Авенариус, П. Дюгем, Э. Мах и другие).
Интерес новой силы к позитивизму вместе с его новыми идеями возник как результат кризиса, в котором находилась классическая физика того времени. Вплоть до 19 века ученые были твердо убеждены в том, что сущность каждого явления основывается на механике, и для их объяснения изучали механические причины, которыми они обусловлены.
Однако ряд научных открытий того времени (электромагнитные волны, рентгеновские лучи, естественная радиоактивность, электрон, давление света и т.д.) объяснить с позиции механики было крайне сложно, а иногда и вовсе невозможно. Тогда научное сообщество пришло к выводу, что, если эти явления нельзя трактовать механическим путем, следует и вовсе прекратить попытки к их объяснению, достаточно лишь дать им точное математическое описание.
Вскоре возникло такое направление, как эмпириокритицизм, название которого с греческого переводится как «критика опыта», «критика с позиций опыта» или же «критическое исследование опыта». Данное направление основано швейцарским философом Рихардом Авенариусом, который считал, что предметом теории познания должны быть сами механизмы получения знания, т.е. научное мышление. Главным представителем эмпириокритицизма, наряду с Р. Авенариусом, считается Э. Мах, который разработал часть идей, которые получили название «второй позитивизм – махизм», хотя среди его последователей не последнее место занимают Г. Корнелиус, Р. Вилли и К. Пирсон.
Сторонники эмпириокритицизма ставили во главу научного подхода именно тот опыт, который человек может получить в процессе непосредственного взаимодействия с окружающим миром. Они считали, что только тщательный критический анализ познания способен выявить «слабые стороны» научного мышления, в результате которого ученые приходят к ошибочным умозаключениям и получают ложные знания.
Согласно эмпириокритицизму, именно ошибки научного мышления, которым не уделяется достаточно внимания, приводят к тому, что в науке начинает возникать метафизика, которая не имеет никакого научного основания и приводит к возникновению и распространению ложных знаний. Таким образом, чтобы не допускать возникновения такого рода убеждений, необходимо избавиться от метафизических умозаключений в мышлении и использовать только данные, подтвержденные опытным путем.
В чем же представители эмпириокритицизма видели столь серьезную угрозу, исходящую от метафизического знания? Они считали, что, поскольку метафизическое знание не может быть подтверждено, оно неизбежно рождает дуализм (отделение субъективного от объективного), который в свою очередь приводит к серьезному разделению философии на две стороны, которые борются между собой вместо того, чтобы изучать мир совместными усилиям, а такое положение дел не способно привести науку к истине. Эмпириокритицизм предлагает вместо бесконечных бессмысленных метафизических споров исследовать компоненты опытного знания и выводить на основе этого научные, объективные понятия.
Особую роль в развитии эмпириокритицизма сыграл Эрнст Мах, идеи которого получили название «махизм», который и является темой нашей статьи. Многие ошибочно полагают, что понятия и течения «эмпириокритицизм» и «махизм» являются синонимами, однако это не совсем так. Опираясь на эмпириокритицизм, махизм, как понятно даже из названия, отражает преимущественно идеи самого Маха, разработанные на основе этого подхода к познанию.
Махизм: позитивная философия Эрнста Маха
Э. Мах с раннего детства отличался нетривиальными способностями к науке, особенно к физике. С 26 лет он работал в должности профессора по физике в университете и за время своей профессиональной и научной деятельности сумел внести значительный вклад в развитие этой науки: он вывел понятия «число Маха», «принцип Маха» и «конус Маха», которые вошли в учебники по физике, а его критика основных понятий классической механики повлияла на воззрения самого Эйнштейна и послужила основой для его теории относительности, известной каждому.
Только в 1895 году, будучи уже в преклонном возрасте, Мах оставил естественные науки и углубился в изучение философии. Его основные идеи представлены в работах «Анализ ощущений и отношение физического к психическому», «Механика. Историко-критический очерк ее развития», «Принцип сохранения работы. История и корень его», «Познание и заблуждение. Очерки по психологии исследования», а также «Популярно-научные очерки». Давайте рассмотрим махизм кратко.
Идея Маха о нейтральных элементах мира
В основе философии Маха лежит созданная им идея о нейтральных элементах мира: он считал, что мир состоит из однородных и равнозначных элементов, которые представляют собой соединение физического и психического, а потому эти элементы нейтральны в отношении физического мира и человеческого сознания, т.е. их нельзя полностью отнести ни к первому, ни ко второму [Э. Мах, 2005].
Из этой идеи вытекает несколько наиважнейших следствий, составляющих ядро махизма:
Мах считал, что познание напрямую зависит от ощущений, поэтому он стремился разобрать его на основе физиологических и психологических знаний, а также истории науки. Фактически, весь процесс познания мира он сводил к чувственному опыту, который человек получает с помощью органов чувств. Мах был убежден в том, что не существует никакой разницы между рациональным (научным) и чувственным знанием, а значит, для получения истинного знания можно анализировать свой личный опыт и опыт других людей.
Мах утверждал, что все ощущения связаны между собой, а самые устойчивые из них неизменно откладываются в нашей памяти, и познавательный опыт – лишь отдельная часть всего жизненного опыта, которым мы обладаем. Изначально этот опыт может и казаться человеку единым, поскольку он определяет себя, как обособленный объект (что доказывают факты, полученные в результате исследований детской психологии), однако такой дуализм, разъединение мира на «внутреннее» и «внешнее», как говорилось ранее, является ошибочным подходом, поэтому мы должны рассматривать развитие познания в антропогенезе, т.е. в ходе исторического развития.
Иными словами, согласно Маху, знание неизменно основывается на предыдущем опыте, исходит из предпосылок и буквально «наслаивается» на предыдущие знания о мире. Такому потоку опыта, который человек получает в течение жизни и в котором исчезает единоличие и появляется синтез всех знаний о предмете и явлениях, физик дал название «комплекс ощущений».
Мах считал, что комплексы состоят из отдельных элементов и в результате формируются в целостные физические тела: так посредством конкретных ощущений (например, ощущений тепла, цвета, вкуса и т.д.) в нашем сознании образуются представления о нас самих, нашем теле и нашей личности, а также об окружающем мире и других телах в нем. Понимание того, какие эти тела на самом деле, Мах считает невозможным и неправильным, т.к. этот вопрос относится к метафизике, а ей нет места в науке, а вот сами понятия этих тел (например, пространство, время, масса и т.д.) должны стать предметом науки.
Идеи Маха оказали серьезное влияние на развитие философии и науки, которое нельзя отрицать:
Резюмируя махизм кратко, можно сказать, что, по мнению Маха, его идея о нейтральных элементах мира была способна преодолеть крайности материализма и идеализма, разрешив противоречия между этими направлениями в философии. Однако его подход к познанию действительности являлся слишком «плоским»: он сводил его лишь к описанию предметов и явлений окружающего мира, но в рамках такого подхода невозможно по-настоящему изучить мир. Мах и сам понимал, что его идеи предполагают лишь описательный подход к познанию, но вместе с тем он считал, что описание – это максимальный предел, которого может достичь наука, но этот предел является идеальным [Э. Мах, 2015].
Как уже было сказано ранее, вторая волна позитивизма возникла как результат кризиса науки физики того времени, поэтому отнюдь не удивительно, что Мах пришел к такого рода умозаключениям и создал концепцию, которая успешно вписалась в настроения ученых того времени, которые были ошеломлены новыми открытиями и тогда еще не представляли, как заниматься их изучением. Однако вскоре ученые смогли оправиться от череды изначально непонятных для них явлений и приняться за их постижение с новыми силами, поэтому второй позитивизм-махизм потерял свои позиции в научных кругах так же стремительно, как и обрел их.
Если вы хотите, подобно великим умам, о которых мы сегодня рассказали, научиться мыслить в полной мере этого слова, обязательно записывайтесь на нашу онлайн-программу «Когнитивистика», на которой с помощью специальных тренировок мозга вы научитесь применять в своей жизни особые техники мышления, которые позволят вам логично и последовательно рассуждать и применять эффективные и нестандартные подходы даже к решению даже самых сложных задач.
И напоследок предлагаем закрепить материал статьи с помощью небольшого теста:
§ 2. Махизм
В конце XIX в. позитивизм Конта-Милля-Спенсера постепенно сходит со сцены. Появляется новая, вторая форма позитивизма, которая усугубляет субъективный идеализм и агностицизм своих предшественников. Ее главными представителями были Эрнст Мах (1838–1916) и Рихард Авенариус (1843–1896), создатель так называемого эмпириокритицизма.
Позитивизм Маха. Как и все позитивисты. Мах выступает с неосновательной претензией очистить естественнонаучное мышление от «метафизики» с ее «мнимыми проблемами». Он утверждает, что стоит на почве опыта и что его эмпирическая точка зрения «совершенно исключает все метафизические вопросы…». Мах даже заявляет, что он вовсе не философ, что «не существует никакой философии Маха», а есть лишь его «естественнонаучная методология и психология познания».
Сводя философию к «психологии познания», Мах вслед за Кантом утверждает, что познанию доступна не сущность вещей, а лишь их явления. Но в отличие от Канта Мах отрицает существование «вещей в себе», объективной реальности. От Канта Мах идет вправо, к субъективному идеализму Беркли и Юма, сводивших окружающий мир к ощущениям субъекта. Для обоснования этого взгляда Мах пытается использовать эволюционное учение Дарвина, утверждая, что наука представляет собой выражение приспособительной биологической функции человеческого организма, а отнюдь не отражение объективной реальности. С этой же целью Мах ссылается на сформулированное немецким ученым Кирхгофом определение науки как полного и простейшего описания фактов.
Исходя из этих предпосылок, Мах развивает «биолого-экономическую теорию познания», считая основным принципом научного познания «экономию мышления», или «экономизацию, гармонизацию и организацию мыслей» в целях биологической ориентировки в материале опыта. С этой точки зрения научные понятия, формулы, законы и объяснения лишены объективного содержания и имеют так же мало общего с теми явлениями, к которым они относятся, как стенографические знаки с обозначаемыми ими понятиями: они продукты ума, созданные не для отображения действительности, а для удовлетворения потребности познающего субъекта. Мах утверждает, например, что «в природе нет причины и нет следствия», ибо «причина и следствие суть создания нашего мышления». Точно так же и законы природы, по мнению Маха, порождаются нашей психологической потребностью и не выражают никаких объективных связей между вещами; законы природы — это продукты человеческого духа, не имеющие смысла помимо человека.
Подобно тому как для сокращенной записи речи могут быть приняты различные системы стенографии, выбор которых определяется субъективными соображениями удобства, так и при «экономном описании» явлений могут быть предложены — как совершенно равноправные — различные и даже противоположные научные теории, лишь бы они не противоречили чувственным данным и были бы достаточно удобными и простыми. Вопрос же об объективном содержании научной теории, с точки зрения махистов, вообще лишен смысла. Кирхгоф, говоря о полном и простейшем описании фактов, имел в виду стремление ученого дать описание объективной реальности, в существовании которой он не сомневался. Мах извращает эту мысль, пытаясь доказать, что объективная действительность — это лишь «метафизическое» допущение, противоречащее принципу «экономии мышления».
Согласно Маху, «не тела вызывают ощущения, а комплексы элементов (комплексы ощущений) образуют тела». Последние представляют собой лишь «логические символы» для этих комплексов. С точки зрения Маха, атом, молекула, масса и т. п. — все это не объективные реальности, а лишь символы для экономного описания ощущений. Соответственно этому и «то, что мы называем материей, есть только известная закономерная связь элементов (ощущений)».
Только при допущении, что понятия, создаваемые наукой, относятся не к объективно существующим вещам, а лишь к меняющемуся потоку ощущений, оказалось возможным истолковать результаты науки в духе того крайнего релятивизма и субъективизма, которые составляют суть понимания махизмом научного познания. В. И. Ленин показал, что сведение всех вещей к комплексам ощущений представляет собой возрождение берклианства и неизбежно ведет к признанию всего мира моим ощущением, т. е. к солипсизму. Стремясь избежать солипсистских выводов и пытаясь внести в свое учение некоторый момент объективности. Мах в своих более поздних работах объявил, что эти элементы (ощущения) по своей природе не физические и не Психические, не субъективные и не объективные — они «нейтральны».
Мах утверждает, что «нет существенной разницы между физическим и психическим», что они, по существу, тождественны, так как состоят из однородных элементов и различаются лишь по тому, с какой точки зрения их рассматривают. Если, например, те или иные «элементы» берутся в связи с нервной системой человека, то они выступают как психические явления и составляют предмет психологии. Если же они рассматриваются вне этой связи, то представляют собой физические явления или тела и относятся к физике.
Выдвигая учение о нейтральности «элементов», Мах претендует на преодоление «метафизики» материализма и идеализма. Однако, объявляя ощущения нейтральными элементами мира, он фактически вступает на путь идеалистической «метафизики», так как постулирует какие-то новые метафизические сущности, которые невозможно обнаружить в опыте, но которые, согласно Маху, тем не менее лежат в его основе. Однако в обычном и научном опыте мы имеем дело, с одной стороны, с вещами и объективными процессами, с другой стороны, с ощущениями познающего субъекта, неразрывно связанными с деятельностью его органов чувств и нервной системы. Мах вынужден признать связь ощущений с нервным процессом, но такое признание противоречит его положению о том, что все вещи суть комплексы ощущений.
В. И. Ленин показал, что вся махистская концепция представляет собой не преодоление «односторонности» материализма и идеализма, а спутывание противоположных философских точек зрения. Ибо если «элементы» — это ощущения, то Мах не имеет права допускать существование «элементов» вне зависимости от нервов и сознания субъекта. Если он все же допускает такие независимые от нервов и ощущений физические объекты, то он тем самым покидает точку зрения идеализма и тайком переходит на позиции материализма. В то же время Мах не отступает и от своего основного субъективно-идеалистического утверждения, что мир строится из ощущений. Не будучи в состоянии разрешить это противоречие. Мах отказывается от попыток создать сколько-нибудь цельное мировоззрение и механически соединяет в своем учении субъективно-идеалистическую, берклианскую концепцию внешнего мира с признанием некоторых материалистических положений естествознания.
Субъективно-идеалистическая философия Маха сразу же вызвала резкую оппозицию со стороны большинства естествоиспытателей, стоявших на стихийно-материалистических позициях. «Первые мои работы, — писал Max, — весьма естественно, встретили крайне холодный и даже отрицательный прием». Только после того как физика вступила в полосу методологического кризиса, который возник в результате коренной ломки научных понятий, обнаружившей недостаточность классической физики и неумение ученых вследствие незнания диалектики правильно осмыслить происходящие перемены, отношение некоторых естествоиспытателей к философии Маха стало другим. В условиях кризиса, вызвавшего релятивистские шатания среди части естествоиспытателей, стало казаться, что субъективистская и релятивистская философия Маха успешно разрешает те трудности, с которыми встретились ученые и которых не мог преодолеть механистический материализм. В это время идеи Маха входят в моду и рекламируются как философия современного естествознания. В этом смысле махизм был выражением и проявлением кризиса в физике. Однако и тогда многие крупные ученые отвергали махистскую интерпретацию научного познания и вели с ней активную борьбу. Особенно решительно восстал против учения Маха один из основателей современной физики — М. Планк. Он показал несостоятельность претензий Маха на преодоление метафизики, бесплодность принципа «экономии мышления», несовместимость теории познания Маха с достижениями науки и научным прогрессом.
Тем не менее философия Маха продолжала оказывать влияние на некоторую часть естествоиспытателей. Немалую роль в усилении ее влияния в 80-е и 90-е годы сыграл так называемый эмпириокритицизм — учение Р. Авенариуса, весьма родственное взглядам Маха, но возникшее независимо от него.
Эмпириокритицизм Авенариуса. Р. Авенариус, так же как и Мах, признал коренным принципом теоретического мышления экономию силы. Философия рассматривалась Авенариусом как мышление о всей совокупности данных опыта по принципу наименьшей траты силы. Для того чтобы осуществить этот принцип, философия, как и наука, должна отказаться от всех понятий, которые выходят за пределы «чистого опыта». Такими ненужными «примесями» к «чистому опыту» Авенариус считает научные понятия, характеризующие материальный мир и его закономерности: сила, необходимость, причинность, атом, вещь и свойства и, наконец, субстанция как важнейшее философское понятие. После устранения всех «излишних» понятий, включая субстанцию, остаются только представления о следующих друг за другом ощущениях, к которым и сводится все сущее. Тогда «всякое бытие по содержанию своему должно мыслиться как ощущение, а по форме — как движение». Это и будет наиболее экономное мышление о мире.
Так же как и Мах, Авенариус утверждает, что психические и физические явления, как факты опыта, совершенно однородны и могут различаться лишь по тому, с какой точки зрения их рассматривают. Поэтому, говоря о «субстрате» опыта, тождественного для Авенариуса со всем действительным миром, он заявлял: «Я не знаю ни физического, ни психического, а только третье».
Борьбу против материализма Авенариус ведет также под видом опровержения «интроекции». Интроекцией он называет неправомерное вкладывание представлений внутрь человека, в его мозг. Интроекция возникает якобы тогда, когда мы не довольствуемся простым описанием того, что мы сами непосредственно воспринимаем, и того, что воспринимают другие люди, а пытаемся обнаружить местонахождение этих восприятий и помещаем их сначала внутрь окружающих нас людей, а затем, по аналогии, и внутрь самих себя. Тогда, рассуждает Авенариус, происходит «удвоение мира», создается иллюзия, будто помимо мира вещей, непосредственно данных в опыте, имеется еще и мир представлений, находящихся где-то в душе или сознании. В идеалистических учениях этот идеальный мир признается единственно реальным. Интроекцию как приводящую к подобным выводам Авенариус, представитель «нейтрального» учения, считает необходимым критиковать. Однако, как показал В. И. Ленин, направленная по видимости против идеалистических учений, концепция интроекции в действительности обращена против материализма. Авенариус отрицает установленное наукой основное материалистическое положение, что мысль есть функция мозга, объявляя и это положение результатом интроекции. Он утверждает, что «мозг не есть ни местопребывание, ни седалище, ни производитель, ни орудие или орган, ни носитель или субстрат и т. д. мышления».
Отвергнутой интроекции Авенариус противопоставляет учение о «принципиальной координации», или нерасторжимой связи познающего субъекта и среды, представляющее собой типичную уловку, к которой постоянно прибегают представители современного субъективного идеализма. Согласно Авенариусу, не может существовать знания, выходящего за пределы опыта, в опыте же объект и субъект всегда даны вместе как «противочлен» и центральный член «принципиальной координации». Но это значит, что, с точки зрения Авенариуса, не существует объективной реальности, независимой от «центрального члена», от сознания субъекта. В. И. Ленин показал, что теория «принципиальной координации» терпит полный крах, как только мы поставим вопрос: существовала ли природа до человека? Естествознание не позволяет сомневаться в том, что Земля существовала тогда, когда ни человека, ни органической жизни еще не было, когда, следовательно, «центральный член» отсутствовал и ни о какой «координации» «Я» и среды не могло быть и речи.
Чтобы спасти свою концепцию, Авенариус усложняет понятие опыта, еще более запутывая вопрос об объективной реальности. Он пытается дать такое «натуралистическое» описание опыта, в котором психика, ощущения и мышление вообще не фигурировали бы. Авенариус говорит теперь не о познающем субъекте и его сознании, а о «центральной нервной системе», находящейся в механическом взаимодействии с внешней средой. Все факты опыта должны быть описаны так, как мы их испытываем или как о них говорят испытывающие их окружающие нас люди. Если, например, я воспринимаю дерево, то это значит, что в опыте даны дерево и я. Вопрос же о том, кому даны факты опыта, кто обладает опытом, эмпириокритицизм считает таким же бессмысленным, каким Мах считает вопрос о том, кто обладает ощущениями.
Конвенционализм Пуанкаре. Философия эмпириокритицизма сыграла определенную роль в создании той идеалистической атмосферы, которая начала проникать в естествознание конца XIX в. Среди самих ученых — физиков и математиков — делаются попытки истолковать методологические проблемы современной науки в духе субъективного идеализма и релятивизма. Среди такого рода философствующих естествоиспытателей, либо находившихся под прямым влиянием Маха, либо более или менее самостоятельно пришедших к аналогичным взглядам, можно назвать английского физика К. Пирсона, французского физика П. Дюгема, немецкого химика В. Оствальда, крупного французского математика Анри Пуанкаре (1854–1912).
Философские взгляды Пуанкаре весьма непоследовательны. Как крупный ученый, он не хочет превратить науку в собрание фикций, к чему неизбежно ведет субъективный идеализм. Но как буржуазный философ, полный предрассудков и предубеждений против материализма и диалектики, он не может разобраться в сложных гносеологических проблемах, выдвинутых развитием физики и математики, и постоянно оступается в сторону идеализма.
Пуанкаре поставил важный вопрос о природе основных принципов и аксиом, на которых зиждутся теоретическое естествознание и математика. Этот вопрос приобрел особое значение после того, как была признана правомерность геометрий Лобачевского и Римана, не принимающих постулата Евклидовой геометрии о том, что через данную точку к данной прямой в данной плоскости можно провести только одну параллельную прямую. Отвечая на поставленный вопрос, Пуанкаре утверждал, что основополагающие принципы науки и аксиомы математики не отражают объективных связей и отношений действительности, а представляют собой условные допущения, определения или соглашения (конвенции), принимаемые не в силу их истинности, а ради удобства. Так, мы считаем наше пространство трехмерным не потому, что ему объективно присущи три измерения, а потому, что «удобно приписывать ему три измерения». Такова точка зрения конвенционализма, оказавшего значительное влияние на последующее развитие позитивистской философии.
Так же как и в учении Маха, релятивистские взгляды Пуанкаре на природу научного познания имеют своей предпосылкой отрицание объективной реальности предмета науки и подмену его субъективной сферой ощущений и мыслей. Объект науки, по Пуанкаре, — это не вещи, а «устойчивые группы ощущений» и возникающие между ними отношения, для выражения которых математика создает свой символический язык. Независимая от сознания реальность не только недоступна, но и немыслима. Таким образом, вывод Пуанкаре, ради которого и велась предпринятая им «критика науки», состоит в том, что научное знание условно и релятивно, что сущность вещей непознаваема.
Рассмотренные выше разновидности позитивистской философии имели большое влияние на дальнейшее развитие буржуазной философской мысли. Учение о «принципиальной координации» и «нейтральной» природе элементов опыта составляет одну из главных концепций Маха и Авенариуса, воспринятых идеалистической философией XX в. Идея Пуанкаре об условном, «конвенциональном» характере аксиом и принципов, лежащих в основе науки, стала одним из краеугольных камней «логического позитивизма» — третьей формы позитивизма.
Мах и Авенариус старались воздерживаться от обсуждения вопроса об отношении их философии к религии. Необъективная роль их учения, отрицающего объективную истину и принижающего науку, состояла в том, чтобы расчистить место для религиозной веры. «Объективная, классовая роль эмпириокритицизма, — указывал В… И. Ленин, — всецело сводится к прислужничеству фидеистам в их борьбе против материализма вообще и против исторического материализма в частности».
Наукообразная форма, в которую облекли свое учение Мах и Авенариус, их выпады против всякого рода «метафизики», допущение ими некоторых материалистических положений — все это легко вводило в заблуждение людей, не доверявших откровенному идеализму, но и нетвердо стоявших на материалистических позициях, и давало возможность использовать махизм для борьбы против материализма вообще, материализма Маркса в частности. Махизм наряду с неокантианством стал одной из философских основ ревизионизма.