Что такое кооперативы в ссср
Кооператив
Кооператив — основанное на членстве объединение людей и организаций, созданное для достижения общих экономических и социальных целей, связанных с удовлетворением материальных или иных потребностей членов, внесших долю (пай) в созданный для этого фонд, признающих участие в рисках и результатах организации и участвующих в её функционировании в качестве пайщиков, управляя ею демократическим путём.
Кооператив — экономическое предприятие, основанное на совместной деятельности и взаимопомощи членов кооператива. Кооператив имеет прямую связь с экономическими интересами своих членов. В основе деятельности кооператива лежат кооперативные принципы. Основной принцип: один пайщик кооператива — один голос, что в корне отлично от «власти» капитала в управлении хозяйственными обществами.
Кооперативы также являются одним из типов объединений, которые на основе общего собрания образуют Объединения кооперативов. Наиболее часто данная интерпретация применяется для дачно-строительных и сельскохозяйственных кооперативов, которые образуют объединения для более выгодного общего удовлетворения потребностей членов кооперативов. Однако Объединения дачных кооперативов чаще всего образуются муниципальными управлениями района, в котором это объединение может образоваться.
Кооперативное движение по принадлежности собственности/капитала рассматривается как третий сектор экономики народного хозяйства, наряду с частным (индивидуальным) и государственным (централизованным) секторами экономики. В рыночной экономике кооперация выступает в качестве «третьей силы» или «третьей альтернативы» частному и государственному производству. Кооперация объединяет в себе экономическую деятельность и общественное движение. В настоящее время в мире насчитывается около 700 миллионов кооператоров. Международный кооперативный альянс включает в себя 192 национальных кооперативных союза из 76 стран.
Содержание
Определение кооператива
В ходе развития кооперативного движения было дано несколько определений кооператива. Так М. И. Туган-Барановский определил кооператив следующим образом:
Кооператив есть такое хозяйственное предприятие нескольких добровольно соединившихся лиц, которое имеет своей целью не получение наибольшего барыша на затраченный капитал, но увеличение, благодаря общему ведению хозяйства, трудовых доходов его членов, или сокращение расходов последних [1]
А. В. Чаянов дал следующее определение кооператива:
Кооператив представляет собою организованную на коллективных началах часть экономической деятельности той или иной группы лиц и призван обслуживать интересы этой группы и только этой группы [2]
Типы кооперативов
По своему типу кооперативы могут быть производственными (с обязательным трудовым участием членов) и потребительскими, где не требуется обязательное трудовое участие членов в хозяйственной деятельности кооператива.
Производственные кооперативы являются коммерческими организациями, т.е. основная цель их деятельности, такая же как и у любой коммерческой организации: максимизация прибыли. Потребительские кооперативы являются некоммерческими организациями, т.е. они создаются для удовлетворения материальных и иных потребностей своих членов и не имеют цели извлечения прибыли.
Виды кооперативов
Кооперативы могут быть следующих видов:
Роль кооперативов
В 1992 году Генеральная Ассамблея ООН провозгласила праздник — Международный день кооперативов, в дальнейшем отмечаемый ежегодно.
Генеральная Ассамблея ООН объявила 2012 год Международным годом кооперативов, подчеркнув при этом вклад кооперативов в социально-экономическое развитие. В резолюции 64/136 от 18 декабря 2009 года Генеральная Ассамблея отметила роль кооперативов в сокращении бедности, обеспечении занятости и социальной интеграции.
История кооперативного движения
В 1844 году английские ткачи из города Рочдейла открыли потребительский кооператив на принципах, ставших основными для кооперации. Этими принципами были:
В 1860-1880-е годы кооперативы Великобритании и Германии была настолько успешной, что они стали объединяться в союзы. В те же годы возникли и укрепились кооперативные системы в Италии, во Франции, в Швейцарии, Бельгии и скандинавских странах. В 1890-е годы кооперация в Европе охватывала более 2 миллионов членов.
Кооперативы в царской России
В России кооперативное движение началось в 1865 году, когда было создано ссудо-сберегательное товарищество в селе Рождественском Дороватской волости Ветлужского уезда Костромской губернии. Первые кооперативные организации в России (молочные и маслодельные заводы, артельные сыроварни, ссудосберегательные товарищества, производственные артели) были основаны представителями интеллигенции.
По числу кооперативов и членов в них Россия в начале XX века заняло первое место в мире. Столь стремительного роста кооперации не знала ни одна страна. К 1917 году количество кооперативов всех типов приближалось к 50 000 (около 25 000 потребительских обществ, 16 500 кредитных кооперативов, 6000 сельскохозяйственных обществ, 2400 сельскохозяйственных товариществ, 3000 маслодельных артелей, 1500-2000 производящих и кустарно-хозяйственных артелей). В них состояло около 14 миллионов человек.
Кооперативы в СССР
В период коллективизации сельского хозяйства в СССР колхозы изображались как «вершина» развития кооперации, к которой эволюционируют все другие, «пpocтeйшиe», виды кооперативов. Старая сельхозкооперация была ликвидирована.
Промысловая кооперация продолжала существовать в СССР до конца 1950-х годов и в некоторой мере компенсировала постоянный дефицит товаров народного потребления. К концу 1950-х годов в её системе насчитывалось свыше 114 тысяч мастерских и других промышленных предприятий, где работали 1,8 миллиона человек. Они производили 5,9 % валовой продукции промышленности, например, до 40 % всей мебели, до 70 % всей металлической посуды, более трети верхнего трикотажа, почти все детские игрушки. В систему промысловой кооперации входило 100 конструкторских бюро, 22 экспериментальные лаборатории и два научно-исследовательских института.
Таким образом, в советское время осталась только система потребительской кооперации, жилищно-строительная кооперация, артельные народные промыслы, а также старательские артели по добыче золота.
Объёмы производства товаров народного потребления были гораздо ниже огромной денежной массы, поскольку исходили из достаточно условных расчетных сроков и объёмов потребления. Покупатели мгновенно расхватывали товар на прилавках магазинов. Создалась ситуация «пустых полок и полных холодильников и забитых квартир». Любой более-менее качественный товар, попадавший на полки магазинов, продавался в считанные часы. Значительная масса непродовольственных товаров фактически перестала попадать в официальную торговлю и реализовывалась работниками торговли по знакомым или через «фарцовщиков». Эта проблема усугубилась с разрешением частной торговли, которой фактически занимались кооперативы
Началась неразбериха с союзными поставками, некоторые республики, в частности Украина, прекратили отгрузку мяса, молока Москве, Ленинграду, военному ведомству. В самой столице картина была вообще удручающей. Сотни тысяч жителей почти со всей центральной России ежедневно прибывали поездами в Москву и прямо-таки штурмовали продовольственные магазины. Хватали всё, что было на прилавках, нагруженные хозяйственными сумками, с тяжёлыми рюкзаками за спиной тянулись на вокзалы.
В итоге это привело, при сохранении государственных цен, административно установленных практически на все товары намного ниже равновесного уровня, через разнообразные механизмы допускающие «обналичку» средств со счетов предприятий, к ещё большему усилению дефицита и появления широкого слоя «кооператоров», чьи доходы в принципе не регулировались никакими нормами.
В Российской федерации
В настоящее время в России производственные кооперативы распространены незначительно, в отличие от потребительских кооперативов.
Операция «Кооперация» Они делали деньги еще до появления олигархов и добили экономику СССР
Кадр: фильм «Не будите спящую собаку»
Слово «кооператор» на закате СССР, в конце 80-х годов, воспринималось в обществе как ругательное, равнозначное махинатору и вору. Неудивительно — ведь «советским предпринимателям» позволялось то, за что в уголовном кодексе вроде бы полагалось наказание согласно статье «спекуляция». «Лента.ру» рассказывает о множестве лиц кооперации в истории СССР, а также о том, как кооператоры развалили страну.
Махинаторы и жулики
В 1989 году «Литературная газета» издавалась в Советском Союзе небывалым тиражом: 6,5 миллиона экземпляров. Тогда же и ВЦИОМ (в то время — Всесоюзный центр исследования общественного мнения) решил опросить пару тысяч человек о том, каким гражданам СССР показался ушедший 1988 год.
Анкету, на вопросы которой, по прикидкам исследователей, ответят 2000 человек, было решено опубликовать в той самой «Литературной газете». Но результат превзошел все ожидания — во ВЦИОМ пришло аж 190 тысяч анкет, которые пришлось разбирать рабочей группе, куда входили такие известные сейчас социологи, как Алексей Гражданкин, Лев Гудков и Юрий Левада.
Результаты оказались вполне предсказуемыми. Продовольствия не хватает, промтоваров тоже. Впереди — тоже все плохо. Забавно, но первостепенный страх населения (по крайней мере, многомиллионной армии читателей «Литературной газеты») заключался в ожидании технической аварии с катастрофическими последствиями — тут, определенно, сыграл свою роль Чернобыль. Видно было, что граждане транслируют повестку из прессы: рассказали о том, что свирепствует сальмонелла? Будем ждать эпидемий. Пишут об экологии? Ждем экологической катастрофы.
Но в одном, похоже, общество сходилось. Лучше, по его мнению, становилось жить «махинаторам и жуликам», «работникам торговли», «частникам» — то есть проклятым спекулянтам, которым реформы только на руку. Но это, конечно, не самые популярные категории. Больше 50 процентов опрошенных тогда ответили, что лучше становится жить кооператорам (слово, которое зачастую использовалось как синоним «махинаторов и жуликов» и «частников»). Но как это вообще получилось? Откуда взялись частные лавочки в Стране Советов? Такого быть не может.
Фото: Валерий Христофоров / ТАСС
Призрак кооперации
Интересно, что, несмотря на прекращение политики НЭПа, в СССР до 1956 года существовал достаточно разветвленный сектор кооперативных производственных организаций (артелей) и кустарей-единоличников, находившийся в ведении местных властей. Это, конечно, была далеко не рыночная экономика, однако чтобы заказать у артели производство тех или иных товаров, не было необходимости вносить эту деятельность, а также расходы и доходы с ней связанные, в пятилетний план, разрабатываемый в центре.
Конец всему этому «безобразию» положил Хрущев в 1956 году, когда Совмин и ЦК КПСС приказал не позже 1960 года передать в госсобственность все объекты и финансовые структуры промысловой кооперации. Впрочем, нельзя не учитывать и тот факт, что промысловая кооперация всегда была бельмом на глазу и сталинского СССР, который рассматривал ее как тормозящую прогресс. Мелкие мастерские, комбинаты и артели, как писала газета «Правда» в начале 50-х годов, обладают развитым административным аппаратом, и при этом на них очень сложно внедрять новые технологии.
В результате было принято решение укрупнять такие производственные предприятия. Но уже в 1955 году на пленуме ЦК КПСС говорят о том, что в результате эти структуры перестают отличаться от государственных, продукцию выдают хуже, а себестоимость ее — выше. Решение нашли сразу и без особых консультаций и проверок — передать их в руки государства, и дело с концом. И тут важно понимать, что у таких предприятий была своя торговая сеть, с помощью которой они продавали населению свою продукцию. Она, разумеется, тоже перешла в руки государства.
Фото: Юрий Набатов / ТАСС
Тем не менее, формально потребительские кооперативы никуда не исчезли. При этом такие объединения граждан нельзя было назвать полноценными кооперативами — они представляли собой полугосударственные образования, подчиненные, в конечном итоге, центру.
Как работали эти структуры, хорошо описано в работе историка А. А. Кирюхина: «Кооперация на местах должна была решать социально-бытовые проблемы населения. Например, в сельской местности была потребность в строительстве магазина. В ответ на эту потребность райпотребсоюз организационно и материально помогал самим жителям данной местности строить помещение, которое в итоге переходило в государственную собственность».
При этом важно отметить, что ни о каком извлечении легальной коммерческой выгоды для руководства и работников подобных объединений речь не шла, и потому они страдали от того же, что и крупные государственные предприятия: разгильдяйство, отсутствие надлежащего контроля качества и растрата ресурсов.
Ленинским путем
Технологии, которые обеспечивали ее рост в середине века, безнадежно устаревали, и угнаться за стремительно оторвавшимся Западом было уже невозможно. Как это было принято в СССР и России, корень всех неудач начали искать в прошлом руководстве страны — Брежнев, застой и так далее. Однако все же многим было понятно, что грядущий кризис был достаточно прочно заложен в существующую административно-командную систему.
Фото: Зотин Игорь / ТАСС
Что делать? Попытавшись продолжить линию Андропова, Горбачев стал бороться с пьянством, разгильдяйством и бюрократией в рамках существующей системы — что, разумеется, плодов не принесло. Ну а вырубленные в ходе антиалкогольной кампании 1985 года виноградники ему припоминают до сих пор (хотя он отнекивается, говоря, что таких указаний не давал).
К 1988 году стало очевидно, что без радикальных преобразований экономику ждет неминуемый крах, и никакие примочки тут не помогут. Начинается та самая перестройка — переход госпредприятий на хозрасчет и, фактически, легализация малого бизнеса под вывеской «кооперации». В своей книге «Перестройка и новое мышление», вышедшей в 1987 году, Горбачев объяснял необходимость таких шагов построением не «идеалистического», а реалистичного — и при этом «ленинского» социализма. Генсек указывал: вот, после окончания Гражданской войны Владимир Ильич объявил новую экономическую политику (НЭП), и мы сейчас сделаем то же самое. И, что самое главное, останемся при этом верны делу вождя мирового пролетариата — ведь если ему можно, почему нам нельзя?
Помимо прочего, в одной из последних работ Ленина «О кооперации» содержались такие строки: «строй цивилизованных кооператоров при общественной собственности на средства производства, при классовой победе пролетариата над буржуазией — это есть строй социализма». Они отлично ложились в общую концепцию новых реформ (хотя вождь писал не о том, как спасти давно забуксовавшую экономику СССР времен его заката, а о том, как привести к социализму страну с преобладанием крестьянского населения). Значит, кооперативам — быть.
Легальные спекулянты
Быть-то быть, но относиться к новой форме легальной экономической деятельности без подозрения и желания ее немедленно зарегулировать власти в рамках существующей системы просто не могли. По сути, с точки зрения советского государства почти все новоявленные «кооператоры» являлись спекулянтами — потому что не заключать спекулятивные сделки кооперативы просто не могли. При этом в уголовном кодексе страны эта самая статья за спекуляцию — то есть за «куплю-продажу товаров с целью наживы» сохранялась!
Фото: И. Носов / РИА Новости
Можно, конечно, возразить, что, по идее, кооперативы должны были производить свою продукцию, а не перепродавать чужую. Но, как пишут в своей работе историки C.В. Богданов, В.Г. Остапюк и Ю.А. Комнатная, «в условиях существовавшего планово-централизованного распределения сырья, материалов, государственного финансирования, всесилия бюрократического аппарата любой производительный вид деятельности был чрезвычайно затруднен. Делать деньги «из воздуха» было привлекательней, проще, и норма прибыли к тому же была значительно выше».
Схемы, с помощью которых эта деятельность осуществлялась, сейчас могут показаться достаточно смешными. Вот выдержка из доклада, прозвучавшего на IX пленуме Омского обкома партии: «Кооператив «Омега» при объединении «Кружевница» скупает в государственной торговле готовые трикотажные изделия и переделывает их на шапочки, которые реализует на рынках города по спекулятивным ценам».
Что делать в такой ситуации? Конечно, обложить новоявленных дельцов налогом, да побольше, чтобы знали свое место. Но проблема состояла в том, что никто не знал, как это делать. Интересным свидетельством разработки стратегии «на коленке» являются воспоминания председателя ассоциации кооператоров в Набережных Челнах Леонида Онушко (впоследствии — основателя одного из первых частных банков в СССР), которого летом 1988 года вызвали на заседание Совмина СССР.
Он рассказывает, как председатель Совета министров Николай Рыжков просит академика Абалкина прямо сейчас подсчитать, сколько денег можно будет оставлять кооператорам «объективно при честной работе» в месяц. Через пять минут академик объявляет, что, согласно тут же произведенным им расчетам, оставлять можно будет где-то тысячу рублей. Рыжков не очень доволен и дружески говорит академику, мол, ты того, Леонид Иванович, давай пересчитывай. Леонид Иванович быстро пересчитывает, и оказывается, «если учесть специфику, 700 рублей будет достаточно». Эта цифра удовлетворяет Рыжкова.
Эта совершенно бредово выглядящая сценка очень не нравится Онушко, который лезет на трибуну и заявляет, что так дело не пойдет, и подобные инициативы загубят все дело. В результате на дискуссии вопрос о том, нужно ли определять какой-то лимит доходов кооператоров, не был решен, зато Онушко, общаясь с Рыжковым в кулуарах, наконец-то сдвинул с места вопрос о создании частных банков.
Не по правилам
Думая, что новая кооперация ограничится локальными проектами — такими, как кафе, мастерскими или, скажем, кооператив по вопросам снабжения, власть считала, что «советского предпринимателя» так или иначе удастся удержать в рамках социалистической системы — как это происходило, скажем, в Югославии или Венгрии. Но, как замечают в своей работе историки Андрей Кабацков и Анна Киммерлинг, к 1990 году все иллюзии на этот счет развеялись.
За пару лет многие кооператоры успели наладить неплохие связи с директорами госпредприятий, за счет чего обе стороны получали неплохую выгоду. Вскоре подоспели и законодательные изменения — в 1990 году был принят ряд законов, фактически легализовавший приватизацию предприятий — чем и стали заниматься кооператоры, приобретая заводы и фабрики. В одночасье ломалась централизованная система снабжения — ее место очень быстро занимали товарно-сырьевые биржи, на которых сырье и товары распределялись по принципу рыночной экономики.
И, скорее всего, именно этот момент можно считать окончательным крахом старой парадигмы существования — а вовсе не августовский путч 1991 года, просто поставивший жирную точку в вопросе. Если командно-административная система уже не является краеугольным камнем бытия, с какой стати на нее нужно молиться? Это отлично почувствовало и общество, осознавшее, что привычная карьерная лестница, подразумевавшая членство в партии, перестает работать — тогда, в 1990 году, начались массовые выходы из КПСС.
Эксцентричная комедия
Было бы наивно и глупо винить «советских предпринимателей», кооператоров в крахе, как это сейчас модно говорить, «великой страны», или в том, что они не оправдали ожидания таких людей, как Николай Рыжков или Леонид Абалкин. Все завершилось быстро и максимально логично, еще до того, как власти успели сами понять, что происходит.
С другой стороны, наивно было бы рассматривать перестроечную кооперацию как однозначную добродетель. Конечно же, получив невиданную ранее свободу, новые предприниматели занялись в своем большинстве только одним: набиванием собственных карманов деньгами, как в последний раз. При этом, не чувствуя особого противодействия, они мастерски уклонялись от всевозможных налогов и сборов, запутывая бухгалтерскую отчетность.
Неудивительно, что все эти факты сформировали в головах граждан противоречивый образ кооператора: с одной стороны, без него вроде бы уже и нельзя, с другой стороны, это прохвост, на которого деньги с неба сыплются, а нам — шиш с маслом. Как показывал опрос населения, проведенный Госкомстатом СССР в 1989 году, люди связывали с кооперацией все негативные явления в жизни страны: увеличение дефицита в торговле, рост преступной деятельности…
Конечно, кооперация помогла вывести из «тени» множество структур, но на замену им создавались новые. Фактически, кооператор так или иначе просто не мог не быть преступником, так как к этому толкало его несовершенное в плане частного предпринимательства законодательство (и тут важно упомянуть практически обязательную необходимость дачи взяток должностным лицам, без чего было практически невозможно осуществлять полноценную предпринимательскую деятельность). Как следствие, именно эта среда, вероятно, и сформировала будущего российского предпринимателя таким, каким он представлялся в 90-е годы, да и, что греха таить, представляется сейчас.
Кооператор не оправдал надежд советского руководства времен заката СССР. Он не стал играть по правилам и потихоньку переводить экономику страны на рыночные рельсы — он хватал то, что можно схватить и ковал деньги, пока горячо. Вместо очередного производственного киноромана, власти Советского Союза получили эксцентричную комедию с абсурдным концом. Примерно такую, как «Частный детектив, или операция «Кооперация»» Леонида Гайдая, снятая в 1989 году. Кстати, на удивление паршивый фильм на фоне остальных работ мастера.
Лихие девяностые.Кооперативы времен перестройки.
1988 год в истории Советского Союза можно было бы назвать «годом утюга». Именно в это время утюгом стали пользоваться как никогда активно и часто не по прямому назначению. В 1988-ом только в Москве в милицию было подано шестьсот заявлений от граждан, ставших жертвами жестокого вымогательства. Избитых и раненых или смертельно запуганных, опасающихся не только за собственную жизнь, но и жизнь близких. А раньше таких заявлений было в год не более четырех. Если бы советское правительство знало, какого джинна выпускает из бутылки, легализуя кооперативы!
Кооперативы и закон о кооперации
Житель Ленинграда Валентин Карасев в конце восьмидесятых арендовал небольшое помещение, собрал безработных швей и наладил выпуск спортивных костюмов. Его изделия были для тех, кому «Адидас» не по карману, а в продукции советской текстильной промышленности ходить не хочется. Конкуренции не было, разбогател он быстро.
В октябре 89 года Карасев, уставший от бесконечных угроз и прессинга бандитов, решил, что продержится еще пару месяцев и уедет с семьей за границу. Присмотрел себе в Польше домик, скупал валюту.
Многие кооператоры, устав от наездов бандитов, активно вооружались и могли дать отпор непрошеным гостям в любое время суток. Но Карасев считал, что все обойдется, и продолжал строчить свои костюмы, рассчитывая на то, что выйдет сухим из воды.
Жизнь до перестройки
Журнал «Работница» полон рецептов по выживанию. Хит разговоров с подругами по телефону – рецепт варки домашнего сыра. Это для тех, кто сумеет разжиться молоком и яйцами.
При Брежневе страна жила небогато, но спокойно. Поднатужившись, люди покупали модную стенку или ехали отдыхать на юг. Цены не менялись десятилетиями. Никто не боялся быть уволенным, кусок колбасы был в каждой семье.
Но после короткой эпохи пышных похорон, когда в Советском Союзе подряд умерли три генсека, к власти пришел энергичный Михаил Горбачев и объявил перестройку. Спокойная жизнь в болоте кончилась.
Полки магазинов выглядели просто ужасно. Вся жизнь советских граждан была построена вокруг добычи элементарных вещей. Огромные очереди стояли за гречкой, молоком, туалетной бумагой, шампунем… От дефицита просто озверели. Все женщины научились шить на машинках, ведь нельзя было купить даже обычные семейные трусы. Мужчины вырезали себе стельки из велосипедных шин и сами делали набойки на обувь. Отпустили цены – и зарплаты хватало только на картошку с хлебом.
При этом в стране разрешили смеяться над государством, и на телевидении показали ролик «Похороны еды». Еду провожали, как важного, большого человека. Колонна машин для перевозки молока, хлеба и других продуктов двигалась по Тверской к Манежной площади. Еду хоронили с неподдельной скорбью.
Унылое зрелище представляли из себя городские кафе и рестораны, еды там тоже не было. Тоскливее времени не придумать. Власти продавали золотые запасы, набирали кабальные кредиты на Западе, но вырулить не получалось. Правительство просто в панике, и продвинутые экономисты призывают Горбачева вспомнить нэп.
Кооперативы и стремительные перемены
Ленин назвал нэп «временным тактическим отступлением», что означало: в капитализм мы возвращаемся ненадолго. Разрешили свободно открывать магазины и точки общепита, организовывать частные артели, появились коммерческие кредиты и займы для сельских жителей. Берите деньги на технику, развивайте хозяйство, обогащайтесь. Страна вздохнула, разруха стала отступать. На прилавках появились товары. Но власть, сама разрешившая это, всячески поощряла высмеивание нэпманов и показывала, как они ей противны. Жируют, нажившись на простом народе.
К концу 1920-х нэп свернули. Честно заработанное у нэпманов отняли, их растолкали по тюрьмам, и частной собственности больше в Советском Союзе не допускали. В конце 1980-х история вполне могла повториться. Разрешив кооперативы, власть через короткое время начала их уничтожать.
За пару лет жизнь изменилась так, как будто из черно-белого кино сделали цветное. На унылых улицах появились круглосуточные магазины, броские, дешевые вещи, которыми торговали на бесконечных ярмарках под открытым небом. Это смешно вспоминать, но граждане радовались любому яркому, цветному предмету, потому что всю жизнь жили среди оттенков серого.
Футболки с цветными принтами, колготки в сеточку, всевозможные варенки (уже не просто джинсы, а джинсы в пятнах), куртки с рокерскими заклепками, аляповатые свитера, немыслимая в своей пошлости бижутерия, яркая обувь, кожаны всех мастей… Служила эта одежда недолго, но каким счастливым делала своего хозяина, как много значила для людей в эпоху перемен!
Кооперативы насытили рынок
Кооперативы насытили рынок и товарами для тех, кому хочется выделиться из толпы, и простыми предметами, которых не видно, но купить до перестройки тоже было невозможно. Например, трусами и мужскими майками-алкоголичками.
Московские кооператоры сбывали свой товар на Рижском рынке – гигантской барахолке, набитой ширпотребом. Это было царство невиданного кооперативного изобилия. Торговля товарами носила здесь дикий характер. Свою продукцию новоявленные производители толкали в ларьках и прямо на уличных развалах. Постепенно процесс решено было сделать цивилизованным.
Каждый кооператор, который здесь торговал, знал, что придется решать вопрос с «быками». Так называли тогда представителей всевозможных криминальных группировок, вымогающих деньги у новоявленных предпринимателей. Рижский рынок называют «родиной отечественного рэкета». Трясли коммерсантов сразу несколько преступных группировок, и большинство торговцев платило им без звука.
Кооперативы и рэкет
Пропуском в банду была хорошая физическая форма. Появляются слова «качбан», «качок», обозначающие человека, нарастившего большую мышечную массу – совсем не для спортивных соревнований во славу Родины.
В 88 году было обнародовано, что в стране есть организованная преступность. Бандиты ощущали полную безнаказанность, потому что правоохранители получали тогда копейки и голодали со всей страной. На кооператоров они смотрели, как на классовых врагов, и помогать им не спешили.
Предприниматель Артем Тарасов первые серьезные деньги заработал на гениальной идее, подсмотренной в Прибалтике. Там в газетах публиковали объявления, которые заставляли скромных советских граждан бросаться в пот и краску. «Ищу мужа» или «ищу жену». Надо поставить это дело на коммерческие рельсы, решил Тарасов. И открыл первое в Москве брачное агентство с передовым названием «Прогресс».
Гражданину (или гражданке) давали анкету и говорили, чтобы он ее заполнил дома. Вот вам адрес фотографа, который сделает хорошие фотографии. Быстрее вносите в кассу 25 рублей, встретимся через месяц. Фирма за пять дней заработала 100000 рублей, пропустив через коротенькую процедуру 4000 человек. Для сравнения: «Мерседес» в то время стоил 12000 рублей.
К браку в Советском Союзе отношение было серьезное. ЗАГСы называли «дворцами бракосочетания». Создание очередной ячейки советского общества предполагало наличие крепкого, проверенного чувства. Но к концу восьмидесятых в Москве появилось огромное количество иногородних граждан. В поисках лучшей жизни, как и сегодня, в столицу стекались активные провинциалы, готовые активнее москвичей бороться за место под солнцем. Расцвели фиктивные браки — женитьба или замужество ради московской прописки.
Сотрудникам брачного агентства «Прогресс» казалось, что они соединяют людей во имя любви и будущего семейного счастья, а выяснилось, что основная часть их клиентов приходит сюда по холодному расчету. И на шестой день пришла комиссия из Моссовета, которая закрыла фирму Тарасова – «за аморалку».
В это время в правительстве произошел беспрецедентный случай. В СССР членов кабинета либо расстреливали (при Сталине), либо отправляли на заслуженный отдых (при Брежневе). А тут сняли, причем пострадал всесильный глава Минфина Борис Гостев. И погорел министр именно на кооператорах. Уж больно он их не любил. Как и многие другие представители старой партийной элиты, которые считали, что весь этот нэп – растление моральных устоев общества.
Однажды Гостев оказался на заводе ЗИЛ. Картина там была ужасная: жуткие цеха, набитые старыми станками, изуродованные тяжелым трудом рабочие. Народ еще в семидесятые придумал поговорку: «Поработай-ка на ЗИЛе и окажешься в могиле». Разговор министр зачем-то завел о кооператорах. Работяги завелись с пол-оборота.
Борис Гостев и сам ненавидел предприимчивых граждан и всю эту кооперативную возню, поэтому поддержал народный гнев. Об этом напечатали в «Огоньке». Наверху решили, что министра, который не поддерживает новый прогрессивный курс, надо отправить в отставку. Но не прошло и года, как в прессе появились статьи, которые были куда агрессивнее выступлений Гостева. Каша была тогда в головах невероятная: то разрешаем, то готовы уничтожить.
Дикое время
Особенной популярностью у населения пользовались первые платные туалеты. Брали в аренду любое маленькое помещение, сажали старушку с кассой, и бизнес набирал обороты.
Это было просто сенсацией, каким-то чудом! В кооперативные туалеты ходили, как в музей, чтобы посмотреть на красивый интерьер и ощутить атмосферу праздника жизни. В кооперативном туалете была туалетная бумага. Правда, целый рулон в кабинку никогда не вешали – упрут, не напасешься. Гражданин получал из рук старушки лишь кусочек этого счастья.
В кооперативном туалете приятно пахло, потому что пшикали дешевыми польскими дезодорантами, освежителей воздуха тогда еще в Советский Союз не завозили. Старушки на кассе отличались вежливостью, такого сервиса наши люди никогда не видели.
На открытие ресторана или кафе требовались сравнительно небольшие деньги. На простом оборудовании, в нехитром интерьере можно было развернуть весьма успешный бизнес. Главное, было получить разрешение на открытие точки общепита. А потом, когда ресторан уже начинал принимать гостей, вставал острейший вопрос: где брать продукты, из которых готовить блюда? Прилавки магазинов пусты, никаких компаний, доставляющих еду со всего мира, в то время не было. Приходилось идти на рынок – отсюда немыслимые цены.
В кооперативных ресторанах царила атмосфера полной свободы. Была куплена милиция, и она не мешала активно работать здесь проституткам. Подавались неведомые для советского человека, часто контрабандно завезенные спиртные напитки. Здесь собирались для решения вопросов, совершались нелегальные сделки, словом, кипела абсолютно бесконтрольная деловая активность и вольные нравы.
Кооперативные рестораны быстро рождались и быстро могли умереть. Но те рестораторы, которые работали честно, законов не нарушали и умели радовать публику хорошей едой и сервисом, стали миллионерами.
В кооператоры подались цеховики, комсомольские активисты, мелкие начальники. Но особенно много было инженеров. Жизнь у них тусклая, зарплата небольшая, а тут судьба давала шанс.
Роман Рожниковский, как и многие другие представители технической интеллигенции, воспринял закон о кооперации, как выбитое в душном помещении окно. Работа инженером ему надоела, хотелось свежего воздуха. И он открыл кафе, которое сразу стало сверхпопулярным.
Если других кооператоров бандитам нужно было как-то искать, высматривать, где их офисы и цеха, то владельцы кафе и ресторанов были самой простой мишенью. Вот же он, и мы вчера у него гуляли. Давай делись, пока живой. Рожниковский решил не платить рэкетирам. И однажды в его заведение, не стесняясь посетителей, ворвалась группа молодчиков, стала крушить все вокруг и подожгла помещение.
Из кооператоров вышли многие будущие олигархи. Борис Березовский сначала спекулировал пастельным бельем на рынках Дагестана. Потом организовал кооператив по продаже корма для кур. Константин Боровой организовал нашу первую биржу. Когда он рассказывал побывавшим на ней журналистам, что пройдет несколько лет, и очень многие люди будут по утрам интересоваться курсом рубля по отношению к доллару, это вызывало дружный смех.
В 1990 году кооперативное движение праздновало трехлетие. Казалось бы, все идет просто отлично. Количество кооператоров увеличилось почти в десять раз, и они уже занимали видное место в советской экономике.
Общество замечало ларьки, набитые разноцветными бутылками и сигаретами, вещевые рынки с пестрой одеждой, но ничего не знало о предприятиях, где куются действительно большие деньги. Это так называемые «директорские кооперативы», паразитировавшие на госкомпаниях, и чиновничьи фирмы, созданные бывшими силовиками. Те, кто имел связи на самом верху и доступ к фондам, зарабатывали миллионы, просто воруя государственное имущество и нагло пользуясь дырами в новых законах.
Однако им тыкали в нос лицензией и убеждали, что если в ней написано «разрешена торговля», то не имеет значения, чем именно кооператив торгует. Хоть трусами, хоть зенитными установками, хоть танками. Дело «АНТа» всколыхнуло всю страну. Начались репрессии, кооперативы стали закрывать сотнями в день. Получилось, что из-за коррупции в самых высших эшелонах власти пострадали рядовые честные кооператоры, которые строчили штаны и кормили голодных граждан пирожками.
Павел Гуськов – сегодня в этом пожилом человеке никогда не узнаешь хозяина жизни конца восьмидесятых. Когда-то он одним из первых в Москве купил себе костюм Versace и пригнал из Польши Mercedes. Гуськов был кооператором первой волны, заработавшим большие деньги на частных автосервисах.
Это было еще одним чудом для советского человека – кооперативы по ремонту автомобилей, где были в наличии запчасти, все делали в срок, предлагали хоть какой-то сервис, без очередей и хамства. Но, как позже шутили, жизнь нового русского красива, но крайне коротка.
Кооператору Карасеву, который думал, что продержится еще пару месяцев и уедет за границу, встреча с бандитами обошлась гораздо дороже. Он заплатил им жизнью – своей и супруги. Дочери выжить удалось. Когда убийцы вломились в их квартиру, она услышала шум в коридоре и успела спрятаться в шкаф.
Артем Тарасов прославился тем, что однажды выписал себе зарплату в 3000000 рублей и отчислил с нее налог на бездетность в размере 180000 рублей. Об этом узнали в Политбюро. Там приняли решение осудить его за хищение в особо крупных размерах, за что полагался расстрел.
Он выступил в программе «Взгляд», где очень толково рассказал о работе своего кооператива, который выпускал программное обеспечение для компьютеров, то есть двигал, как говорят сегодня, инновации. Тарасов стал знаменитым, получил два мешка писем. Половина корреспондентов предлагала его расстрелять, вторая – сделать премьер-министром.
Вскоре народ избрал Тарасова депутатом Верховного Совета. Но во власти он пробыл недолго. Однажды ему пришлось собрать все, что нажито непосильным трудом, и срочно бежать за границу. Он узнал, что скоро его убьют. Тарасов даже знал, кому поручена его ликвидация.
«Трудности закаляют людей» — это сказано не про кооператоров, но как будто про них. Они вышли из боев с государством и бандитами изрядно потрепанными, но не сдавшимися. Гвозди бы делать из этих людей.
financial-news24.ru