Что такое конкретизация обвинения
Формулирование обвинительного тезиса по сложным многоэпизодным и групповым делам.
Конкретизация в обвинительном тезисе действий обвиняемого. Порядок описания в постановлении
События преступления, объективной стороны состава преступления, квалификации преступления.
При привлечении по одному уголовному делу в качестве обвиняемых нескольких лиц постановление о привлечении в качестве обвиняемого выносится в отношении каждого из них.При обвинении в преступлении, совершенном в соучастии, указывается форма соучастия, конкретная роль обвиняемого в преступлении.В случаях, когда обвиняемому инкриминируется совершение нескольких преступлений при их реальной совокупности, преступления описываются каждое отдельно и каждое из них квалифицируется самостоятельно. Если же вменяемое обвиняемому деяние является идеальной совокупностью нескольких преступлений, после изложения обстоятельств его совершения в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого перечисляются все пункты, части и статьи УК РФ, которыми данное деяние одновременно предусмотрено.
Если в качестве обвиняемых по одному уголовному делу привлекается несколько лиц, постановление о привлечении в качестве обвиняемых выносится в отношении каждого из них (ч. 4 ст. 171 УПК РФ).
Требования, предъявляемые к форме и содержанию постановления о привлечении в качестве обвиняемого. Законность, обоснованность и мотивированность постановления о привлечении в качестве обвиняемого.
При наличии достаточных доказательств, дающих основания для обвинения лица в совершении преступления, следователь выносит постановление о привлечении данного лица в качестве обвиняемого.
В постановлении должны быть указаны:
1) дата и место его составления;
2) кем составлено постановление;
3) фамилия, имя и отчество лица, привлекаемого в качестве обвиняемого, число, месяц, год и место его рождения;
4) описание преступления с указанием времени, места его совершения, а также иных обстоятельств, подлежащих доказыванию
(см. текст в предыдущей редакции)
5) пункт, часть, статья УК РФ предусматривающие ответственность за данное преступление;
6) решение о привлечении лица в качестве обвиняемого по расследуемому уголовному делу.
При обвинении лица в совершении нескольких преступлений, предусмотренных разными пунктами, частями, статьями УК РФ, в постановлении о привлечении его в качестве обвиняемого должно быть указано, какие деяния вменяются ему по каждой из этих норм уголовного закона.
При привлечении по одному УД в качестве обвиняемых нескольких лиц постановление о привлечении в качестве обвиняемого выносится в отношении каждого из них.
Формулировка обвинения в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого должна быть конкретной, понятной, охватывающей все имеющие уголовно-правовое значение признаки деяния, вменяемого в вину обвиняемому, но одновременно, по возможности, краткой и лаконичной.
Порядок предъявления обвинения. Существенные нарушения УПК при предъявлении обвинения как
Поперечные профили набережных и береговой полосы: На городских территориях берегоукрепление проектируют с учетом технических и экономических требований, но особое значение придают эстетическим.
Механическое удерживание земляных масс: Механическое удерживание земляных масс на склоне обеспечивают контрфорсными сооружениями различных конструкций.
Обстоятельства обвинения не конкретны
Апелляция отменила обвинительный приговор адвокату, осужденному за клевету на судью
Как сообщает «АГ», Московский областной суд опубликовал мотивированное постановление от 16 апреля, которым был отменен обвинительный приговор в отношении адвоката АП Московской области Бориса Ольхова, ранее осужденного за клевету в отношении судьи. Защитники Бориса Ольхова, как и он сам, расценили решение апелляции как промежуточное в связи с отсутствием оправдательного приговора. При этом один из них отметил, что, так как срок привлечения к ответственности истек, нового обвинительного приговора не будет и дело будет прекращено. Советник ФПА РФ, первый вице-президент АП Московской области Михаил Толчеев, который поддержал доводы защиты судебном заседании, отметил, что в деле имелись все основания для оправдания адвоката.
Напомним, ранее «АГ» писала, что в марте 2017 г. Борис Ольхов защищал в суде интересы потерпевшего по уголовному делу по ч. 1 ст. 111 УК РФ. В ходе судебного рассмотрения дела в Ступинском городском суде МО он подал два заявления об отводе судьи С. и огласил их содержание другим участникам уголовного процесса.
В первом заявлении адвоката содержались следующие фрагменты: «судья С. отказывается отправлять правосудие в соответствии с требованиями закона; рамки УПК, похоже, ему тесноваты», «С. после того, как потерпевший отказался от особого порядка рассмотрения дела, стал “открыто” ему угрожать», «красиво хотел председательствующий и потерпевшему в ходе процесса ущерб возместить. Предложив на кафедру свидетелей 50 тысяч рублей подсудимому положить, а потерпевшему их взять», «лично у меня после этих не предусмотренных УПК действий С. сложилось впечатление о том, что председательствующий в доле», «недавняя отмена оправдательного приговора С. по делу о получении взятки, которая сейчас широко обсуждается в адвокатских кругах, существенно добавляет к моим сомнениям в беспристрастности председательствующего».
Второй документ содержал в себе, в частности, следующие цитаты: «превратил процесс в базар спор двух лиц», «находчивый С. ловко остановил меня статьей 252 УПК РФ».
Ходатайства были отклонены судьей, который посчитал, что Борис Ольхов использовал в них оскорбительные формулировки, после чего вынес ему замечание. Судья также направил в Адвокатскую палату Московской области частное постановление, в котором просил привлечь защитника к дисциплинарной ответственности. В отношении адвоката было возбуждено дисциплинарное производство, по итогам которого Борису Ольхову было вынесено замечание.
В октябре 2017 г. Главное следственное управление СК РФ по Московской области возбудило уголовное дело в отношении адвоката за неуважение к суду, выразившееся в форме оскорбления судьи, по ч. 2 ст. 297 УК РФ. В дальнейшем следствие переквалифицировало действия адвоката, предъявив ему обвинение по ч. 1 ст. 298.1 УК РФ – клевета в отношении судьи.
По версии следствия, спорными высказываниями адвокат распространил заведомо ложные, не соответствующие действительности сведения, затрагивающие репутацию, профессиональные и моральные качества судьи Ступинского горсуда Московской области С., опорочив его честь и достоинство как человека и лица, отправляющего правосудие, одновременно нарушив нормальную деятельность суда и умалив авторитет судебной власти РФ. В обоснование своей позиции гособвинение опиралось на три проведенные по делу экспертизы. В квартире обвиняемого был произведен обыск, в отношении него была избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде.
Суд первой инстанции оштрафовал адвоката на 200 тыс. руб.
В ходе рассмотрения уголовного дела в Каширском городском суде Московской области подсудимый не признал своей вины.
Суд заслушал, в том числе, показания потерпевшего, свидетелей, принимавших участие в уголовном процессе по делу, в ходе которого были поданы спорные заявления об отводе. Судом также были исследованы письменные доказательства, в том числе два спорных заявления об отводе судьи, протоколы судебных заседаний, подтверждающие факт оглашения адвокатом заявлений об отводе судьи, заключения трех лингвистических экспертиз.
Оценив все обстоятельства дела, 7 декабря 2018 г. суд признал Бориса Ольхова виновным в совершении инкриминируемого ему преступления и назначил наказание в виде штрафа в размере 200 тыс. руб. При вынесении приговора суд учел смягчающие обстоятельства в виде пенсионного возраста подсудимого, положительные характеристики, награждение знаком «Почетный адвокат Московской области».
Суд посчитал, что факт публичного распространения заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство судьи С., подтверждался не только показаниями свидетелей, но и протоколами судебных заседаний. «Из заключений экспертов усматривается, что содержащиеся в заявлениях об отводе судьи от 20 и 21 марта 2017 г. высказывания носят утвердительный характер о том, что судья С. не осуществляет государственную судебную деятельность так, как того требуют установленные правила… привнес в деятельность суда не свойственные ему функции по урегулированию вопроса о форме возмещения ущерба пострадавшему подсудимым, указывая на выполнение конкретных действий посредством передачи денег в зале суда, о чем в последующем скрыл информацию», – указал суд в приговоре, сделав вывод, что обстоятельствами, порочащими честь и достоинство судьи С., а также умаляющими авторитет судебной власти, являются утверждения о его недобросовестности при осуществлении профессиональной деятельности и совершении нечестных поступков.
Довод защиты о том, что обвиняемый воспользовался своим процессуальным правом на отвод судьи, был отвергнут в силу того, что подсудимый допустил в своих высказываниях утверждения о недобросовестном поведении потерпевшего. Суд отметил, что они не соответствовали действительности и были направлены на подрыв репутации, профессиональных и моральных качеств С. и авторитета судебной власти в целом, так как оглашались в судебном заседании в присутствии иных, помимо участников процесса, лиц. Со ссылкой на положения Закона об адвокатуре суд указал, что его нормы не предусматривают право сторон (в том числе адвоката) на допущение высказываний в процессуальных документах об утверждениях в адрес судьи, касающихся его профессиональной репутации.
Апелляция вернула дело в прокуратуру
Не согласившись с приговором суда, защита подсудимого и он сам обжаловали его в апелляционную инстанцию – Московский областной суд. В апелляционных жалобах, в частности, указывалось на несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела; отсутствие в приговоре разъяснений, какие именно действия обвиняемого являются клеветой; нарушение прав подсудимого на защиту в связи с освобождением судом потерпевшего от дальнейшего участия в судебных заседаниях.
Также защита указала на отсутствие прямого умысла по распространению каких-либо порочащих судью сведений у Бориса Ольхова, который реализовывал своими действиями свои процессуальные права по заявлению отвода судье. По мнению защитников адвоката, суд первой инстанции допустил нарушение ряда положений закона, включая нормы международного права, в том числе ст. 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующей право на выражение мнения.
Изучив обстоятельства дела, апелляционный суд выявил, что предъявленное Борису Ольхову обвинение не соответствует признакам ст. 298.1 УК РФ, поскольку в нем не приведены обстоятельства, свидетельствующие о заведомом характере изложенных сведений. Обвинительное заключение и приговор также не содержат таких обстоятельств.
Апелляция указала, что из обвинения непонятно, какие именно высказывания адвоката Бориса Ольхова являются клеветой: «Обстоятельства обвинения не конкретны, нарушены требования п. 3 ч. 1 ст. 220 УПК РФ, фактически не указана объективная сторона преступления, в котором он обвиняется, что в соответствии со ст. 47 УПК РФ нарушает право на защиту осужденного, поскольку он должен знать, в чем обвиняется и от чего защищаться». Суд счел, что эти обстоятельства нарушают права обвиняемого, поскольку последний имеет право знать, в чем обвиняется, а органы предварительного следствия в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого и в обвинительном заключении должны указать и конкретизировать суть предъявленного обвинения.
В этой связи Мособлсуд вынес апелляционное постановление, которым частично удовлетворил жалобы подсудимого и его защиты. Апелляция отменила обвинительный приговор и вернула дело в прокуратуру для устранения препятствий рассмотрения его судом. При этом избранная в отношении Бориса Ольхова мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении была оставлена в силе.
Борис Ольхов и его защитники прокомментировали решение апелляции
В Мособлсуде интересы Бориса Ольхова представляли член Комиссии по защите прав адвокатов АП МО Денис Ковалёв и адвокат АП МО Михаил Мещеряков. В судебном заседании доводы защиты поддержал советник ФПА РФ, первый вице-президент АП Московской области Михаил Толчеев.
Денис Ковалёв полагает, что апелляция вынесла промежуточное решение, отказавшись оправдать подсудимого: «Вторая инстанция подтвердила, что приговор был незаконным и необоснованным. Каширский горсуд Московской области дал неполную оценку доводам защиты, фактически осудив Бориса Ольхова за выражение своей правовой позиции по делу, в котором он представлял интересы своего доверителя».
Михаил Мещеряков отметил, что защита выполнила свою «программу-минимум». «К моменту рассмотрения дела в апелляционной инстанции истек срок давности привлечения к уголовной ответственности по данному составу, поэтому суд в любом случае освободил бы Бориса Ольхова от наказания. Но если бы приговор был оставлен в силе, это повлекло бы за собой с неизбежностью прекращение его статуса, так как приговор был вынесен до истечения срока. После отмены приговора и возвращения дела на стадию предварительного расследования оно подлежит прекращению, нового обвинительного приговора не будет, статус адвоката будет сохранен», – отметил защитник.
По мнению адвоката, апелляционное постановление не является революционным, так как наиболее существенным доводам защиты о невозможности привлечения адвоката к ответственности за мнение, высказанное им при осуществлении защиты, а также о нарушении ст. 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод в постановлении оценки не дано.
Михаил Толчеев расценил отмену обвинительного приговора как значительное событие. «Судебная система не создала столь негативный и, на мой взгляд, позорный прецедент. Палата настроена решительно в этом плане, мы готовы идти до Европейского Суда, поскольку этот вопрос является принципиальным, ведь он затрагивает все сообщество и доктрину правосудия в целом». По его мнению, в указанном деле имелись все основания для оправдания подсудимого.
«Это совершенно надуманная и нетерпимая ситуация преследования адвоката за мнение, высказанное в процессуальном документе. Адвокат заявлял о незаконности действий судьи, это его работа и прямая обязанность. Данное дело является принципиальным для адвокатского сообщества, поскольку оно создает так называемый замораживающий эффект, о недопустимости которого говорит ЕСПЧ в деле «Морис против Франции”, в котором Европейский Суд защитил права адвокатов на эффективную защиту. Таким образом, речь может идти только о некорректности формы высказывания, которая может стать предметом дисциплинарного производства в отношении адвоката, но никак не уголовного обвинения в клевете. Тем более что никаких утверждений в высказываниях Бориса Ольхова не содержалось», – пояснил первый вице-президент АП МО.
Борис Ольхов с сожалением отметил, что апелляция рассмотрела лишь единичный довод защиты и положила его в основу своего судебного акта, проигнорировав при этом остальные. «В процессуальных документах не может содержаться клевета. В тексте отмененного приговора Каширского горсуда был использован новый юридический термин “официальный процессуальный документ”, это обстоятельство, безусловно, является курьезом для юридической общественности», – отметил он.
Декларативное и неконкретизированное
3 октября Пленум ВС РФ принял Постановление «О ходе выполнения судами постановления Пленума ВС РФ от 15 ноября 2016 г. № 48 “О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности”».
Как показывает практика, и это подчеркивает Верховный Суд РФ, не все правоприменители восприняли разъяснения, данные в Постановлении Пленума ВС РФ от 15 ноября 2016 г. № 48 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности».
После появления указанного постановления на непродолжительное время суды и, главное, некоторые следователи изменили свой подход, заняв более осторожную позицию в избрании строгих мер пресечения, арестов имущества и завышенной квалификации в отношении бизнес-субъектов. К сожалению, это было временным явлением, что, полагаю, связано с неэффективным судебным контролем по данным вопросам. Поэтому идею напоминания о незыблемости законности, обоснованности и мотивированности процессуальных решений в сфере уголовного преследования предпринимателей, тем более в форме постановления Пленума ВС РФ, стоит поддержать.
Однако есть вопросы к содержанию документа.
Необходимо систематизировать разъяснения высших судов
Предлагаемые положения декларативны, не конкретизированы и повторяют те указания, которые ВС РФ неоднократно подчеркивал в своих решениях и разъяснениях как по процессуальным, так и по материально-правовым вопросам уголовной ответственности бизнес-субъектов.
Следствие легко обходит все рекомендации завышенной или неточной квалификацией, а также возбуждением дел по факту. При этом идея учета фактического, а не формального положения преследуемого лица упорно не поддерживается судами при рассмотрении жалоб в порядке ст. 125 УПК РФ, что является общей проблемой уголовного процесса, а для расследования экономических преступлений это характерная особенность. Если бы ВС РФ сделал на это дополнительное указание и обязал суды реагировать на данные нарушения правоохранительными органами, это могло бы сыграть свою роль. Соглашусь, таких разъяснений много, но их необходимо систематизировать.
Так, в п. 5 Постановления Пленума ВС РФ от 10 февраля 2009 г. № 1 «О практике рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» сказано, что «недопустимы ограничения права на судебное обжалование решений и действий (бездействия), затрагивающих права и законные интересы граждан, лишь на том основании, что они не были признаны в установленном законом порядке участниками уголовного судопроизводства, поскольку обеспечение гарантируемых Конституцией Российской Федерации прав и свобод человека и гражданина должно вытекать из фактического положения этого лица как нуждающегося в обеспечении соответствующего права».
В п. 1 Постановления Пленума ВС РФ от 30 июня 2015 г. № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» прямо закреплено, что правом на защиту обладает в том числе «…лицо, права и свободы которого существенно затрагиваются или могут быть существенно затронуты действиями и мерами, свидетельствующими о направленной против него обвинительной деятельности, независимо от формального процессуального статуса такого лица».
Данные позиции основаны на неоднократно выраженной позиции Конституционного Суда РФ, который понимает декларируемые УПК РФ права в том смысле, что их использование не может ограничиваться формальным статусом субъекта и недопустимо ограничение его прав в связи с этим. С учетом того что указанные позиции, в том числе Верховного Суда РФ, касаются разъяснений разных прав, например на судебное обжалование, на защиту, было бы целесообразно дать обобщенное разъяснение, с раскрытием обязанности соблюдения всех прав лица, которые фактически затрагиваются деятельностью правоохранительных органов.
Ограниченность судов в оценке действий следователя, в частности при проведении экспертиз
Суды до сих пор ограничены в оценке действий следователя только формальными моментами, дабы не подменять рассмотрение дела по существу, а ведомственный или прокурорский контроль редко реагирует на нарушения. Например, вопреки существованию принципа состязательности суды не реагируют на очевидные нарушения прав участников, особенно фактически преследуемых, при проведении экспертиз, когда не дается возможность поставить вопросы, игнорируются доводы по кандидатуре эксперта; или участники лишаются возможности ознакомиться с материалами, которые затрагивают их права и законные интересы. Эти нарушения рассматриваются на досудебной стадии как процессуальная самостоятельность следователя, в которую суд не имеет права и возможности вмешиваться, либо суды не устанавливают связи допущенного нарушения с подателем жалобы.
По своему опыту могу сказать, что это существенная проблема в делах о преследовании бизнес-субъектов, так как отсутствие возможности своевременно поставить свои вопросы эксперту или же приобщить значимые материалы к делу позволяет следствию определять границы исследований в выгодном обвинению свете, что в дальнейшем создает проблемы для эффективного противопоставления доводов защиты позиции обвинения.
Замечу, что вопреки усилению контроля Верховного Суда РФ за исполнением рекомендаций Пленума ВС РФ по вопросам преследования бизнес-субъектов незаметно, без привлечения внимания было изменено Постановление Пленума ВС РФ от 10 февраля 2009 г. № 1 «О практике рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации». Благодаря Постановлению Пленума ВС РФ от 24 мая 2016 г. № 23 «О внесении изменений в отдельные постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам» в нем появился п. 3.1, где теперь указано: «Не подлежат обжалованию в порядке статьи 125 УПК РФ действия (бездействие) и решения, проверка законности и обоснованности которых относится к исключительной компетенции суда, рассматривающего уголовное дело по существу, (отказ следователя и дознавателя в проведении процессуальных действий по собиранию и проверке доказательств; постановления следователя, дознавателя о привлечении лица в качестве обвиняемого, о назначении экспертизы и т.п.), а также действия (бездействие) и решения, для которых уголовно-процессуальным законом предусмотрен специальный порядок их обжалования в досудебном производстве, в частности постановление следователя или прокурора об отказе в удовлетворении ходатайства о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве, решение прокурора о возвращении уголовного дела следователю для производства дополнительного следствия, изменения объема обвинения либо квалификации действий обвиняемых или пересоставления обвинительного заключения и устранения выявленных недостатков, решение прокурора о возвращении уголовного дела для производства дополнительного дознания либо пересоставления обвинительного акта в случае его несоответствия требованиям статьи 225 УПК РФ».
Ранее этого разъяснения не существовало, и в моей практике были положительные судебные решения, которыми судьи признавали действия следователей при назначении экспертизы незаконными, например из-за отказа следователя поставить эксперту вопросы защиты. Теперь, увы, суды расширительно понимают приведенную новеллу и вовсе перестали реагировать на подобные моменты, не говоря о том, что признание судом в качестве нарушения закона факта неознакомления с экспертизой лица, которое фактически преследуется, – явление из категории фантастики, и объяснить суду значимость своевременного ознакомления с экспертизой становится все сложнее.
Я согласен с частью приведенной новеллы в п. 3.1, за исключением экспертизы и запроса доказательств. Логика, в моем понимании, должна быть в том, что процессуальная самостоятельность следователя не может быть безграничной, и один из сдерживающих ее факторов – принцип состязательности.
Согласно ч. 4 ст. 7 УПК РФ любое решение следователя должно быть законным, обоснованным и мотивированным. В соответствии с п. 3, 4, 5 ч. 4 ст. 46 УПК РФ подозреваемый вправе пользоваться помощью защитника, представлять доказательства, заявлять ходатайства и отводы. Аналогично – обвиняемый с учетом предписаний ст. 47 УПК РФ. Как устанавливается в п. 2, 8 ч. 1 ст. 53 УПК РФ, защитник наделен правом собирать и представлять доказательства, необходимые для оказания юридической помощи, в порядке, установленном ч. 3 ст. 86 УПК РФ; заявлять ходатайства и отводы.
Закрепляя порядок назначения и проведение судебной экспертизы как следственного действия, законодатель определил в ч. 3 ст. 195 УПК РФ, что следователь знакомит с постановлением о назначении судебной экспертизы подозреваемого, обвиняемого и его защитника и разъясняет им права, предусмотренные ст. 198 УПК РФ.
В п. 4 ч. 1 ст. 198 УПК РФ среди прав подозреваемого при назначении и производстве судебной экспертизы установлено, что он и его защитник вправе ходатайствовать о внесении в постановление о назначении судебной экспертизы дополнительных вопросов эксперту.
Конституционно-правовое содержание указанных законоположений, основанных на принципе состязательности сторон в рамках уголовного судопроизводства, гарантированных ст. 15 УПК РФ, не предполагает право следователя отклонять вопросы стороны защиты, дополнительно поставленные перед экспертами, в противном случае это являлось бы необоснованным ограничением и лишением подозреваемого права на защиту, в том числе защищаться всеми законными и возможными способами. Кроме того, такая ситуация свидетельствовала бы о нарушении принципа состязательности путем предоставления одной стороне в процессе права снимать вопросы другой стороны. Более того, данные права должны реализовываться и в отношении субъекта, который фактически преследуется, – Конституционный Суд РФ уже высказывался по этому поводу в Определении от 5 февраля 2015 г.
Соблюдение прав юридического лица
Все вышесказанное касается соблюдения прав физических лиц, но «экономические составы» затрагивают права и юридического лица. Однако этот вопрос остается непроработанным. Никто не будет знакомить юридическое лицо с экспертизами, давать возможность высказать свое мнение по кандидатуре эксперта, поставить вопросы, а ведь при проведении исследований в рамках расследования экономических, экологических преступлений выводы эксперта могут существенно отразиться на оценке не только поведения конкретного лица, но и всей компании, с которой он связан.
Мне удавалось убедить следствие ознакомить представителя юридического лица с экспертизой при отсутствии подозреваемого. Это сложно в Челябинской области, но подобное исключение было в моей практике. К сожалению, реализация прав юридических лиц правоохранительными органами в ходе предварительного расследования ограничивается ознакомлением с постановлениями об обыске, выемке и протоколом данного действия. Объяснить следствию, что любое конституционное положение, в том числе права, закрепленные во второй главе Конституции РФ, применимы к объединениям граждан, каковыми являются юридические лица, невероятно сложно. Хотя Конституционным Судом РФ, например, в Постановлении от 24 октября 1996 г. № 17-П «По делу о проверке конституционности части первой статьи 2 Федерального закона от 7 марта 1996 года “О внесении изменений в Закон Российской Федерации “Об акцизах”» сделан вывод, что положения ст. 24 Конституции РФ о праве на доступ к информации, затрагивающей права и законные интересы, распространяются и на юридических лиц.
В этой части я не могу винить ВС РФ в неполноте разъяснений, так как решение может быть только со стороны законодателя. При этом главное здесь – не перегнуть палку, внедрив в законодательство возможность признания юридического лица субъектом преступления, как того хотят следственные органы, но это уже другая история.