Что такое лошадиный остров
Что такое лошадиный остров
МЫ ОТПРАВЛЯЕМСЯ НА ОСТРОВ
Вспоминая сейчас Лошадиный остров, я представляю его себе, каким увидел с лодки в тот самый день, когда впервые ступил на его берег. До этого мы видели только синий бугор на голубом окоеме моря, отороченный понизу белым кружевом прибоя. В шторм огромные фонтаны брызг и пены, как туманом, заволакивали этот клочок суши. Чудилось, будто слышен грохот океанских валов, обрушивающихся на скалы (на самом деле мы ничего не слышали — до Лошадиного острова было добрых семь миль). Море и небо становились тогда лилово-черными, и только остров слабо светился таинственным серебристым сиянием. «Дикие испанские кони скачут из морской пучины на берег»,-говорили инишронцы.
Домики инишронцев разбросаны по всему острову, но есть и деревня, называемая Гаравин, что по-гельски означает «ненастье». Это неудачное название, потому что деревня расположена в подветренной стороне, там, где бухта. В деревне имеются две лавки, кузня, где можно подковать коня и сменить железный обод на колесе, таверна — в ней по вечерам собираются за кружкой портера мужчины. Есть и почта, которой заведует самая большая чудачка во всей Ирландии. Уж не знаю, то ли для почты специально выбирают таких, то ли общение с письмами так действует, но у нас на Инишроне еще деды говорили: «Мозги набекрень, как у почтальоновой кошки».
Наша усадьба начиналась сразу же за деревней, у западной околицы. Земля у нас добрая, мы выращивали на ней картошку и разводили овец и коров. Еще был у нас старенький парусник, который стоял у причала в бухте. Мы рыбачили в нем, плавали в дни ярмарки на материк, иногда ходили по заливу до самого Голуэя.
Пэту исполнилось недавно шестнадцать лет, он был на год старше меня и на голову выше. У него было открытое, приветливое лицо, черные как смоль волосы, смуглая кожа, темно-карие глаза и белые-белые зубы. Испанцы с траулеров, заходивших к нам в бухту переждать непогоду, считали его своим. И неудивительно: Пэт был потомком испанского солдата, выброшенного на берег после гибели Великой Армады (Великая Армада — испанский флот, уничтоженный ураганом около Оркнейских островов 8 августа 1588 года — прим. ред.) Мы с Пэтом были друзья, и, увидев его, я сразу повеселел.
— Твой отец сказал — водорослей пока больше не нужно! — крикнул Пэт. — Он велел ехать ловить угрей. Скоро Голландец придет.
— Надо сперва отвести эту мерзкую тварь домой! — крикнул я в ответ. — На чьем паруснике пойдем?
— На вашем. На нашем Джон ушел в Р смор.
Джон — это старший брат Пэта.
Сбежав ко мне, Пэт сам повел осла по узкой, неровной тропе вверх; я нес секач и весь кипел от ярости, глядя, каким кротким стал осел: Пэт чуть касался его злобно прядающих ушей, и он покорно трусил, нагруженный поклажей. Мы миновали деревню и пошли по западному шоссе до проселка, который вел к нашему дому, стоявшему немного в стороне от дороги.
Дом был одноэтажный, как все дома на острове, стены его покрывал толстый слой известки, ярко блестевшей на солнце; соломенную крышу прочно укрепляла от зимних ветров решетка из ивовых прутьев; стены по обе стороны от входной двери увивал душистый горошек, наполняя воздух ароматом. За цветами ухаживала мать. Небольшие клумбы были выложены по краям белыми камешками и стеклянными кругляками, которые мы собирали на берегу после шторма. Наш сад был самый красивый на острове, и каждый раз, свернув с дороги на проселок, я невольно им восхищался.
Мы вытряхнули водоросли из корзин, которые были навьючены на осла, и отпустили его восвояси.
Когда мы вошли в дом, моя мать была на кухне. Она только что вынула из печи огромный каравай свежеиспеченного хлеба. Услыхав, что мы отправляемся ловить угрей, она завернула хлеб в чистую белую тряпицу и дала мне. Потом налила в большую бутыль пахты и отрезала четыре куска копченой грудинки, оставшейся от вчерашнего обеда.
— Этого вам на день должно хватить, — сказала она. — Хотя, видит бог, не знаю, чего хорошего в этих угрях. По мне, что змею съесть, что такого красавчика.
— Не мы ведь их есть-то будем. А Голландец за них большие деньги дает, — сказал Пэт.
— Привезите мне жирного окуня, — попросила мать, провожая нас до порога.
Мой дом мы покинули нагруженные едой и добрыми советами, с которыми можно было плыть хоть до самой Америки.
От нас мы пошли к Пэту. Он жил еще дальше от деревни, чем мы. Дома у него была только старая бабушка. Она взглянула на узелок с едой, вынула изо рта трубку и сказала:
— За угрями собрались, я вижу. Слыхала, слыхала, что Голландец скоро придет. Глядите в оба, не то угорь-то ногу оттяпает. — И, довольная, засмеялась, как закаркала, словно очень обрадовалась.
Пэт подошел к горке и взял с верхней полки миску. Бабушка перестала смеяться.
— Поставь на место, сынок, — сказала она тихо, — не то скажу твоему отцу, где ты был в субботу вечером.
Пэт молча поставил миску. Старуха опять засмеялась, на этот раз беззвучно, потом, вздохнув, сказала:
— Ладно уж, возьми парочку. Но ни одного больше.
Пэт протянул руку, опять взял миску, достал два яйца и поставил миску на место. Старуха вдогонку прокричала нам хриплым голосом:
— Поймай мне краба, сынок! Я очень люблю крабов!
Пэт обещал поймать. Мы вышли из дома и помчались вниз по холму, как два диких жеребенка. Пэт только у пристани вспомнил про яички. Осторожно вынул их из кармана; к счастью, только одно треснуло.
— Как это она узнала про субботу? — спросил я.
— Она все знает, — сказал Пэт. — Никуда из дому не выходит, а обо всем первая узнает. Но я догадываюсь, кто ей рассказал про субботу.
— Кто? — спросил я небезучастно: в тот субботний вечер я был вместе с Пэтом, и мне тоже не очень-то улыбалось, что мои домашние могут об этом проведать.
— Известно кто, — заметил с досадой Пэт, — Майк Коффи, вот кто. Я так и вижу: сидит на лавке у очага против бабки, в руках кружка чая с самогоном и роняет слезы в золу. «О, миссис Конрой! — Пэт так похоже передразнил льстивый, вкрадчивый голос Майка, что я невольно рассмеялся. — А если бедный мальчик сорвался бы со скалы и камнем упал в море? Страх-то какой! И зачем ему эти яйца чаек? О, миссис Конрой, непременно пожалуйтесь его отцу. Пусть отучит его лазить по таким скалам».
— Точь-в-точь Майк, — сказал я. —Только, по-моему, она не будет жаловаться отцу. По лицу видно. А почему ты думаешь, что это Майк?
— Когда мы повисли на том выступе на середине подъема, Майк как раз проплывал под парусом в нескольких ярдах от нас.
— А я от страха ничего кругом не видел, — признался я.
— Вечером я с ним столкнулся на пороге нос к носу. Он уже уходил от нас. Бабушка потом весь вечер потирала руки и посмеивалась. Я все ждал, когда она улучит минуту и выскажется.
«Мы не знаем, почему они не уходят» История россиянина, который попал на единственный в Европе остров с дикими лошадьми
В мире немало мест, где сохранились табуны диких лошадей. В России их можно увидеть в Башкирии, в Якутии, в Оренбургской области, где сохранились самые настоящие лошади Пржевальского. А вот дикие лошади, живущие на островах, — явление уникальное. Таких табунов на свете всего три: в США на острове Ассатиг, в Канаде на острове Сейбл и в России на острове Водный, который входит в состав природного биосферного заповедника «Ростовский». «Лента.ру» расспросила директора заповедника Людмилу Владимировну Клец о том, как живется их диким лошадям и как увидеть вольный табун собственными глазами.
Остров Водный расположен в озере Маныч-Гудило на юге Ростовской области, на границе с Калмыкией и Ставропольем. Озеро — это все, что осталось от древнего океана Тетис, миллионы лет назад шумевшего от Гималаев до Альп. Вода в нем соленая, соленее даже, чем в Черном море, а берега круты и изрыты балками и оврагами. Сильные ветра, постоянно дующие над водой, поднимают волны до 15 метров высотой и так гудят и воют в оврагах, что местные жители в древности были уверены: это духи гневаются на людей. Потому и назвали озеро Маныч-Гудило. По-татарски «маныч» означает «соленый, горький», а «гудило» — от русского слова «гудеть».
Жеребцы выясняют отношения
Фото: Сергей Бабенко
Остров небольшой — 12 километров в длину и 4 в ширину, его площадь около 2000 гектаров. Образовался он в 30-е годы прошлого века, когда озеро Маныч-Гудило стало частью Пролетарского водохранилища и в него сбросили воды соседних рек — Кубани, Маныча и Егорлыка. Низкие участки суши оказались затопленными, а возвышенности превратились в острова. Сейчас остров считается необитаемым и, отрезанный от суши 600 метрами воды, живет своей жизнью. Здесь цветут поля тюльпанов и колосятся ковыли. Лисы и еноты выводят здесь в норах своих малышей, в небе висят жаворонки и кружат коршуны. И надо всем плывет горький запах полыни и терпкий — шалфея и чабреца.
Но главные хозяева острова — лошади.
— Они живут здесь больше 70 лет, — рассказывает Людмила Владимировна Клец, директор заповедника «Ростовский», частью которого является сейчас остров Водный. — И мы не знаем, почему они не уходят. До суши всего полкилометра, лошади хорошо плавают, а зимой на озере встает лед до 40 сантиметров толщиной. Но нет — они бегают только на этой территории. Наверное, им просто здесь хорошо.
Легенд о том, как лошади появились на острове, много. По одной из версий, животных завезли сюда на пастбище из санатория, который был построен неподалеку еще в XVIII веке и где отдыхающих лечили кумысом.
По другой версии, коней на острове спрятали раскулаченные казаки — в надежде вернуться за ними. Рассказывают даже, что кони появились здесь после съемок советского вестерна «Седьмая пуля» — несколько особенно хулиганистых животных сбежали и зажили вольной жизнью
— Среди туристов ходит много красивых сказок, но фактически наши кони — это потомки рабочих лошадей местных чабанов, — говорит Людмила Владимировна. — В те времена, когда Водный был полуостровом, его низины осенью и весной заливались талыми и дождевыми водами. Здесь содержали стадо овец — до четырех тысяч голов. Чабаны пасли стадо верхом. В 1948 году, во время очередного строительства на водохранилище, низины затопило. Овец перевезли на материк на плотах, а лошадей оставили: мол, пусть будут до следующей весны, а потом мы их заберем. И вот начиная с 1949-го каждый год для них — весна!
Предположительно, на острове тогда осталось около 20 лошадей. Лет 30 они были предоставлены сами себе, и один бог знает, как они выжили в голой степи, в окружении соленой воды, в краю, где зимой температура падает до минус 40, а летом поднимается выше плюс 40 градусов. И не только выжили, но и дали потомство. Местные жители вспоминают, что зима 1987-1988 года была особенно холодной. Кормов у лошадей не было совсем, и тогда люди впервые задумались о том, чтобы им помочь.
— Специалисты завода «Орловский» решили перегнать лошадей на материк, — рассказывает Людмила Владимировна. — Перегнали. Загнали в баз. Дали воду, зерно, сено. Но они не притронулись ни к воде, ни к корму. Выломали ворота и вернулись на остров. И все. В ту зиму от табуна осталось всего 12-17 голов. Поэтому год спустя с «Орловского» им на пополнение привезли кобыл-кабардинок, чтобы и кровь разбавить, и поголовье увеличить.
Другим бичом вольного табуна были браконьеры, которые в дикие 1990-е охотились на лошадей. Они переправлялись на остров на лодках, отстреливали животных и прямо на острове, говорят, разделывали туши на мясо
Все изменилось в 1995 году, когда лошади острова Водный были взяты под охрану государственным природным заповедником «Ростовский», специально созданным для того, чтобы сохранить целинные степи и их обитателей в первозданном виде. Поскольку на острове нет постоянно пресной воды, сотрудники заповедника провели туда водопровод с материка, и теперь каждый день в засушливые периоды наполняют поилки. Зимой же, при угрозе бескормицы, с большой земли коням доставляют сено. Сейчас инспектора подвозят тюки на квадроцикле, но совсем недавно эту работу выполнял двугорбый верблюд Яков.
С браконьерами тоже было покончено.
Повалясики! Почесать спину, избавиться от слепней, почистить шкуру.
Фото: Сергей Бабенко
Сейчас в заповеднике обитает около 200 лошадей. Огненно-рыжие дончаки — потомки тех самых первых рабочих лошадей и темные кабардинцы — гордость Кавказа. Все они рослые, стройные, сильные. И каждая — со своим характером, со своим сложным поведением.
— Когда табун несется — это величественное зрелище! Лошади кажутся единой стихией, — делится наблюдениями Людмила Владимировна. — Но, если приглядеться к ним, когда они мирно пасутся, можно насчитать до 20 косяков. Причем косяки эти двух видов: гаремные и холостяцкие. В гаремных косяках есть жеребец-вожак, матки и жеребята — сеголетки (родившиеся в этом году — прим. «Лента.ру») и годовички. В холостяцких группах — одни жеребцы: молодые, которые еще не нашли себе пару, и те, кого по возрасту уже отстранили. И вот с мая по октябрь мы наблюдаем, как в табуне идет строение семей — с боями за кобыл, с любовями, уходами, разводами.
Один из главных любимцев сотрудников заповедника — жеребец Барон. Рыже-золотистый, с густой темной гривой. Барону восемь лет, и у него есть своя семья. Как всякий табунный жеребец, он всегда начеку. Едва рядом появляется человек, он тут же идет на разведку, смотрит, фыркает, предостерегает своих: стойте, я сам разберусь. В тоже время он самый нежный и заботливый отец. На острове нет волчьего логова, но бывает, что зимой волки перебираются сюда по льду. Для молодняка это опасно, но при Бароне волки не задрали ни одного жеребенка!
При этом сотрудники заповедника стараются как можно меньше вмешиваться в жизнь табуна. Из всех трудностей животные сами находят выход. Например, в жару, когда над островом гудят тучи слепней, лошади спасаются от насекомых в грязевых ваннах. Раны и травмы лечат, заходя в соленую воду Маныч-Гудило. Ученые однажды наблюдали, как конь с сорванным копытом сутки стоял в озере, пока рана не зажила. А в случае непогоды или тревоги табун прячется в Журавлиной балке — низине, которую они, похоже, считают своим домом. Причем в балке лошади образуют круг: жеребята — в центре, по краям — взрослые животные. Внутри такого круга молодняку тепло и безопасно.
— Наши сотрудники удивляются, насколько лошади по природе своей сильны, умны и приспособлены к жизни, — продолжает рассказ Людмила Владимировна. — Тем не менее мы не зовем их дикими — это лошади, свободно живущие на острове Водный.
Их дикость — только во внешнем виде: длинные гривы, челки спутанные, все в репьях. Но все равно по ним чувствуется, что это домашние животные. Да, они сторонятся людей, но при этом им любопытно общаться с человеком, любопытно, что происходит вокруг. Если они видят что-то необычное — например, квадроцикл, — отбегают, останавливаются, а потом идут смотреть: что это такое?
Побывать на острове Водный и увидеть табун вольных лошадей может каждый. В 2014 году в «Ростовском» для туристов был организован маршрут «Донские мустанги». Дважды в год — весной и ранней осенью — сотрудники заповедника собирают небольшие группы и в сопровождении инструкторов переправляют их на остров. Поход длится около трех часов, протяженность тропы составляет около 25 километров. Инструктора знают, где обычно пасется табун, и стараются подвести туристов как можно ближе — на расстояние 10-15 метров. Если повезет, и лошади окажутся в добром расположении духа, некоторых даже удается осторожно угостить морковкой.
Впрочем, живущие на свободе кони — не единственное, чем можно полюбоваться в заповеднике. Многие туристы приезжают сюда весной — с апреля по начало июня. В эту пору жары еще нет, зато вся степь покрывается ирисами и тюльпанами, норы заполняются молодняком, а в прибрежных камышах гнездятся птицы. Второй высокий сезон — ранняя осень, когда начинается пролет птиц: сначала хищники — ястребы, коршуны, белохвостые орланы, затем — стрепеты и журавли. Только серых журавлей собирается по 10-12 тысяч! И последними подтягиваются водоплавающие — утки и гуси.
Многие думают, что так лошади зевают или улыбаются, на самом деле, скалясь, они проверяют запахи
Фото: Сергей Бабенко
К весеннему цветению в заповеднике приурочена экотропа «Лазоревый цветок», которая ведет на полуостров Тюльпаний. А птицами можно любоваться с вышек на маршруте «Загадки Манычской долины» — с них бескрайняя степь видна во всей своей красе.
— На острове Водный, где обитают дикие лошади, я был дважды — в 2014 и 2015 годах. В первый раз отправился туда с другом, путешественником Владимиром Севриновским, который тогда писал книгу о России. Мы провели на острове три дня, жили в палатках.
Остров абсолютно плоский, как стол. Ни холмов, ни деревьев. Зато там растут тюльпаны, и в это время они цвели. Маленькие, но безумно красивые. Еще нам рассказывали, что на острове живут лисы. Мы их не видели, но лисьих нор по берегу действительно много.
Приехав, мы отправились искать табун, и искали его больше суток. Поилки на острове устроены в двух местах, и лошади все время перемещаются. А ландшафт хоть и плоский, и видно вроде бы далеко, но разглядеть, где пасется табун, непросто. В тот раз он оказался на другом конце острова.
На самом деле лошади хоть и дикие, но совсем не боятся людей. Скорее это я их боялся, пока не привык. Среди них можно спокойно ходить, они не обращают на тебя никакого внимания. Особенно жеребцы — они такие гордые, им вообще не любопытны какие-то там двуногие. Любопытство проявляют в основном полугодовалые жеребята: они никого еще не видели, кроме лошадей, а тут пришли какие-то непонятные животные, ходят на задних ногах — прикольно! Если к ним не бежать обниматься, то они не пугаются и ведут себя дружелюбно. Пугаются жеребята, которые только-только родились. Они ходят с мамой, и мама их защищает.
Попытка подойти к новорожденному тут же пресекается. Мама-кобыла не пытается ни укусить, ни ударить, просто подходит и показывает: мол, не надо.
Во второй раз было все проще. Сотрудники заповедника нас перевезли, а табун стоял прямо возле причала, у поилки. Мы поставили палатки, и табун сам пришел к нам. Лошади ходили буквально между палатками. Выходишь ночью по нужде — и в темноте натыкаешься на лошадь, которая делает то же самое. Изумительно совершенно! Еще меня поразили скелеты лошадей. Их не очень много, но пока идешь с одного конца острова на другой, пять-шесть скелетов попадутся.
В тот раз у меня вышло небольшое приключение: я пошел искать лошадей один и заблудился. Шел вроде бы все время прямо, а оказался где-то в другом месте. Потом обнаружил тропинку. Оказалось, лошади ходят не как попало, у них есть протоптанные тропы. Я подумал: ну куда она может вести? Скорее всего, к поилке. Пошел по ней и действительно вышел к водопою и нашим палаткам. Вроде сначала в глаза не бросается, но весь остров в таких лошадиных тропах.
Еще из впечатлений — это ветер. В первый раз погода нам подгадила, солнечно было только в день прибытия, потом полил в дождь и задул ветер. А там он дует с такой силой — мама не горюй!
Ночью было реально страшно: лежишь в палатке, а она просто складывается пополам. Мы представляли, что нас сейчас оторвет и понесет куда-нибудь в сторону берега. Недаром озеро называется Маныч-Гудило. Уж гудило оно так гудило!
Лошадиный остров
Повесть из жизни ирландской деревни середины XX века, о подростках, об их столкновениях с местным богатеем.
Глава 1. Мы отправляемся на остров 1
Глава 2. Дикие кони. Мы ловим угрей 3
Глава 3. Мы находим долину диких коней 5
Глава 4. Мы привозим с собой жеребенка 7
Глава 5. Разговор с Майком Коффи 9
Глава 6. Бабушкин рассказ и плавание в Росмор 11
Глава 7. Дом Стефена Костеллоу 12
Глава 8. Мы отправляемся в плавание на незнакомой шхуне 14
Глава 9. Мы терпим кораблекрушение 16
Глава 10. Мы выбираемся на берег и знакомимся с Люком, любителем кошек 18
Глава 11. Мы приобретаем замечательного друга 20
Глава 12. Бабушка пускается в плавание 22
Глава 13. Мы снова на острове 24
Глава 14. Бабушка принимает гостя 26
Глава 15. Конец истории 28
Эйлис Диллон
Лошадиный остров
Глава 1. Мы отправляемся на остров
Наша усадьба начиналась сразу же за деревней, у западной околицы. Земля у нас добрая, мы выращивали на ней картошку и разводили овец и коров. Еще был у нас старенький парусник, который стоял у причала в бухте. Мы рыбачили в нем, плавали в дни ярмарки на материк, иногда ходили по заливу до самого Голуэя.
— На вашем. На нашем Джон ушел в Ро́смор.
Сбежав ко мне, Пэт сам повел осла по узкой, неровной тропе вверх; я нес секач и весь кипел от ярости, глядя, каким кротким стал осел: Пэт чуть касался его злобно прядающих ушей, и он покорно трусил, нагруженный поклажей. Мы миновали деревню и пошли по западному шоссе до проселка, который вел к нашему дому, стоявшему немного в стороне от дороги.
Дом был одноэтажный, как все дома на острове, стены его покрывал толстый слой известки, ярко блестевшей на солнце; соломенную крышу прочно укрепляла от зимних ветров решетка из ивовых прутьев; стены по обе стороны от входной двери увивал душистый горошек, наполняя воздух ароматом. За цветами ухаживала мать. Небольшие клумбы были выложены по краям белыми камешками и стеклянными кругляками, которые мы собирали на берегу после шторма. Наш сад был самый красивый на острове, и каждый раз, свернув с дороги на проселок, я невольно им восхищался.
Мы вытряхнули водоросли из корзин, которые были навьючены на осла, и отпустили его восвояси.
Когда мы вошли в дом, моя мать была на кухне. Она только что вынула из печи огромный каравай свежеиспеченного хлеба. Услыхав, что мы отправляемся ловить угрей, она завернула хлеб в чистую белую тряпицу и дала мне. Потом налила в большую бутыль пахты и отрезала четыре куска копченой грудинки, оставшейся от вчерашнего обеда.
Мой дом мы покинули нагруженные едой и добрыми советами, с которыми можно было плыть хоть до самой Америки.
От нас мы пошли к Пэту. Он жил еще дальше от деревни, чем мы. Дома у него была только старая бабушка. Она взглянула на узелок с едой, вынула изо рта трубку и сказала:
Пэт подошел к горке и взял с верхней полки миску. Бабушка перестала смеяться.
Пэт молча поставил миску. Старуха опять засмеялась, на этот раз беззвучно, потом, вздохнув, сказала:
— Ладно уж, возьми парочку. Но ни одного больше.
Пэт протянул руку, опять взял миску, достал два яйца и поставил миску на место. Старуха вдогонку прокричала нам хриплым голосом:
— Поймай мне краба, сынок! Я очень люблю крабов!
Пэт обещал поймать. Мы вышли из дома и помчались вниз по холму, как два диких жеребенка. Пэт только у пристани вспомнил про яички. Осторожно вынул их из кармана; к счастью, только одно треснуло.
— Когда мы повисли на том выступе на середине подъема, Майк как раз проплывал под парусом в нескольких ярдах от нас.
— Вечером я с ним столкнулся на пороге нос к носу. Он уже уходил от нас. Бабушка потом весь вечер потирала руки и посмеивалась. Я все ждал, когда она улучит минуту и выскажется.
Эйлис Диллон: Лошадиный остров
Здесь есть возможность читать онлайн «Эйлис Диллон: Лошадиный остров» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). В некоторых случаях присутствует краткое содержание. Город: Москва, год выпуска: 1978, категория: Детские приключения / на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале. Библиотека «Либ Кат» — LibCat.ru создана для любителей полистать хорошую книжку и предлагает широкий выбор жанров:
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Лошадиный остров: краткое содержание, описание и аннотация
Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Лошадиный остров»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.
Эйлис Диллон: другие книги автора
Кто написал Лошадиный остров? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
Возможность размещать книги на на нашем сайте есть у любого зарегистрированного пользователя. Если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия, пожалуйста, направьте Вашу жалобу на info@libcat.ru или заполните форму обратной связи.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Лошадиный остров — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Лошадиный остров», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.
Глава 1. Мы отправляемся на остров
Вспоминая сейчас Лошадиный остров, я представляю его себе, каким увидел с лодки в тот самый день, когда впервые ступил на его берег. До этого мы видели только синий бугор на голубом окоеме моря, отороченный понизу белым кружевом прибоя. В шторм огромные фонтаны брызг и пены, как туманом, заволакивали этот клочок суши. Чудилось, будто слышен грохот океанских валов, обрушивающихся на скалы (на самом деле мы ничего не слышали — до Лошадиного острова было добрых семь миль). Море и небо становились тогда лилово-черными, и только остров слабо светился таинственным серебристым сиянием. «Дикие испанские кони скачут из морской пучины на берег», — говорили инишронцы.
Инишрон — остров, где мы живем. Он лежит в трех милях от Ко́ннемарского побережья, почти у самого входа в залив Го́луэй. Его гористая часть подковой вдается в залив, надежно защищая нас своими скалами и утесами от свирепых в зимнюю пору волн Атлантики. Если ясным летним днем забраться на самую высокую скалу, кажется, можно добросить камень до маяка в Бу́нгуоле, на самом большом из Ара́нских островов. Мы живем жизнью, которая нам по душе, хотя, пожалуй, она не каждому бы понравилась.
Домики инишронцев разбросаны по всему острову, но есть и деревня, называемая Га́равин, что по-гельски означает «ненастье». Это неудачное название, потому что деревня расположена в подветренной стороне, там, где бухта. В деревне имеются две лавки, кузня, где можно подковать коня и сменить железный обод на колесе, таверна — в ней по вечерам собираются за кружкой портера мужчины. Есть и почта, которой заведует самая большая чудачка во всей Ирландии. Уж не знаю, то ли для почты специально выбирают таких, то ли общение с письмами так действует, но у нас на Инишроне еще деды говорили: «Мозги набекрень, как у почтальоновой кошки».
Наша усадьба начиналась сразу же за деревней, у западной околицы. Земля у нас добрая, мы выращивали на ней картошку и разводили овец и коров. Еще был у нас старенький парусник, который стоял у причала в бухте. Мы рыбачили в нем, плавали в дни ярмарки на материк, иногда ходили по заливу до самого Голуэя.
Пэту исполнилось недавно шестнадцать лет, он был на год старше меня и на голову выше. У него было открытое, приветливое лицо, черные как смоль волосы, смуглая кожа, темно-карие глаза и белые-белые зубы. Испанцы с траулеров, заходивших к нам в бухту переждать непогоду, считали его своим. И неудивительно: Пэт был потомком испанского солдата, выброшенного на берег после гибели Великой Армады[1]. Мы с Пэтом были друзья, и, увидев его, я сразу повеселел.
— Твой отец сказал — водорослей пока больше не нужно! — крикнул Пэт. — Он велел ехать ловить угрей. Скоро Голландец придет.
— Надо сперва отвести эту мерзкую тварь домой! — крикнул я в ответ. — На чьем паруснике пойдем?
— На вашем. На нашем Джон ушел в Ро́смор.
Джон — это старший брат Пэта.
Сбежав ко мне, Пэт сам повел осла по узкой, неровной тропе вверх; я нес секач и весь кипел от ярости, глядя, каким кротким стал осел: Пэт чуть касался его злобно прядающих ушей, и он покорно трусил, нагруженный поклажей. Мы миновали деревню и пошли по западному шоссе до проселка, который вел к нашему дому, стоявшему немного в стороне от дороги.
Дом был одноэтажный, как все дома на острове, стены его покрывал толстый слой известки, ярко блестевшей на солнце; соломенную крышу прочно укрепляла от зимних ветров решетка из ивовых прутьев; стены по обе стороны от входной двери увивал душистый горошек, наполняя воздух ароматом. За цветами ухаживала мать. Небольшие клумбы были выложены по краям белыми камешками и стеклянными кругляками, которые мы собирали на берегу после шторма. Наш сад был самый красивый на острове, и каждый раз, свернув с дороги на проселок, я невольно им восхищался.