Что такое киновия в православии
Жизнь в афонской киновии
По своей природе мы нуждаемся в общении с Богом и ближним. «Ничто так не свойственно нашей природе, как иметь общение друг с другом, нужду друг в друге и любить соплеменных» [ 1]. Этот характер человеческой жизни, согласно святому Василию, сохраняет киновия (общежитие), поскольку «в одинокой жизни, что есть, делается для нас бесполезным, а чего нет, то невознаградимым» [ 2]. Она воплощает и «взаимную связь членов, их служение друг другу и подчинение главе нашей, то есть Христу, [ 3] и «действие Святого Духа, переходящего на всех вместе» [ 4]. Таким образом, киновия – это образ Церкви, «поприще подвижничества, благонадежный путь к преуспеянию, постоянное упражнение и поучение в заповедях Господних [. ] целью имеющее славу Божию, а в образец принимающее упоминаемых в книге Деяний святых» [ 5].
Человек становится монахом, когда находит смысл своей жизни в общении с Богом, чувствует свою личную немощность и просит Его милости. По своему человеколюбию, Церковь создала различные способы монашеской жизни. Люди оценивают их, каждый по-своему. Однако мы ограничимся словами святого Симеона Нового Богослова, который говорит, что этот образ жизни «во всех и всяческих делах и деяниях всеблагой и ведущий к Богу» [ 6]. Общежитие идет по среднему пути, не впадая в крайности. Это способ сосуществования различных характеров и стремлений на одной территории, в одном образе жизни. И он дает хорошие результаты, так как не является делом рук человеческих. Сам Господь наш Иисус Христос установил его и обеспечивает его дальнейшее существование. Он сказал святому Пахомию, первому главе киновии: «Дерзай, ибо корень, пущенный брошенным тобой семенем, не исчезнет в веках. До скончания века семя твое сохранится на земле» [ 7]. Общежитие – это очевидные рамки, которые помогают монаху стать украшением Церкви посредством богослужений, соблюдения правил, послушаний, смирения…
Существуют определенные законы, ангельские и святоотеческие правила, прокладывающие путь монаха к свободе. Когда святой Пахомий счел молитвенное правило недостаточным, Ангел ответил ему: «Достаточно. Я так установил, чтобы и другие могли исполнять правило, не сожалея, что оно остается незаконченным. Совершенные не нуждаются в законе, своих кельях, всю свою жизнь отдавая закону Божьему» [ 8].
Церковь удовлетворяет стремления человеческой природы. И в киновии человек дает правильную оценку своих способностей и развивает свою личность. Послушание, желание следовать воле Бога, очищает человека и приводит к единству его возможности и силы, разобщенные эгоизмом. Таким образом, монах делает свое скромное дело, не абсолютизируя его эгоистично, но превращая его в часть общего дела монастыря, тела Церкви, получая тем самым благодать Христа, Главы этого тела. Соответственно, в монастырской общине могут быть соблюдены все заповеди, ниспосланы дары Духа, обнаружены и исцелены несовершенства, восполнены недостатки, как учит святой Василий Великий [ 9].
Каждый находит подходящее для себя место. Каждый монах внутри киновии действует иначе, нежели остальные. Однако даже самое малое его деяние приобретает спасительный смысл. Достаточно вспомнить непрестанные похвалы великого киновиарха, святого Феодора Студита, всякому послушанию, как важному, так и незначительному, и эпиграммы, которые он посвящает каждому послушнику. В этом мы видим полную любви пастырскую миссию Церкви. Каждое материальное занятие освящается, воплощая тем самым духовную жизнь.
Смиренной и незаметной жизнью святой Ефросиний, скромный монастырский повар, вкушает райские блага. Святая Исидора Тавеннисийской киновии удостоилась поклона и похвал от великого старца-пустынника преподобного Питирима. Таким образом, помимо видимой, в киновии существует и невидимая иерархия, которая, открываясь именитым старцам, заставляет их целовать ноги простых монахов.
В монастыре повседневность получает большую ценность. Простые действия, такие как участие в богослужении или некое незначительное занятие, не навевают скуку, но помогают душе незримо накапливать Божественную благодать, как капли в водоеме, и уподобляться Богу. Достаточно лишь одного явления благодати, чтобы в монахе утвердилась «полнота веры» [ 10]. Это помогает человеку почувствовать ценность маленьких и незначительных дел и убедиться, что он идет по верному пути. Большую роль играют и слабости окружающих. В конфликтных ситуациях человек открывает себя, свои немощи. Братья «шлифуются», подобно камням, которые течение реки уносит и сталкивает между собой. Восполняются человеческие недостатки. «Излишки» в молитве, труде, мудрости одного брата восполняют недостатки в этом у другого. Временная слабость одного в общей борьбе не приводит к отчаянию и катастрофе, ни личной, ни коллективной. Как единое тело братия следует по одному пути, противостоит общему врагу и имеет способность поддержать один член, когда он ослабевает, придавая ему сил для возвращения к борьбе и, в свою очередь, оказать такую же помощь другим.
Главенствующей ролью обладает присутствие игумена, являющегося старцем, отцом братии, которому Господь вверил их души. Благодатью Божьей он истолковывает Его волю для каждого монаха. Наблюдая, он разоблачает козни лукавого и хранит в безопасности свою духовную паству. Подобно боговидцу Моисею и апостолу Павлу, игумен занимает место посредника между Богом и своими духовными чадами, молится за них и направляет к спасению. А братья, слушая игумена, имеют послушание и к Богу, сделавшего игумена их главой и просвещающего его. Послушание приносит благодать Бога, и с ее помощью духовно слепые с легкостью прозревают, как учит нас святой Иоанн Лествичник [ 11]. Люди, свободные от гнета эгоизма, сосредоточенно идут по своему пути. Так, корабль братии, имея кормчим игумена, который заботится о многочисленных административных и экономических нуждах киновии, а боцманами – старших духовных братьев, которые посредством своего опыта поддерживают более молодых монахов и помогают игумену проложить путь. Монахи, в свою очередь, моряки этого корабля, и каждый из них вносит свой посильный вклад в жизнь монастыря. О пути монастыря можно услышать на еженедельных собраниях, где старец дает руководство по определенным вопросам жизни братии, монастырского служения, раскрывает смысл различных праздников и литургий. Братья разговаривают на повседневные темы, обмениваются опытом, беседуют.
Неотъемлемой частью монастырской жизни является прием паломников. В последние годы очень многие приезжают на Афон, среди них греки и иностранцы, православные и верующие других конфессий, люди разных возрастов и профессий. Паломники живут по распорядку монастыря. Один монах берет на себя встречу паломников, другие – их устройство в гостинице, третьи – общение с ними. Паломники участвуют в богослужениях и едят на общих трапезах. Они отдыхают от мирских забот и обсуждают волнующие их проблемы.
Таким образом, киновия, находясь вдали от мира, особенным образом принимает участие в его жизни. Она не состоит в существующих социальных структурах, обладая собственными установлениями во главе с Богочеловеком и в духе самопожертвования. Соответственно, это открытая община, которая может принять каждого и помочь ему вновь обрести утраченную личную или коллективную целостность.
Характер киновии отражается и в ее архитектуре. В центре находится кафоликон (центральный храм), вокруг него располагаются кельи братии, трапезная, гостиница, места для работы и кладовые. Сердцем монастыря является кафоликон. Во главе всех ежедневных действий (послушания, трапеза, собрания, отдых) стоит Божественная литургия. Она является приношением, даром творения, человеческого труда, всей нашей сущности Богу. «Твоя от Твоих» – неотъемлемое условие для служения Божественной литургии.
Божественное служение пронизывает всю жизнь киновии. Любое действие осуществляется сквозь призму этого служения, освящается, так как приносится в дар Богу. Работа делается для Бога, для ближнего, для монаха или паломника. Пища и сон восполняют природные потребности тела, и когда человек должным образом распоряжается ими, это прославляет Бога и Его промысел. И небольшая прогулка, словно ослабляющая тетиву лука, по словам Антония Великого, помогает немощи природы и благодатью Божьей способствует ее взрослению. Все может стать даром Богу, но в сочетании с молитвой. Иисусова молитва является важной в каждый момент жизни монаха.
Распорядок киновии – это рамки, которые, если они будут оценены по достоинству, смогут в значительной степени связать жизнь монаха с уставом Церкви. Несмотря на то, что в монастырях существуют определенные различия, суть остается единой. День монаха начинается немного после полуночи. Первоочередная забота монаха, первая мысль – это его молитвенное правило: Иисусова молитва с четками и поклонами, коленопреклоненные молитвы, сотницы – все это старец определяет индивидуально для каждого монаха. Таким образом, работа разума в момент, когда он чист, направляется на Бога. С этими святыми мыслями монах отправляется в кафоликон, где начинают служить полунощницу. За тихим прочтением полунощницы, шестопсалмия, псалмов утрени следует прославление и призвание помощи святых и Богородицы в канонах и Песни Богородицы («Честнейшую Херувим…»). Кульминация утрени – восхваление Бога стихирами на «Хвалите» и славословиями. После чтения часов начинается служение Божественной литургии: диалога с Богом, где мы даруем Ему себя и наши деяния, получая от Него как видимым, так и незримым образом нетварную благодать – претворение тварного хлеба и вина в Его Тело и Кровь. В дни великих праздников все службы совершаются более торжественно, со служением агрипнии, которая начинается после захода солнца и продолжается с 7 до 10 часов. Затем в большинстве монастырей монахи направляются в кельи, чтобы сохранить благодать Божественной литургии и отдохнуть, если служение их утомило. Спустя несколько часов приходит время общей трапезы. В праздничные дни сразу по окончании литургии братья с пением гимнов торжественно шествуют в трапезную. После того, как игумен благословляет трапезу, братья принимаются за еду, а чтец читает жития святых, утешительные слова, святоотеческие творения, посвященные монашеской жизни. Таким образом, благословляется даритель материальной пищи – Бог, а разум насыщается святыми смыслами. Так, материальное действие освящается, превращаясь в духовное событие.
Впоследствии братия отправляются на послушания, различные работы, помогающие функционированию и сохранению монастыря, приему паломников. Каждый монах, в зависимости от его призвания и нужд монастыря, много лет исполняет одно и то же послушание. Каждый выполняет работу, соответствующую его силам. Самые сильные работаю больше, другие – меньше, иначе используя свое время, помогая киновии духовным учением, молитвой, исихией. Все послушания, трудные и легкие, сложные и простые, ручной труд или же нет, если они творятся со Христом, получают одинаково важное значение и несут равную пользу общине. По окончании работ за три часа до захода солнца начинается вечерня, прославление Бога за тот радостный свет, который Он дарует нам по завершении дня. По вторникам, четвергам, субботам и воскресеньям (за исключением периода Великого Поста и Успенского поста, когда это происходит лишь в субботу и воскресенье) за вечерней следует трапеза. После захода солнца служат повечерие, последнее богослужение дня, которое сочетается с акафистом. Затем всякое движение в монастыре затихает, ворота закрываются и братия расходится по кельям, чтобы обдумать перед Богом прошедший день, почитать, помолиться и отдохнуть. День заканчивается так же, как и начинается, – с памятью о Боге. Жизнь монаха – цикл, центром которого является Бог. Он – начало и конец дня, равно как и начало, продолжение и завершение человеческой жизни.
История одного храма в Санкт-Петербурге. Киновия Александро-Невской лавры (ч. 1)
В многолетней истории России монастыри играли очень важную роль. Их было великое множество, поскольку они были очень созвучны всему укладу жизни русского народа. Также они играли роль центра просвещения, молитвенного подвига, здесь распространялись книги и вели упорядоченную жизнь в молитвах.
История одного храма в Санкт-Петербурге
Это, по сути, была школа христианской жизни для всех: и для старшего поколения, и для совсем маленьких детей. В монастырях всегда находили утешение, искали смысл жизни. Монастырь был источником силы и веры, где укреплялся дух каждого.
Монастырский уклад жизни накладывал отпечаток и на жизнь простых русских семей. В дни великих испытаний русские люди всегда шли в монастырь для совершения молитвы.
Часто можно услышать и прочитать в «Житиях Святых» об удалении монахов от мирской суеты. Это были мало оживленные места, леса и пустыни. Потом эти места обживались монахами и вокруг этих мест зарождалась вначале монастырская жизнь, а потом к основанному святой жизнью месту устремляются люди. И появляются новые районы, города, а потом и кладбища.
Киновия, почему такое название?
Первые данные о Киновии относят к 4 веку, когда Преподобный Пахомий Великий основал этот монастырь.
Однако история Киновии, что в переводе с греческого означает «общежительный монастырь», началась в 1714 году. Более 300 лет назад Петр Первый пожаловал Александро-Невскому монастырю землю. Располагалась эта земля как раз напротив Лавры на правом берегу Невы.
Участок, занимаемый Киновией Александро-Невской лавры — самый возвышенный в округе правого берега Невы. Он был заселен уже в XV в.: согласно Переписной книге Вотской пятины 1499—1500 гг. здесь стояла деревня Рог, была рыболовная тоня. Во времена шведского владычества, как считают, здесь расположился кирпичный завод.
Вид на Киновию с Невы
Этот район назывался Клочки, а находился он рядом с кирпичными заводами. Место около 150 гектаров, было пустынным, покрыто кустарником и сосняком.
Монастырь Св. Александра Невского, по замыслу царя, должен был стать центром духовного образования и культуры и отличаться особым экономическим положением, в связи с чем к нему перешли значительные недвижимые владения и церковная утварь. Участок на Правом берегу изначально предполагался для хозяйственной деятельности. По некоторым данным, монастырь продолжил выработку кирпича в старых сараях шведского завода до начала 1730-х гг., тоня сдавалась в аренду местным крестьянам.
Однако долго, почти 100 лет, это место пустовало. И только в 1810 году крестьяне стали его осваивать под сельскохозяйственные угодья: огороды, пашни и сенокосы.
И только в 1820 году наместник Лавры архимандрит Товия и Санкт-Петербургский митрополит Михаил (Десницкий) решили сделать здесь летнюю резиденцию для отдыха, небольшой загородный архиерейский дом. Куда после ухода на покой и хотел уединиться Владыка.
Архиерейский дом получал статус самостоятельно действующего монастыря. Он также пожелал устроить там и каменную церковь, часовню, скотный двор и кельи для престарелых или больных монахов. В то время в Лавре не было своей больницы.
Однако летом 1882 года все же были построены три небольших здания. Работы были продолжены в 1825 году под руководством уже нового митрополита Серафима (Глаголевский). Были распаханы земли под яровые, разбили митрополичий сад. А в монастыре поселили двух иеромонахов, иеродиакона и были два послушника. Насельниками Александро-Невского скита, так первоначально называли Киновию, в то время были пожилые монахи, которые все время проводили за молитвой.
Новый митрополит на содержание Киновии выделил 2533 рубля, ассигнациями. И также велел эту сумму выделять ежегодно на содержание Киновии.
Киновия Александро-Невской лавры внутри
Комплекс Киновии продолжал расширяться и расти. И уже в 1840 году известный церковный благотворитель купец Набилков Ф.Ф. из Петербурга пожертвовал деньги на строительство надвратной колокольни в стиле классицизма. И в 1841 году она и была построена по проекту архитектора Комарова А.З.
Киновия – второй по значимости монастырь в Санкт-Петербурге
Петербург всегда был духовным центром, и купец Набилков писал в Духовный Собор Лавры о том, что необходимо развивать Киновию, как второй по значимости монастырь в городе. Он и сам в этом принимал очень активное участие своими пожертвованиями. Петербуржцы еще называли Киновию Малой Архиерейской слободой.
Жизнь монахов там отличалась упорядоченностью и своим особым укладом:
Уже к 1844 году для житья монахов были построены каменные келии, с двух сторон монастыря, справа и слева. Это были двухэтажные корпуса по проектам архитекторов Брандта К.И. и Гемилиана А.П. Они и сейчас находятся по адресу Октябрьская набережная дом 16 и 20.
В северном корпусе находились покои митрополита. Там же была и Домовая церковь Архистратига Михаила. В октябре 1847 года состоялось ее освящение действующим наместником Лавры архимандритом Вениамином.
В 1848 году по инициативе смотрителя Киновии иеромонаха Паисия началось формирование и Киновеевского кладбища. А первые захоронения появились за церковью Всех Святых. Однако отдельные места сразу за Троицким собором были отданы почетным мирным гражданам и монахам. Всем остальным гражданам победнее были отданы места подальше от храма, за забором.
Купец первой гильдии Набилков Ф.Ф. не оставлял этот храм без внимания всю свою жизнь и в 1849 году 30 тысяч рублей завещал на постройку каменного пятиглавого собора с тремя престолами во имя Пресвятой Троицы. А прообразом послужил Собор Киево-Печерской лавры. В 1955 году тот же архитектор Брандт К.И. сделал проект нового каменного храма. А деревянную церковь перенесли на кладбище. Однако строить храм стали по проекту другого архитектора Карпова Г.И. в 1862 году, а к 1864 году уже были окончены черновые строительные работы.
Тогда-то и стало ясно, что этих 30 тысяч рублей на постройку храма не хватит, тогда строительство продолжил брат Набилкова Ф.Ф. Василий. А после смерти Федора Федоровича строительство продолжил уже его сын, на еще 30 тысяч рублей, завещанных дополнительно его отцом.
Сын выполнил волю отца и уже в 1868 году Троицкий собор освятил епископ Григорий (Медиоланский) во имя Святой Живоначальной Троицы.
Сама постройка имела очень красивый величественный вид. Построена была в русско-византийском стиле, а внутри имела роскошное убранство.
Очень красивый фасад здания как бы возвышался над Невой. Чтобы подняться на крыльцо требовалось преодолеть 8 ступеней. Все было сделано изящно и с большим вкусом: и иконостас, и живопись.
Эскизы внутренней отделки и утвари составил также Г. И. Карпов. Образа для иконостаса, вырезанного охтинским мастером И. Е. Абросимовым, и запрестольный образ исполнил на досках академик живописи И. А. Тюрин.
Росписи стен (в том числе, вероятно, изображения Евангелистов в парусах) выполнил И. Ф. Михайлов, утварь изготовили на фабрике И. Н. Алексеева, а паникадило — на бронзолитейной фабрике Шопена.
Под церковью находился «обширный подвал со сводами, предназначенный для погребения». Святыней храма считался образ Божией Матери всех скорбящих Радости XVII в., привезенный, по преданию, с Афона.
Ежедневно совершалась Божественная Литургия. Главным престольным праздником считался День Всех Святых. Литургия совершалась архиерейским чином и завершалась крестным ходом вокруг кладбища и монастыря.
После богослужения купцы размещали палатки и устраивали ярмарки. А на левый берег Невы можно было переправиться на теплоходе так и называемом «Киновия».
Киновия
Киновия или «общежитие» (κοινός – общий и βίος – жизнь) есть одна из форм монашеской жизни. Первичным и элементарным бытом иноческого мира было анахоретство или одиночный образ жизни. За ним следовало келлиотство. В противоположность анахоретам, подвизавшимся в совершенном одиночестве и уединении, келлиоты жили по двое, а иногда по трое в одной келии – небольшом обособленном помещении, – под руководством опытного в духовной жизни старца. Келлиотство, как вторая – после анахоретства – стадия в развитии иноческой системы, было как бы семейною жизнью в монашеском мире. Третью стадию в этом развитии составляла жизнь скитская. Скитом или лаврою называлась совокупность нескольких келий на определенной территории, находившихся под наблюдением и управлением общего аввы – руководителя. Значит, скит или лавра представляла своего рода товарищество в жизни иноческой. От жизни скитской – прямой переход к жизни монастырской или общинному быту в иноческом мире. Монастырь – это своего рода община, отдельная корпорация в ряду других подобных же корпораций иноческого мира. Монастырская жизнь в древнее время отлилась только в одну форму – общежитие или киновию. В византийскую же эпоху, – наряду с киновией, – в монастырях образовалась новая форма жизни, так называемый «идиоритм» или своежитие (См. о нём в статье «Афон»: «Энциклопедия» II, 216–217). Начало общежитию положил преподобный Пахомий Великий († 348 г.), который устроил мужскую и женскую киновию в Тавенниси (в верхнем Египте) и дал им общежительный устав, сообщенный ему, – по сказанию жития, – Ангелом. Устав преподобного Пахомия отличался краткостью, не обнимал всего строя монастырской жизни, содержал частные, случайные и отрывочные предписания, которые следует назвать скорее нравственными наставлениями, чем уставными постановлениями, – записанными обычаями, чем определенными законами, – духовными опытами аввы, чем возведенною в теорию дисциплиной. Иной характер имеют «Правила» и «Подвижнические уставы» святого Василия Великого († 379 г.), второго законоположника киновии, утвердившего и распространившего этот род монашеской жизни в обителях Малой Азии. Общежительный устав святого Василия организует целый строй аскетической жизни, утверждает его на принципах и основной идее этой жизни, указывает разумные основания для различных частностей внешнего и внутреннего строя подвижничества, находит оправдание для отдельных своих положений в Священном Писании. Уставы святого Пахомия и Василия великих легли в основу киновиального строя всего православного восточного монашества. На этой основе возникли, прежде всего, типики знаменитейших представителей византийско-восточного иночества – иерусалимский св. Саввы Освященного († 532 г.), константинопольский св. Феодора Студита († 826 г.) и афонский св. Афонасия († 1001 г.), а затем – появился целый ряд так называемых «ктиторских уставов» (τυπικὰ κτητορικά). Последние уставы получили свое начало в средневековой Византии, где ктиторы монастырей имели обыкновение давать устроенным ими обителям свои уставы, в которых и регламентировали внутреннюю их жизнь сообразно своим желаниям и потребностям новой общины. Отличаясь разнообразием содержания, ктиторские уставы в своих принципах примыкали к уставам иерусалимскому, студийскому и афонскому, а чрез посредство их восходили к своей первооснове – типикам Пахомия великого и особенно Василия великого. Из ктиторских общежительных уставов византийской эпохи для примера можно отметить следующие: константинопольского патриарха Алексия Студита, написанный между 1034 – 1043 годами для монастыря Успения Богоматери, Михаила Атталиата (1077 г.) для обители Всемилостивого Спаса в г. Редесто, Григория Бакуриана для Бачковского монастыря Богородицы Петрицонитиссы (1084 г.), св. Христодула (1091 г.) для патмосского монастыря Апостола Иоанна Богослова, императрицы Ирины для константинопольского монастыря Богородицы Благодатной (1114 г.), императора Иоанна Комнина для Пантократорского монастыря в Константинополе (1136 г.), императора Мануила Комнина для монастыря τῶν Ἐλεγμῶν в Константинополе (1162 г.), иеромонаха Нила для монастыря Богородицы Махера на Кипре (1210 г.) и другие. Общежительные уставы святых Пахомия и Василия великих имели влияние на устройство киновий и на Западе, равно как в славянских странах и в России. В частности, у нас общежительный или истинно-монашеский устав был введен преподобным Феодосием Печерским, именно – в виде «типика» Студийского, который быт известен преподобному Феодосию в записях краткой, сделанной в Студийском монастыре, и подробной, сохранившейся в уставе патриарха Алексия Студита. Тип киновий, – насколько он определился в отмеченных уставах, – можно представить в следующем виде.
Во главе киновии стоит настоятель или игумен (προεστώς, προϊστάμενος, ἡγουμενος, καθηγούμενος), в сане обыкновенно иеромонаха или архимандрита (а на Синае – архиепископа с IX в.). Игумену принадлежит дисциплинарно-пасторская и административная власть. Игумен есть пастырь и учитель, а лучше сказать – отец и духовный предстоятель всех монахов. Обо всех их он должен заботиться, как о своих детях, как о членах собственной семьи, ко всем должен относиться с равною любовью и попечительностью. Прежде всего, главным образом он заботится о нравственном совершенстве монахов. Он главный руководитель всех вообще и каждого порознь в деле спасения, он – управитель их душ (οἰκονόμος τῶν ψυχῶ). Со всей заботой и прилежанием он должен убеждать монахов, увещевать, учить, призревать, больных врачевать, слабых поддерживать, малодушных укреплять, согрешивших возвращать на путь истины. С другой стороны, он должен быть для всех примером в нравственном отношении, образцом строгости и справедливости, осторожности, воздержания, точности, умерщвления страстей. Он должен быть примерным исполнителем обетов иночества и нимало не изменять достоинству своего положения и значению монастыря. В видах лучшего выполнения долга пастырства и учительства, игумен самым ревностным образом должен следить за поведением монахов. Он руководит всеми их действиями. Без его дозволения и благословения никто не должен был ничего делать. Каждый монах всегда и всецело находится под его надзором и властью. Око игумена бодрствовало над ним от момента вступления в монастырь до смерти. Самое пострижение в монахи совершалось лишь после достаточного испытания пришельца и всецело по желанию и с согласия игумена. А после пострижения игумен имел право входить в келью монаха, в какое угодно время. Он постоянно наблюдал, не занимаются ли монахи делом без его воли и желания, не предаются ли безделью или пустословию. Особенно строго игумен должен следить за исполнением монахами обета нестяжательности. Всякие лишние вещи, найденные в кельи монаха, беспрекословно должно отнимать, предавать огню или раздавать бедным, а виновного монаха подвергать наказанию. Игумен должен заботиться и о материальном обеспечении монахов. В его распоряжении находились монастырские имущества, он следил за их целостью и употреблял на монастырские нужды. В его заведывании были и монастырские здания, в том числе – храм. Он заботился об их благоустройстве, предпринимал, – в случае нужды, – ремонт и поправки. Вообще, на попечении игумена состоял весь монастырь со всею своею разнообразною жизнью и деятельностью. Все совершается здесь по его воле и желанию; от него все исходит и к нему все возвращается. Он является центром всего общежития. Но власть игумена не была произвольна или бесконтрольна и не имела абсолютного значения. В своей деятельности он должен был руководиться уставом монастыря и строго исполнять его предписания. В случае каких-либо нарушений этого устава, братия монастыря имела право чрез посредство старейших своих членов и наиболее видных должностных монастырских лиц (эконома, екклисиарха) сделать игумену напоминание о заблуждении и даже увещание исправиться. Если игумен исправлялся, настоятельская власть оставалась за ним, в противном же случае он лишался власти и заменялся другим лицом. А затем игумен подлежал духовной юрисдикции местной епархиальной власти, от которой получал утверждение в должности и которой отдавал отчет в своей деятельности.
Игумен был главным начальником киновии, но не единолично нес бремя монастырского управления. У него был целый штат помощников, которые заведовали различными отраслями монастырской жизни. Должностные монастырские лица своим избранием были обязаны всецело игумену. Последний поставлял их в ту или другую должность единственно силою собственной власти и воли, причем совершался особый литургический чин поставления. Должностные монастырские лица обязаны были действовать под руководством игумена, с его ведома и согласия, и во всем отдавать ему отчет. Игумену же принадлежало и право смещать их. Из монастырских лиц одни заведовали монастырской собственностью и хозяйством (эконом и его помощник, епитроп, наблюдавший за недвижимыми имуществами киновии, дохиар или казначей, келарь, виночерпий, трапезничий, хартофилакс, заведовавший архивом и канцеляриею киновии, и другие), иные наблюдали за монастырским храмом, его принадлежностями и за совершением богослужения (екклисиарх, скевофилакс, протоканонарх и канонарх, доместик, параномарь, кандилапт и др.), третьи ведали нравственный надзор за монахами и водворение в киновии дисциплины (епистимонарх, епитирит, таксиарх, афипнист – будильщик и остиарии – привратники). Из указанных монастырских лиц главное значение имели эконом, екклисиарх и дохиар. В позднейшее время в киновиях Востока возник игуменский совет (ἡγουμενοσυμβούλιον), в состав коего входят некоторые из должностных лиц и почетные геронты (старцы) монастыря.
Все монахи киновии по отношению к своему игумену – духовные дети, ученики. Они беспрекословно подчиняются его власти. Слово игумена для всех есть изъявление Господней воли: что бы он ни сказал, что бы ни повелел делать, – всегда и во всем ему должно оказывать безусловное повиновение и послушание. Между собою все иноки – братья и друзья. Они все равны и не различаются ни по роду, ни по заслугам. Друг к другу они питают чувство любви, между собою хранят мир и единомыслие, наслаждаются духовной радостью, сильные носят тяготы немощных. У монахов в киновии все – общее. Они живут в общем помещении. Никто из монахов не должен иметь частной собственности, какого бы рода она ни была, но каждое личное приобретение должно идти в общую кассу. У всех монахов должна быть одна и та же, положенная уставом, пища в общей трапезе, которую они вкушали вместе и в определенные часы, одна и та же одежда из монастырской казны и в одинаковом количестве, один и тот же порядок жизни. Все монахи должны заниматься исключительно молитвою, чтением божественных писаний и трудом, часы которых правильно и точно распределены. Молитву они совершают в храме, где ежедневно происходили все положенные уставом церковные службы, и в кельях. Труд их состоит в ремеслах и хозяйственных работах. Молитвы они не должны прекращать и во время физических трудов, так как она есть самый благоуханный и приятный для Господа фимиам. Монахи киновии никогда не должны выходить из монастыря, но всегда быть в обители и строго исполнять предписания устава. Лишь в крайнем случае (например для посещения умирающих родных и родственников) и с разрешения игумена монахи могли на короткое время оставлять обитель. Монах, если выходил из монастыря, должен был соблюдать приличествующую ему скромность, не говорить лишнего, не поднимать глаз, – особенно при встрече с женщинами, – но идти с молитвою на устах и с опущенными взорами. Что касается посещения монастырей мирянами, то оно не возбраняется – в мужских киновиях мужчинам, а в женских – женщинам, но обязательно – с разрешения игумена или игуменьи, на небольшое время и для действительной надобности. Безусловно воспрещается женщинам посещать мужские монастыри и мужчинам – женские. В монастыри беспрепятственно могли поступать достигшие совершеннолетия и свободные лица. Поступающий в монастырь должен порвать все связи с миром. В силу этого, он прежде поступления должен был сделать завещание относительно своего имущества, в противном же случае оно поступало в собственность монастыря. Впрочем, пятою новеллой византийского императора Льва VI Мудрого (886–911 г.) узаконялось, что монах не лишается права личной собственности и завещания в том случае, если приобретал имущество после пострижения. Он имел право быть полным хозяином этого имущества в том случае, если пожертвовал что-нибудь монастырю, когда вступал в него, и должен был дать монастырю третью часть из приобретенного, если при пострижении ничего не внес в его казну. Люди, находившиеся в брачном сожитии, могли принимать монашество не иначе, как одна сторона с согласия другой. Но признавалось лучшим устранять брачное сожитие таким образом, чтобы обе стороны шли в монастырь. Пострижению предшествовало трехгодичное испытание; для людей благоговейных и живущих подобно монахам искус сокращался до шестимесячного срока. Поступление производилось в определенном монастыре и в присутствии игумена, имеющего принять постригаемого и устроить в братстве своего монастыря. Пострижение должно совершаться даром. Никто не вправе требовать от стремящегося к монашеству какого-либо приношения. Но добровольные приношения принимались. Однако жертвователи не должны иметь никакого преимущества пред теми братьями, которые не сделали киновии никакого взноса, но должны быть равны со всеми. С другой стороны, они не имели права возвращать себе то, что раз было пожертвовано киновии. Постриженики чужих монастырей обыкновенно не принимались в другие киновии. По совершении пострижения принявший его делался членом киновии, обязывался никогда не удаляться из своего монастыря в другой и строго исполнять три главные обета монашества: послушание, нестяжательность и девство. Он должен жить для Бога, посвящать время молитве, чтению божественных Писаний, размышлению о Боге, труду и благотворительности. Монашеские обеты должны иметь для него вечное значение. Киновии обыкновенно имели определенный штат братства, в зависимости от материальных своих средств. Наконец, братия киновии – или в полном составе, или в лице старейших иноков – принимает участие в избрании игумена. Утверждение новоизбранного игумена зависело от той высшей церковной власти, духовной юрисдикции которой принадлежит тот или иной монастырь. В такой организации киновия существовала на Востоке в пору наибольшего здесь развития монашества, при чем в различных пунктах иночества были те или иные второстепенные разности сравнительно с отмеченным типом, зависевшие от местных условий в судьбе киновии, например, на Афоне и Синае, на горах Метеорских, в Сирии и прочих. Но основные черты киновиального быта всегда и везде сохранялись и хранятся неизменно, вплоть до настоящего времени.
Таким образом, киновия по своему устройству носит, так сказать, монархический характер и основывается на принципе подчинения и общинного жития. Она, – по сравнению святого Симеона Нового Богослова (XI в.), – есть своего рода организм, главою которого служит игумен, а членами – иноки. Как в человеческом организме все члены выполняют свои функции под управлением головы, так и в киновии каждый инок действует по распоряжению игумена. Каждый орган человеческого тела способен только к одному назначению, а голова комбинирует разнообразную деятельность членов и дает ей единство и стройность, – так и в киновии под властью одного игумена, совмещающего в себе разнообразные духовные совершенства и водворяющего среди всех братий послушание и повиновение, создается благоустроенная община, стремящаяся к одному назначению – в возможной полноте и совершенстве осуществить иноческие идеалы.
И святой Василий Великий был киновиархом для основанных им в Понте общежительных монастырей, для которых он начертал свой устав, в котором он водворил иноческую жизнь на началах киновий, был главным руководителем и общим духовным отцом.
Далее, палестинское монашество имело своего киновиарха в лице святого Феодосия († 529 г.), который был первым устроителем пустынной киновии в Палестине и придал ей самостоятельное и вполне независимое от лавры положение. Основавши свои кинови в шести верстах от Иерусалима, в нынешней местности Дер-Доси, святой Феодосий постепенно умножил состав её братства (до 700 человек), увеличил размеры монастырских помещений, устроил внутри монастыря четыре церкви (для греков, грузин, армян и для братьев, одержимых злыми демонами) и сообщил весьма прочную внутреннюю организацию своей иноческой общине. В основу своего устава святой Феодосий положил уставы святого Василия Великого и преподобного Пахомия великого. Великая и многолюдная киновия святого Феодосия превзошла по своему внутреннему благоустройству другие киновии Палестины и стала во главе их. Её основатель и руководитель получил наименование «Киновиарха» в собственном смысле. За свои заслуги для монашества святой Феодосий Киновиарх, по распоряжению иерусалимского патриарха Саллюстия (486–494 г.), был назначен старейшиною и архимандритом великого общежительного иноческого сословия, обитающего близ Иерусалима, главным аввою многочисленных монастырей иудейской пустыни и святого города. Таким образом, киновиарх – архимандрит распространял в Палестине свою власть на все местное монашество и был духовным руководителем всех киновий, являясь главным помощником иерусалимскому патриарху в управлении палестинскою монашескою общиной. Архимандрит-киновиарх имел право избирать настоятелей отдельных монастырей и ведал общее наблюдение за религиозно-нравственной жизнью в палестинских обителях. Вообще права и обязанности архимандритов-киновиархов, а равно и их избрание были в Палестине аналогичны с положением главного аввы в Египте. Святой Феодосий был «киновиархом» в собственном смысле и по преимуществу, как основатель первой и главной киновии в Палестине, по образцу которой здесь стали устрояться и другие иноческие общины. Но были в Святой Земле киновиархи и в смысле несобственном, оказавшие те или иные заслуги для местного общежительного монашества. Так, настоятель монашеской общины в Вифлееме авва Маркиан (V век) был киновиархом для своей обители. Палестинские аввы-архимандриты, продолжавшие дело святого Феодосия Киновиарха, например Геласий, Софроний, также являлись киновиархами для местных иноческих общежитий.
Для афонского монашества киновиархом был преподобный Афанасий († 1001 г.), основатель образцового иноческого общежития в лавре, – хотя в его житии этот термин не встречается.
В афонских документах новейшего времени киновиархом называется вообще игумен каждого общежительного монастыря. Так в сигиллии константинопольского патриарха Каллиника V об учреждении в 1803 г., киновии в русском Пантелеймоновом монастыре сказано: «игуменом и начальником общежития (κοινοβιάρχην) назначить преподобнейшего в иеромонахах господина Савву из священного скита Ксенофонтова, как мужа благочестивого, неусыпного ревнителя, благоразумного, достойного взять на себя хорошее распоряжение, благоустроение и общежительное управление св. монастыря, – способного хранить и научение монахов и состояние общежития, дабы он наблюдал за ним, начальствовал над монашествующими и заботился об общем благозаконии, порядке и боголюбивом поведении желающих монашествовать общежительно» (Акты русского на святом Афоне монастыря святого великомученика и целителя Пантелеймона, Киев 1873, стр. 240–241; ср. стр. 250). Патриарх Константий, своим сигиллием от 1833 г. подтвердивший киновию в Руссике и избрание настоятелем иеромонаха Герасима, также назвал его «киновиархом» – ἡγούμενος καὶ κοινοβιάρχης (там же, 280–281; ср. 274, 276). Наконец, патриарх Иоаким II в сигиллии от 1875 г. утвердил архимандрита Макария «игуменом и киновиархом» патриаршего и ставропигиального монастыря святого Пантелеймона на Афоне. (Ph. Meyer, Die Haupturkunden für die Geschichte der Athoskalöster, Lpzg 1894, S. 267).
В заключение прибавим, что при некоторых русских лаврах (Александро-Невской в Петербурге, Свято-Троицкой Сергиевой в Сергиевом Посаде близ Москвы) существуют небольшие монастыри или метохи, называемые киновиями. Положение таких киновий при больших лаврах имеет особый исторический смысл. Дело в том, что лавры в древнее время (например, в Палестине) имели у подвижников предпочтение сравнительно с другими формами иноческой жизни, так как совмещали в себе выгоды одиночества и общинного жития, и признавались наиболее целесообразными и образцовыми фронтистириами для подвигов; киновии же (до святого Феодосия Киновиарха в Палестине) не считались самостоятельной формой монашеской жизни, наравне с лаврами, а имели обязанностью подготовлять иноков к более совершенной лаврской жизни и находились в подчинении у настоятелей лавры. И на Афоне киновия возникла после довольно продолжительной борьбы с другими формами иноческой жизни, которая признавались более целесообразными и спасительными («Энциклопедия» II, 195–197). На Руси монашество возникло и развилось под прямым воздействием иночества греческого. В киновиях, которые и теперь существуют при некоторых русских лаврах, и сохранились, вероятно, следы указанного переходного момента в истории восточного монашества, – тем более, что на Руси, до появления монастырей собственных и настоящих, возникли монастыри несобственные, монастырьки или монашеские слободки при приходских церквах (академик Е. Е. Голубинский, История русской церкви I, 2, изд. второе, Москва 1904, стр. 559), иначе – первоначальные и не вполне совершенные киновии.