Что такое красная зона в больнице при коронавирусе и зеленая
»Красная» зона и шлюзы: как устроена работа в новых отделениях для борьбы с коронавирусом
Корреспондент портала «Будущее России. Национальные проекты» побывала в первом таком инфекционном госпитале, который начал работать в пятницу и был готов принять первых пациентов уже в выходные. В Национальном медико-хирургическом центре им. Н.И. Пирогова корреспонденту рассказали, как готовят хирургов и реаниматологов к работе в «красной» зоне, что обеспечит безопасность пациентов, а также о том, почему в респираторе не надо звать Машу.
Все силы против вируса
Инфекционный госпиталь в хирургическом центре
При входе в Пироговский центр медсестра собирает эпидемиологический анамнез: кроме персональных данных нужно указать, в каких поездках бывали за последние несколько месяцев, когда вернулись. Через эту процедуру проходят все посетители, включая журналистов. После заполнения анкеты медсестра измеряет температуру, выдает маску и перчатки. Подобные меры предосторожности введены по предписанию Роспотребнадзора во всех медицинских учреждениях.
Как рассказал корреспонденту портала «Будущее России. Национальные проекты» генеральный директор Пироговского центра, член-корреспондент РАН Олег Карпов, госпиталь на 250 пациентов был перепрофилирован корпус центра в рекордные сроки.
В Пироговском центре представлены абсолютно все специальности, включая 24 высокотехнологичных направления.
В отделении реанимации нового инфекционного госпиталя также есть все необходимое оборудование, медикаменты, а врачи прошли инструктаж по работе с инфицированными коронавирусом пациентами.
Не зовите Машу!
В работе нового инфекционного госпиталя на базе Пироговского центра будет задействовано на первом этапе около 350 специалистов. Генеральный директор центра при этом отметил, что при необходимости штат может быть быстро расширен.
Весь медперсонал на протяжении недели проходил инструктаж. Специалистам важно привыкнуть к работе в защитном костюме и заново отточить привычные медицинские манипуляции.
Когда специалист работает в костюме, меняется сенсорное восприятие: врач по-другому слышит и видит, меняются тактильные ощущение. В трех парах перчаток нужно приноровиться к тому, чтобы, к примеру, найти вену у пациента, прощупывая ее подушечками пальцев, или интубировать больного в случае, если его нужно подключить к аппарату ИВЛ.
Так если у врача, к примеру, под защитными очками запотели его собственные очки с диоптриями, просто так снять их протереть, находясь в «грязной зоне» нельзя. Нужно вернутся в санпропускник, по специальным правилам снять защитный костюм, и только после этого протереть очки. Завотделением реаниматологии Теплых поделился несколькими приемами, чтобы облегчить себе работу в «красной» зоне.
Безопасность врачей – безопасность всех
После смены в «красной» зоне специалист выходит в «чистую» зону, где уже наверняка его поджидает бумажная работа. Дело в том, что «красной» зоне нельзя пользоваться бумагой, только электронными носителями, и практически весь документооборот в центре переведен в электронный формат, за исключением отдельных выписок и справок. Есть некоторые документы и выписки, которые делают пока на бумаге, например, назначение опиоидных анальгетиков, и это происходит в чистой зоне после четырехчасовой смены в защитном костюме, пояснил Теплых.
Генеральный директор Пироговского центра Карпов также напомнил, что для сотрудников, которые работают в новом инфекционном госпитале, кроме средств индивидуальной защиты, инструктажа и специальных условий работы, предусмотрены дополнительная медицинская страховка и тестирование на COVID-19. Центр также организовал для персонала возможность проживания и отдыха между сменами, с полноценным питанием, чтобы исключить риски инфицирования коронавирусом людей за пределами госпиталя.
Зеленая и красная зоны: как врачи Института имени Склифосовского лечат инфицированных пациентов
Марьяна Шевцова
Московские стационары переоборудуют для лечения больных коронавирусом. Во вторник, 24 марта, корреспондент «Вечерней Москвы» побывала в НИИ скорой помощи имени Склифосовского, в котором уже открылись корпуса для зараженных инфекцией.
В кратчайшие сроки — всего за три дня — переоборудовали два действующих корпуса для тех, кто заболел коронавирусом или же поступил с подозрением на эту инфекцию. Помещения рассчитаны на 80 госпитальных и 26 реанимационных коек, в них работают более 200 медицинских работников.
В «зеленой» зоне идет привычная работа: врачи в белых халатах, посетители с передачами для пациентов. Но вход в «красную» зону посторонним строго запрещен. Туда могут попасть только специально обученные врачи. Прежде чем зайти, они надевают защитный костюм. Общение между медиками происходит по рации.
— Работаем посуточно, — рассказывает врач Наталья Столбова. — Иногда бывает, что подменяем коллег.
Работа в такой обстановке для всего медперсонала очень ответственная. Все врачи понимают, что от них зависит очень многое, поэтому готовы жертвовать личным временем, отдыхом, сном и даже возможностью поесть.
В работе очень помогают современные технологии. Благодаря Единой медицинской информационной аналитический системе врачи в «красной» зоне вводят в компьютер все полученные данные пациентов, а медики из «зеленой» зоны моментально видят их у себя на экране. Это и быстро, и безопасно.
— Когда пациент только поступает к нам, у него берут целый ряд анализов, — рассказывает ведущий научный сотрудник института Владимир Кулабухов. — Наша лаборатория обладает возможностью проводить анализы, результаты получаем в течение одного дня.
После того как у человека подтверждается или, наоборот, опровергается коронавирус, его тут же распределяют в соответствующее отделение.
— В зависимости от того, чем болеет пациент, он получает необходимое ему лечение, — уточняет Кулабухов.
В палатах для тех, кто находится на карантине, сделаны максимально возможные комфортные условия.
— Все палаты имеют собственный душ, туалет, везде есть бесплатный доступ к беспроводному интернету, компьютер с доступом в интернет, — отметил он.
Кроме того, больные получают трехразовое питание и могут перекусить тем, что им передадут родные.
Владимир Кулабухов добавил, что по принятым во всем мире стандартам анализы на коронавирус берут три раза: на первые, третьи и десятые сутки.
— Если они все отрицательные, то человека выписывают, — пояснил он.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Сергей Петриков, директор НИИ скорой помощи им. Склифосовского:
— Строители за три дня возвели санпропускники, полностью изменили в этом корпусе маршрутизацию — внутри теперь все разделено на грязные и чистые зоны, они не пересекаются между собой. Мы начали работать в пятницу, на данный момент практически все койки заполнены. Остаются большие резервы в реанимационных койках, потому что большая часть пациентов находится не в тяжелом состоянии. В данный момент всего два пациента у нас находятся на искусственной вентиляции легких. Я считаю, что лучше перебдеть. Город идет таким же путем. Меры, которые реализуются в Москве, идут с опережением. Столица очень серьезно подготовилась. Много стационаров готово к приему таких пациентов.
КСТАТИ
С пациентами работают мультидисциплинарные бригады врачей, в составе которых есть анестезиологи-реаниматологи, терапевты, пульмонологи, эпидемиологи и инфекционисты. В распоряжении медиков все необходимые медикаменты, мобильные системы обеззараживания помещений, средства индивидуальной защиты.
«Молодые и здоровые могут за три дня оказаться в реанимации» Врач из «красной зоны» — об опасных симптомах и непредсказуемости коронавируса
Одна из главных целей российского здравоохранения — снижение смертности людей трудоспособного возраста почти в полтора раза и увеличение средней продолжительности жизни россиян до 78 лет. Для этого реализуется нацпроект «Здравоохранение». Вместе с тем, почти год в России продолжается пандемия коронавируса, и Минздрав предупреждает, что из-за эпидемии растет смертность и по другим причинам, потому что многие хронические больные сейчас не обращаются к врачам. Кроме того, эпидемия делает россиян все более тревожными и меняет их образ жизни, из-за чего могут развиваться как психологические проблемы, так и конкретные физиологические нарушения. О том, как коронавирус влияет на больных и на здоровых, «Лента.ру» узнала у врача-сомнолога, ведущей направление «Медицина сна» в Центральной клинической больнице Управления делами президента России Дарьи Лебедевой.
Вы наблюдали людей с коронавирусом в «красной зоне» — что можете сказать о симптомах?
Дарья Лебедева: Не всегда заболевание начинается с потери обоняния. Одним из первых симптомов может быть, например, ощущение одышки при незначительной физической нагрузке либо подъем температуры до высоких цифр.
Из своего опыта хотелось бы отметить еще и то, что это заболевание очень непредсказуемое. Может поступить молодая девушка без лишнего веса, сопутствующих заболеваний, с небольшой температурой — и через три дня оказаться в реанимации. А может поступить пациент немолодой и, например, с онкологическим заболеванием, но, слава богу, перенести все более-менее в средней форме.
Всегда нужно быть аккуратным и стараться этот пик — первые две недели — быть максимально настороже. Лучше вовремя обратиться к врачу, сдать анализы, сделать КТ легких и так далее.
По своей специализации сомнолога можете назвать какие-то особенности COVID-19?
Самая частая причина, при которой коронавирусная инфекция может протекать тяжелее, — это лишний вес. Такие люди часто страдают осложненным храпом с остановками дыхания во сне — апноэ. Если такие пациенты не проходят терапию с помощью респираторной поддержки — СИПАП-терапию, то они тяжелее переносят коронавирус. Выше вероятность того, что такой пациент попадет в реанимацию.
Работая в «красной зоне» и видя таких пациентов, я обязательно провожу им проверку сна. Если диагноз нарушения сна подтверждается, то пациенты, лежа в обычной палате, а не в реанимации, спят с масками. То есть мы делаем раннюю профилактику осложнений, чтобы пациенты не попали в реанимацию и все не закончилось плачевно. Дело в том, что пациенты с ожирением часто не выкарабкиваются после ИВЛ и умирают.
Фото: Артем Краснов / «Коммерсантъ»
А может ли коронавирус вызвать опасные нарушения сна у тех, кто раньше ими не страдал?
Если у человека есть ожирение, у него уже было апноэ сна, поскольку это основная причина. Следовательно, и при коронавирусе нарушение сна тоже проявится.
Самое интересное — многие доктора думают, что если таким пациентам назначить простую кислородную терапию, то все будет нормально. Недавно я делала проверку сна пациентки с апноэ на кислороде. И все равно, даже на кислороде из-за остановок дыхания ночью кислород падал. Это не лечение. Днем вроде бы все нормально, а ночью у человека все равно будут циклические падения кислорода — например, 30 раз в час и больше, что, конечно, негативно сказывается на качестве терапии в целом.
Существуют ли какие-то особые рекомендации для пациентов с коронавирусом, страдающих нарушениями сна?
Конечно. Если такому пациенту ранее была назначена СИПАП-терапия (сейчас точнее говорить не СИПАП, а ПАП-терапия), нужно обязательно спать со своим аппаратом. То же самое в случае, если человека госпитализировали, — пусть родственники привезут аппарат в больницу. Это важно.
Конечно, лучше использовать бактериальные фильтры, но это уже больше касается гигиены использования аппаратов. Но в целом рекомендация такая: тем, у кого апноэ уже диагностировано, нужно пользоваться аппаратами, а тем, у кого есть подозрение, нужно делать проверку сна и при подтверждении диагноза начинать лечиться. В таком случае снизится вероятность заразиться коронавирусом, а также будет меньше шансов перенести инфекцию в тяжелой форме.
Как вообще понять, что во сне начинаются проблемы? Человек же спит!
Самый простой способ — если вы спите не один, у вас есть свидетель сна, сосед по кровати. Или соседка. Как правило, они говорят: «Дорогой (дорогая), ты храпишь». Или: «Ты не дышишь, я просыпаюсь, смотрю и боюсь, вдруг ты умрешь». Но не всегда есть сосед или соседка, а иногда они спят и не слышат.
В таком случае нужно обращать внимание на другие симптомы, которые можно поделить на ночные и дневные. Первые — это, как я уже сказала, храп и остановки дыхания. Кроме того, к ночным симптомам относятся потливость, особенно в области головы и шеи: человек за ночь так потеет, что у него мокрая подушка; частые мочеиспускания — когда человек ходит в туалет более трех раз за ночь.
Дневные симптомы — это прежде всего постоянная сонливость: человек засыпает на совещаниях, за рулем, в метро — где угодно. Это повышение давления, особенно в утренние часы. Ну и в целом упадок сил: постоянно хочется прилечь и ничего не делать.
Это основные симптомы. Если есть хотя бы по одному дневному и ночному — значит, нужно сделать проверку сна.
Молодые или пожилые — для кого это опаснее?
Чаще всего это мужчины среднего возраста с лишним весом. Если воротничок рубашки у мужчины больше 43 размера, ему рекомендуется проверить сон. Однако с возрастом это заболевание только усугубляется. Мышцы глотки становятся более рыхлыми, тонус их снижается, и увеличивается число остановок дыхания. Поэтому чем старше человек, тем больше вероятность того, что у него есть апноэ. И то же самое — при увеличении лишнего веса. Мужчины страдают в три раза чаще, чем женщины. Но когда у женщин случается климакс, частота встречаемости примерно выравнивается.
Еще какие-то симптомы, связанные с коронавирусом или пандемией в целом, можете отметить?
Из своего опыта могу сказать, что после того, как начали вводить карантин и изоляцию, ко мне стало обращаться больше пациентов с нарушениями сна, чаще всего — с бессонницей. Причем все начинается потихоньку. Сначала сложно заснуть один раз — если, например, человек допоздна смотрел кино. Потом к этому добавляется тревога, новости из СМИ и так далее.
Плюс привычка лежать на кровати сутками — смотреть телевизор, использовать гаджеты, принимать пищу, читать. Квартиры у нас часто маленькие, а семьи нередко большие, поэтому приходится как-то ютиться. И привычка лежать становится не такой, как раньше. То есть прежде человек ассоциировал постель только со сном, сейчас же для него это и офис, и библиотека, и ресторан, и кинотеатр — все вместе. И так как мы сейчас меньше двигаемся, не ходим на работу, видим меньше яркого солнечного света, наши биологические часы сбиваются. Кроме того, физически человек не устает так, как раньше. У него нет потребности лечь, чтобы отдохнуть, потому что физической нагрузки особой нет.
Это все приводит к тому, что люди могут целыми ночами смотреть телевизор, засыпая ближе к утру. Когда после этого они выходят на работу в офис, то понимают, что ночами не могут уснуть — привычка не спать ночью уже сформировалась.
Если сон нарушается во время болезни — это, в принципе, нормальное явление, потому что температура, интоксикация либо какие-то болевые симптомы — например, головная боль, боли в мышцах — мешают спать. Это нормально. Когда человек выздоравливает, сон должен нормализоваться. Плюс у больного обычно сил нет, утомляемость, общая слабость. Поэтому если заболевший человек днем спит, не нужно его будить. Во время болезни, для того, чтобы быстрее восстановиться, можно спать и днем.
«Не входить! Красная зона!» Что происходит за закрытыми дверями ковидного отделения
На проходной больницы тихо. Несмотря на то, что все места в ковид-отделении заполнены, очередей из скорых и суетящихся врачей мы не увидели. Паника и тревога здесь сменились рутиной и усталостью. Поменялись и пациенты — сегодня здесь есть все: и молодые, и привитые, и без хронических заболеваний. Однако кто-то выйти отсюда так и не сможет. Нас встречают у проходной и ведут в место, где каждый день борются, страдают, умирают и исцеляются от COVID-19.
Красная зона — такая, какая она есть
По «проспиртованной» лестнице, перила которой всегда липкие для безопасности, поднимаемся на второй этаж. От красной зоны нас отделяет пара дверей.
Красная зона — это то место, где происходит лечение пациентов с особо опасной инфекцией. До коронавируса подобного калибра были болячки типа чумы и сибирской язвы. Но каких-то колоссальных отличий от классической палаты здесь нет — кроме одного: пациентам строго-настрого запрещено покидать комнату. Они не могут выйти в коридор или тамбур, а уж покурить, как это любят некоторые, и подавно. Да и не до того им. Из контакта с близкими и родными — только передача посылок, никаких посещений. По сути, это коронавирусный плен, попасть в который проще простого, а вот выйти… Тут уж как повезет.
— В нашем стационаре под красную зону развернуты как целые отделения с обычными палатами, так и отдельные боксы, в которых разные входы для пациентов и медработников. Красную зону от чистой отделяет шлюз, где мы надеваем и снимаем СИЗ. Там стоит умывальник, есть антисептик, проводится регулярное кварцевание, — рассказывает Игорь Гуцалюк и проводит нас в ординаторскую. — Тут чистая зона, здесь у меня лежат истории болезней, обсуждаются рабочие моменты.
Пару слов об отделении. Здесь 30 коек (все заняты). На момент посещения больницы там было пять пациентов в тяжелом состоянии. Болеют все: и возрастные, и молодые, и мужчины, и женщины. Эффективность «прививки от конца света» здесь показана наглядно: из 30 больных лишь 1 пациент прошел полный курс вакцинации.
— Особая черта дельта-штамма — возраст тяжелых пациентов. Если раньше мы говорили о пожилом возрасте, то сейчас 30- и 40-летние люди лежат в больнице и, к сожалению, умирают. Из 30 моих пациентов всего одна девушка полностью вакцинировалась, еще четыре человека успели сделать первый укол, остальные — невакцинированные.
Определение тяжелых и среднетяжелых пациентов происходит в приемном отделении. Однако особенность последней волны и дельта-штамма в том, что в любой момент любой из среднетяжелых пациентов очень быстро может стать тяжелым. Степени тяжести выставляются по четким и конкретным показателям, которые оценивает врач при осмотре: частота дыхания, лихорадка, уровень сатурации, артериальное давление и т. д. Помещение, в котором лежат тяжелые коронавирусные пациенты, обязательно оборудовано кислородными точками. Если же человеку становится совсем плохо, то его переводят в реанимационное отделение.
В первую волну спали на работе, сейчас этого нет. Появилось некое спокойствие
Попадают в красную зону медики через шлюз. Надевание СИЗ начинается с респиратора. Затем надевают перчатки, комбинезон, щиток или вторые перчатки. В некоторых особо плотных костюмах СИЗ ощущение сауны приходит достаточно быстро, по словам Игоря, он за обход мог потерять 3—4 килограмма.
Однако какая бы хорошая защита ни была, там, где они работают — в красной зоне, концентрация вируса наиболее велика.
— Медперсонал у нас болеет регулярно. Не сразу, но коронавирус подцепили все врачи и медперсонал, в том числе и я. Конечно, старались защититься по максимуму, но таковы реалии. Наверное, через это должен пройти каждый. Другое дело, как ты перенесешь эту болезнь.
— Не страшно?
— Для нас это то же самое, что водить машину: мы же не перестаем садиться за руль после стольких аварий. Волков бояться — в лес не ходить. Тут то же самое. Есть долг, обязанности. В первую волну, когда пошли первые пациенты, опасался за своих домашних, и приходилось спать на работе, чтобы не нести заразу домой. Сейчас этого нет, есть некое спокойствие, знание и уверенность.
Здесь все: и молодые, и привитые, и без хронических заболеваний
В ординаторской несколько десятков дел, а на доске список из пяти фамилий с пометкой «тяжелые». Эти люди наблюдаются несколько раз в сутки, чтобы можно было прослеживать их состояние и оценивать динамику болезни.
— Пациенты, которые переносят коронавирус, в 90% случаев имеют воспаление легких. Коронавирус бьет по легким, отчего страдает их функция, в результате падает сатурация, появляется одышка. Но есть очень много пациентов с обширным поражением легких, и при этом сохранена функция дыхания, сатурация в норме, и они не нуждаются в кислородной поддержке. Есть и те, у кого, наоборот, небольшое поражение легочной ткани, а они уже не могут нормально дышать и нуждаются в кислородной поддержке.
В основном скорые привозят сюда домашних пациентов — тех, кто находился на амбулаторном лечении в жилье на самоизоляции. Иначе, если бы всех коронавирусных больных отправляли в больницы, медицинская система испытала бы колоссальный перегруз. Рабочая смена врача — восемь часов. Столько они проводят здесь, в концентрате коронавирусной инфекции, потом еще несколько часов — в зеленой зоне: надо назначить лечение, заполнить истории болезней, поговорить по телефону с родственниками пациентов, изучить новые рекомендации.
— Не всегда пациент сам хочет ехать в больницу. Человек приходит в приемную, измеряется сатурация. Он без хронических серьезных заболеваний, сопутствующих патологий с избытком массы тела, без ожирения перенесет эту болезнь без серьезных последствий. Если у человека есть сопутствующие болезни, даже если он молодой, то за таким пациентом наблюдать желательно более пристально.
У меня были пациенты, которым поможешь за день-два, собьешь лихорадку, — и они уходили домой долечиваться, они поступили к нам лишь из-за того, что не могли в домашних условиях сбить температуру. Самого долгого пациента не могу вспомнить, так как ковид очень коварен и зачастую мы имеем дело с его осложнениями. Очень часто в организме запускается так называемый цитокиновый шторм — когда иммунитет атакует собственный организм, что запускает, в свою очередь, еще целый ряд патологических реакций, с которыми мы боремся.
С приподнятым настроением Игорь вспоминает, как после длительной болезни он выписал 90-летнюю бабушку, которая вылечилась от коронавируса и смогла самостоятельно дышать. Каждая такая выписка — еще одно торжество и доказательство того, что коронавирус — это не приговор нашим старикам.
— Не всех получается спасти, многие умирают?
Распорядок дня больных в красной зоне
Выспаться здесь тоже не получится: подъем — в полседьмого-семь утра. В это время медсестры берут анализы крови, мочи, биохимию. После этого — завтрак. С восьми до десяти утра начинается обход, который начаться может вовремя, а закончиться — только вечером. Пообщаться с пациентами нам не удалось из-за позднего визита, так что наблюдаем за ними через окно, а о том, как они живут, рассказывает врач.
— На обходе разговариваешь и поддерживаешь каждого заболевшего. К тяжелым пациентам заходишь всегда несколько раз. Во время обхода врач оценивает витальные показатели: уровень сознания, сатурации, измеряем частоту дыхания, сердечных сокращений, температуру и так далее. Иногда достаточно с пациентом поговорить на отвлеченные темы и понаблюдать, как он говорит, чтобы стала понятна степень поражения легких и тяжесть состояния. Оно видно, когда человек весь день лежит на кровати, мало двигается, а разговаривает так, как будто быстро поднялся на второй этаж: одышка, участие вспомогательных мышц в акте дыхания — это значит, что уже есть дыхательная недостаточность.
— Бывает, что человек хорошо себя чувствовал — и ни с того ни с сего умер?
— Да, коронавирус коронавирусом, но осложнения его не менее опасны. К сожалению, часто это тромбоэмболические заболевания. Поэтому пациентам по показаниям назначается профилактическая терапия.
— Все пациенты без обоняния?
— Первая волна — в подавляющем большинстве случаев, сейчас — 50 на 50. Если раньше потеря способности ощущать запахи и вкусы была стопроцентным свидетельством коронавируса, то сейчас я не могу этого сказать. Бывает, поступают с тошнотой, кишечными заболеваниями, и это тоже коронавирус.
— На еду, наверное, жалуются?
— Наоборот, им не важно, что на тарелке. Когда пациенту плохо, ему не до еды. Если появляются жалобы, значит, они уже в процессе выздоровления. У человека появился аппетит, какие-то чувства — он идет на поправку.
— А в реанимации как едят, моются?
— С помощью медперсонала. Есть те, кто может самостоятельно питаться, а аппаратных кормят через зонд: там идет специальное питание, в котором колбас и котлет нет. Плюс они получают различные белковые смеси, смеси аминокислот во внутривенных инфузиях.
— Почему лежат на животе?
— Это не просто переворот на живот, а специальная укладка — прон-позиция. Она позволяет убрать давление массы тела на легкие, когда вы лежите на спине. Ранее поджатые альвеолы расправляются, начинают участвовать в газообмене. Только одной этой позой можно поднять сатурацию на 5 единиц, ничего не делая, грубо говоря. Но у нее есть абсолютное противопоказание: травма позвоночника. Надоело лежать на животе — переворачивайся на бок или садись в позу мыслителя, работает точно так же.
— Что назначаете пациентам? Коронавирус же не лечится.
— Все же стараемся назначить противовирусный препарат, но тут важны интервалы лечения. Доказана эффективность этого препарата в первые 7—10 суток от начала симптомов. Чем раньше начать принимать лекарство, тем лучше эффект. По строгим показаниям назначаем препараты, угнетающие иммунную систему и обрывающие цитокиновый шторм — тоцилизумаб, левилимаб, олокизумаб, барицитиниб. С целью профилактики вторичных тромбоэмболических осложнений — низкомолекулярные гепарины. Обязательно обильный питьевой режим.
— Когда рядом с пациентом умирает человек, это может сказаться на его выздоровлении?
— Негативно, это крайне тяжело, к сожалению, так происходит, не всем мы можем помочь. Поддерживаешь пациентов своей заботой, отношением, вниманием. Пытаешься это все сгладить, конечно. Тихо и спокойно. Без истерик и паники. Рутинная постоянная работа.
— То есть вы привыкли к смертям вокруг?
— Привыкаешь ко всему, но это всегда непросто. Всегда тяжело, когда ты начинаешь пациенту помогать, что-то делать, но понимаешь, что твои действия неэффективны и тебе нужно переводить человека в реанимацию. Да, переживаешь, ходишь в реанимацию, выясняешь, что там происходит, как его состояние, с благодарностью к реаниматологам и медперсоналу забираешь его обратно и работаешь с пациентом дальше. И испытываешь удовольствие от того, что человека получилось спасти.
— Вы же приходите домой с этими мыслями?
— Мне очень помогает семья. Супруга, которая тоже имеет медицинское образование, прекрасно понимает меня. Все это рассказываешь, выговариваешься и стараешься отвлекать себя, сходить на тренировки, покричать, поорать, выплеснуть из себя это все.
— Как думаете, когда все это закончится?
— Мне трудно сказать, и, честно, уже не важно. Тратить свою энергию, эмоции на обсуждение всех этих дел — не вижу смысла.
Точных данных о том, сколько медиков уже переболело коронавирусом, нет. Нет сведений и о числе тех, кто на пике четвертой волны решил уйти в отпуск. Коллег тут не выбирают и не осуждают: времени попросту нет. Зато, если вы назовете любого врача из красной зоны героем, он начнет кривиться и, пожимая плечами, ответит: «Мы просто делаем свою работу».