Что такое индуцирование в психологии

Индуцированный психоз: лечение, симптомы

Совместное проживание с душевнобольными может быть опасно его близким, у которых в некоторых ситуациях развивается индуцированный психоз. Этой патологии характерно проявление бредовых идей у лиц, проживающих и постоянно контактирующих с лицами, страдающими душевными заболеваниями.

Такие лица в некоторых ситуациях способны перенимать тяжелые формы бреда, которые наблюдают в постоянном режиме в реальной жизни у находящегося рядом больного. Часто окружающие начинают верить в те бредовые идеи, о которых слышат постоянно. Впервые патология была описана врачами Ласегом и Фальре в 1877 году. Выявление и подтверждение произведено в ходе постоянного наблюдения двух являющихся родственниками пациентами, жалующимися на идентичную симптоматику. Один из них страдал шизофренией в тяжелой форме. Второй с точки зрения медиков был здоров полностью. Именно в ходе наблюдений был установлен диагноз «двойного помешательства». Альтернативным наименованием является «психоз, возникший по ассоциации».

Стартом патологии становится принятие реципиентом бредовых идеи близкого, чаще всего, родственника, страдающего психиатрическим расстройством. Иногда реципиентами становится сразу группы лиц. Бредовые идеи воспринимаются сразу значительным числом людей, отличающихся высокой степенью внушаемости. Дополнительным негативным фактором становится социальная изоляция группы людей. Пациенты в этой ситуации:

Пациентами индукторами чаще всего становятся лица, страдающие старческой деменцией или шизофренией. Черты характера и особенности личности индуктора чаще всего отличаются особенностями, приводящими к некоторым психическим расстройствам:

Особенности личности наблюдаются и у реципиентов:

Реципиентов легко вводить в заблуждение. Начало заболевания начинается принятием бредовых симптомов индуктора. Итогом становится развитие и реципиента параноидального расстройства личности. Как правило, оно протекает в легкой форме.

Лечение индуцированного психоза

Даже при слабом проявлении индуцированный психоз у реципиента требуется постоянного контроля врача. Медик сразу определит реципиента по отсутствию бредовых галлюцинаций, аргументированности мыслей, сохранностью интеллекта.

Заболевание в легкой форме находится на грани наличия патологии и нормы и требует аккуратного подхода в разработке курса терапии. В большинстве случаев специализированная медикаментозная терапия не требуется. Часто для полного выздоровления реципиента достаточно просто полностью изолировать от индуктора. В редких случаях такое разлучение может наоборот приводить к усилению симптоматики. Это чаще всего свойственно для близких родственников. Положительное воздействие оказываются курсы индивидуальной или групповой психотерапии. В случае сохранения симптомов назначаются антидепрессанты, транквилизаторы и малые нейролептики. Они рекомендованы на короткий срок и в минимальной дозировке.

Для профилактики родственникам и близким больных психологическими расстройствами рекомендуется постоянно посещать курсы психотерапии. Это поможет начать критично и адекватно относиться к высказываниям индуктора и сохранять собственное психическое здоровье.

Источник

Психологическое индуцирование: детские травмы и экспертная практика

В процессе супружеских конфликтов, разводов, судебных разбирательств родители нередко целенаправленно либо случайно вовлекают детей в свои конфликты. Важно помнить, что вовлечение детей в супружеский конфликт рассматривается как травматичный опыт для ребенка, нарушает его интересы и права. С психологической точки зрения, вовлечение ребенка в супружеский конфликт является фактором риска для психологического состояния и развития ребенка.

При этом родители часто даже не замечают, как вовлекают ребенка в свой межличностный конфликт. Наверняка, вы могли наблюдать ситуации (в том числе в своей личной повседневной жизни), когда родители могли ругаться между собой, в чём-то друг друга обвинять, делиться с ребенком содержанием конфликтов, требовать от ребенка какого-либо поведения: прекращения общения с кем-то из родственников, просьбы поговорить с папой/мамой, чтобы он/она вела себя иначе (чтобы мама не ссорилась с папой, чтобы папа не употреблял алкоголь и так далее).

Также вовлечение ребенка в межличностный родительский конфликт может происходить через:

Психологическое индуцирование является крайней формой вовлечения ребенка в родительский конфликт, ярким примером выраженного негативного влияния родителя-индуктора на психическое состояние и дальнейшее благополучие психологического развития несовершеннолетнего. Наши коллеги из НМИЦ ПН им. В.П. Сербского поделились полезными методологическими рекомендациями по выявлению данного фактора риска для психологического состояния и развития ребенка. Выявить данный фактор особенно важно, когда ребенок проживает с родителем-индуктором.

Прежде, чем мы перейдём к обсуждению критериев психологического индуцирования, важно упомянуть, что в норме ребенок сохраняет позитивное отношение к обоим родителям, тем более при наличии такового до начала супружеских конфликтов и бракоразводных процессов. Ситуацию, при которой ребенок утрачивает позитивное отношение к одному из родителей и/или ко всем родственникам с его стороны, с клинико-психологической точки зрения следует рассматривать как аномальную и создающую значительный риск нарушений психического развития ребенка.

Итак, признаки психологического индуцирования выделяются на трёх уровнях: эмоциональном, когнитивном и поведенческом. Эксперты отмечают, что необходимо наличие признаков на всех указанных уровнях для диагностики обсуждаемого нами фактора риска.

Признаки психологического индуцирования на эмоциональном уровне:

1) негативное или противоречивое отношение к одному из родителей;

2) выраженное позитивное, идеализирующее отношение к тому родителю, с которым проживает;

3) эмоционально насыщенное изложение отрицательных сведений об отдельно проживающем родителе (в том числе, по собственной инициативе);

4) выраженная включённость в семейный конфликт, знание подробностей и деталей родительских конфликтов.

Признаки психологического индуцирования на когнитивном уровне:

1) обвинения в адрес отдельно проживающего родителя, не подтверждаемые материалами дела, результатами обследования родителя;

2) образ отвергаемого родителя неглубокий и искаженный, в том числе может быть нереальным и сказочным (описывает как монстра, психически больного человека и т.п.);

3) изменение характера воспоминаний об отдельно проживающем родителе и о периоде совместного проживания (например, не могут вспомнить позитивных моментов, «вспоминают» негативные из 2-3-летнего возраста);

4) избыточная осведомленность ребенка о бракоразводном процессе, имущественных спорах и т.п.

Также эксперты выделяют признаки психологического индуцирования на поведенческом уровне:

1) декларирование устойчивого набора стереотипных фраз об отвергаемом родителе;

2) регрессивные формы поведения в ситуации присутствия родителя (например, семилетний ребенок начинает мяукать, просится на руки к родителю, с которым проживает);

3) отказывается от любых форм взаимодействия с отдельно проживающим родителем.

Важно обратить внимание, что в ходе психологического индуцирования дети, в виду своей естественной возрастной незрелости, некритично принимают негативную информацию от родителя, стремятся защитить родителя и получить от него одобрение, похвалу. Если в дошкольном возрасте риск развития индукции наименьший, то в младшем школьном периоде дети наиболее чувствительны к идуцированному воздействию.

В подростковом возрасте негативный образ отвергаемого родителя становится частью мировоззрения несовершеннолетнего. Родителям важно учитывать: чем ребенок старше (13-18 лет), тем прогноз для психологической коррекции образа родителя всё менее благоприятен.

Таким образом, знания о психологическом индуцировании важны и родителям, и экспертам психологам. Родителям данные знания полезны для предотвращения непоправимых ошибок в воспитании и развитии собственных детей.

Источник

Методы

Испытуемые

Выборку составили 76 детей, которые проходили комплексное судебное психолого-психиатрическое исследование в ГНЦ ССП им. В.П.Сербского в период с 2002 года по искам об определении места жительства и порядка воспитания ребенка при раздельном проживании родителей. Средний возраст детей на момент экспертизы составлял 7,4 года (стандартное отклонение 3,12). Обследованы 41 мальчик (53,9% выборки) и 35девочек (46,1%).

Материалы

Отношение ребенка к отдельно проживающему родителю выявлялось с помощью анализа материалов гражданского дела и медицинской документации, направленной клинической беседы с ребенком, беседы с родителями, наблюдения как за свободным взаимодействием ребенка с родителем, так и за их совместной деятельностью (проводилось сотрудниками лаборатории психологии детского возраста ГНЦ ССП им. В.П.Сербского в ходе экспериментально-психологического исследования).

По результатам клинико-психологической беседы с ребенком подробно изучалось детское восприятие сложившейся семейной ситуации, представление ребенка о роли в его жизни каждого из родителей. Во всех случаях ребенка просили привести примеры конкретных жизненных ситуаций. Если ребенок говорил о негативном отношении к одному из родителей, расспрашивали о причинах такого отношения; выясняли, какие есть хорошие воспоминания об этом родителе, готов ли ребенок и как часто он хотел бы видеться с данным родителем. Содержание вопросов и их форма зависели от возраста ребенка, его психического состояния и уровня психического развития, конкретной семейной ситуации. В ходе наблюдения оценивались особенности вербального и невербального контакта ребенка и родителя, признаки эмоциональной привязанности или отвержения; способы выражения любви, обеспечения эмоциональной поддержки и дисциплины.

Анализировались результаты экспериментально-психологических исследований характера отношения ребенка к отдельно проживающему родителю, проведенных сотрудниками лаборатории с преимущественным использованием проективных методов: Тематический тест апперцепции (Thematic Apperception Test) [Murrау, 1943; Соколова, 1980]; «Цветовой тест отношений» [Бажин, Эткинд, 1985; Общая психодиагностика, 2004]; методика Р.Жиля Le Test-Film в адаптированном варианте И.Н.Гильяшевой и Н.Д.Игнатьевой [Гильяшева, Игнатьева, 1978]; «Незаконченные предложения» (модификация В.Михала) [Лубовский, 1992]; рисуночные методики «Рисунок человека», «Рисунок семьи», «Два дома» (The Two-Houses Technique, 2НТ) [Machover, 1949; Хоментаускас, 1985; Общая психодиагностика, 2004; Марцинковская, 1997]; Тест детской апперцепции Л.Беллак (Children Apperception Test) [Bellak, 1975; Проективная психология, 2000].

Результаты

Комплексная оценка позволила выделить 4 группы подэкспертных: с негативным, конфликтным (противоречивым), недифференцированным и позитивным отношением к отдельно проживающему родителю.

Отношение к отдельно проживающему родителю

При негативном отношении ребенка к отдельно проживающему родителю (32 ребенка, 40,8%) в материалах гражданского дела имелись сведения о высказываемом ребенком нежелании поддерживать отношения с отдельно проживающим родителем (беседа с сотрудниками органов опеки и попечительства, опрос несовершеннолетнего в суде, показания свидетелей). При встрече с отдельно проживающим родителем дети держались напряженно, не отвечали на его вопросы, отстранялись при попытках родителя обнять их, взять за руку. В беседе с врачом они заявляли о своем категорическом нежелании поддерживать какие-либо отношения с родителем, видеться с ним.

Сообщая сведения, касающиеся семейного анамнеза, большинство детей этой группы отрицательно характеризовали отвергаемого родителя, рассказывая об употреблении им спиртных напитков, агрессивном поведении в отношении остальных членов семьи, пренебрежении своими родительскими обязанностями, что могло подтверждаться или нет материалами гражданского дела. В четырех случаях дети обвиняли родителя в совершении действий сексуального характера в отношении их самих или сиблингов.

При конфликтном отношении (14 детей, 18,4%) к отдельно проживающему родителю результаты проективных методик и наблюдения противоречили материалам дела и данным беседы. Например, декларируемое хорошее отношение к родителю было сопряжено со страхом, низким уровнем идентификации, невключением его в круг значимых близких. Или, напротив, при высказываемом негативном отношении к родителю поведенческие и вербальные реакции ребенка при непосредственном взаимодействии с ним или результаты проективных методик свидетельствовали о высоком уровне его принятия.

При недифференцированном отношении к отдельно проживающему родителю (12 детей, 13,2%) при психологическом исследовании выявлялось отсутствие выраженной эмоциональной привязанности к кому-либо из родителей, расплывчатое и нечеткое представление о семье, несформированность образа отдельно проживающего родителя, невключение его в состав семьи, замена на иное лицо (отчима, мачеху, тетю, сестру). Данный тип отношения чаще выявлялся у детей младшего дошкольного возраста, с задержкой психического развития, легкими когнитивными расстройствами, аутистическими чертами в форме отгороженности, низкой потребности в контактах с окружающими, слабости эмоционального реагирования.

Позитивное отношение к отдельно проживающему родителю было выявлено у 18 детей, что составляет 27,6% от объема обследованной выборки.

Высказываемое ребенком в направленной клинической беседе с экспертами негативное отношение к отдельно проживающему родителю в 28% случаев не подтверждалось результатами экспериментально-психологического исследования с использованием проективных методов и наблюдением за взаимодействием ребенка с родителем, что иллюстрирует рис. 1.

Рис. 1. Отношение к отдельно проживающему родителю (% случаев).
Слева – высказываемое ребенком в направленной клинической беседе с экспертами отношение к отдельно проживающему родителю (ОПР); справа – отношение к ОПР по результатам экспериментально-психологического исследования.

Выраженность конфликта в семье

Оценивалась частота формирования у детей негативного и конфликтного отношения к отдельно проживающему родителю в зависимости от выраженности конфликта в семье. Использовалась шкала уровня конфликта в разведенных семьях, предложенная К.Гаррити и М.А.Барисом [Garrity, Baris, 1994]. На основании анализа материалов гражданских дел семьи были распределены на пять групп в зависимости от выраженности уровня конфликта: с минимальной, умеренной, средней, высокой и максимальной выраженностью конфликта.

Минимальный уровень конфликта отмечался в трех семьях (4%), в которых в отношениях между родителями отсутствовала открыто выражаемая враждебность; родители считали другого родителя достаточно компетентным в вопросах воспитания и признавали важность отношений ребенка с ним; были способны к кооперации; не вовлекали ребенка в супружеский конфликт.

Умеренно выраженный конфликт существовал в трех семьях (4%), где ссоры между родителями не носили характера длительно существующей враждебности, происходили без физической агрессии, однако могли происходить в присутствии ребенка. Несмотря на то что родители не были способны к кооперации и хотя бы один из родителей считал другого недостаточно компетентным в вопросах воспитания, родитель, с которым ребенок проживал, не препятствовал другому в общении с несовершеннолетним.

Средний уровень конфликта отмечался в семи семьях (9,2%), в которых в период совместного проживания и после развода отношения между родителями характеризовались частыми ссорами, сопровождающимися словесными оскорблениями без физической агрессии. Дети были свидетелями, а часто участниками конфликтов; родители предпринимали попытки сформировать с ребенком коалицию против другого родителя. После развода родитель, с которым проживал ребенок, пытался ограничить общение ребенка с другим родителем.

Высокий уровень конфликта отмечался в 31 семье (40,8%), в которых отношения между родителями носили характер враждебности, сопровождались физической агрессией, обращениями в милицию в связи с нанесением телесных повреждений; имели место угрозы похищения детей. Родители пытались сформировать постоянную коалицию с ребенком против другого родителя, очерняя последнего в глазах ребенка.

Максимальный уровень конфликта отмечался в 32 семьях (42,1%), в которых отношения между бывшими супругами характеризовались наличием физической агрессии или сексуального насилия, выраженными психологическими или патопсихологическими нарушениями у одного или обоих родителей, высокой степенью вовлечения ребенка в конфликт. К данной группе были отнесены семьи, где место жительства ребенка было изменено без согласования с другим родителем и вопреки его желанию.

Различия в отношении ребенка к отдельно проживающему родителю в зависимости от уровня конфликта в семье представлены в табл. 1.

Таблица 1
Отношение к отдельно проживающему родителю в семьях с различной выраженностью конфликта (количество детей в каждой подгруппе)

Таким образом, негативное и конфликтное отношение к отдельно проживающему родителю в большинстве случаев (87,5% и 100% соответственно) формировалось в семьях с высокой и максимальной выраженностью конфликта.

Оценивался средний возраст детей, у которых было выявлено различное отношение к отдельно проживающему родителю, на момент начала конфликта между родителями, на момент начала раздельного проживания родителей и на момент прохождения экспертизы. Полученные результаты представлены в табл. 2.

Таблица 2
Возраст детей и отношение к отдельно проживающему родителю

M – среднее; SD – стандартное отклонение.

Как видно из таблицы, при негативном и конфликтном отношении к отдельно проживающему родителю на момент экспертизы дети были старше (младший школьный, подростковый возраст), конфликтные отношения в семье в период совместного проживания начинались позже и были более продолжительными. Длительнее был период раздельного проживания с одним из родителей.

Обсуждение

На основании клинико-психологического анализа конкретных экспертных случаев были выделены следующие основные механизмы формирования негативного и конфликтного отношения к одному из родителей.

Негативный опыт взаимодействия с родителем

Негативное, конфликтное отношение к отдельно проживающему родителю обусловлено негативным опытом взаимодействия с родителем в пред- и в постразводный период. Данный механизм является ведущим в случаях, когда в период совместного проживания у ребенка отсутствовал опыт позитивно окрашенного эмоционального взаимодействия с родителем, родитель проявлял в отношении ребенка и других членов семьи грубость и жестокость. У восьми детей негативное отношение к отдельно проживающему родителю изменилось после значимой для них психотравмирующей ситуации, имевшей место в период раздельного проживания (физическое насилие; смена места жительства ребенка вопреки его желанию).

Психологическое индуцирование

Одним из наиболее частых механизмов формирования у детей негативного отношения к отдельно проживающему родителю является психологическое индуцирование, которое может осуществляться в различных формах от отражения ребенком мнений и оценок значимых взрослых до активного внушения ребенку установок взрослого, с которым он проживает. Психической индукции способствуют, с одной стороны, естественная возрастная незрелость детей, их внушаемость, а с другой стороны – повышенная эмоциональная близость с проживающим совместно родителем. Необходимой предпосылкой для психологического индуцирования является охваченность проживающего с ребенком родителя враждебностью в отношении бывшего супруга и нежелание оградить ребенка от вовлечения в семейный конфликт.

При наличии психологического индуцирования изложение ребенком сведений об отдельно проживающем родителе и отношениях с ним было эмоционально насыщенно. Обвинения, которые предъявлял ребенок к родителю, часто не подтверждались материалами гражданского дела и результатами экспертного освидетельствования родителя, но полностью соответствовали тем обвинениям, которые предъявлял к отвергаемому ребенком родителю его бывший супруг. В ряде случаев враждебность к отвергаемому родителю у детей носила сверхценный характер и сопровождалась индуцированными сензитивными идеями отношения, которые определяли поведение детей [Сухарева, 1955; Ковалев, 1985; Макушкин, 1996]. Так, несовершеннолетний З., 8 лет, отказывался от принесенных матерью гостинцев, опасаясь, что она могла добавить в них снотворное, чтобы «выкрасть» его.

Очень характерным являлось изменение характера воспоминаний с нарушением избирательности или искажениями, достигающими в некоторых случаях уровня криптомнезий. Многие дети не могли вспомнить ни одного приятного эпизода, связанного с отвергаемым родителем. Другие с аффективной охваченностью рассказывали о неприятных событиях, с ним связанных, воспоминания о которых с большой вероятностью не могли быть полностью самостоятельными в силу маленького возраста ребенка и большой давности события или в силу уровня осмысления ситуации, превышающего возможности данного ребенка.

Дети младшего школьного и подросткового возраста при высоком уровне психического развития, достаточном уровне личностной зрелости, отсутствии повышенной внушаемости, зависимости демонстрировали устойчивость к индуцирующему влиянию, были способны к сохранению ранее сформированной привязанности к каждому из родителей. Так, по словам подэкспертного И., 8 лет, «и мама и папа рассказывали что-то плохое про другого», но он этому верил «средненько».

Ситуацию, при которой ребенок утрачивает позитивное отношение к одному из родителей, с клинико-психологической точки зрения следует рассматривать как аномальную и создающую значительный риск нарушений психического развития ребенка. В связи с этим оставление ребенка, в соответствии с его желанием, с родителем-индуктором может противоречить его истинным интересам. В то же время передача ребенка на воспитание родителю, которого он на данный момент отвергает, может оказать серьезное психотравмирующее воздействие. В настоящее время в рамках экспертизы спрогнозировать вероятность и степень ухудшения психического состояния ребенка при передаче его на воспитание вопреки его желанию отвергаемому родителю не представляется возможным.

Вовлечение ребенка в родительский конфликт

Вовлечение ребенка в родительский конфликт может порождать фиксацию негативного, конфликтного отношения к одному из родителей. При вовлечении в родительский конфликт ребенок может переживать конфликт лояльности и отвергать одного из родителей для того, чтобы можно было бесконфликтно существовать рядом с другим родителем.

В обследованной выборке имелось три случая, когда у девочек младшего подросткового возраста непосредственно после развода родителей существовавшая ранее привязанность к матери трансформировалась в резко негативное, отвергающее отношение к ней. При исследовании индивидуально-психологических особенностей у всех трех девочек были выявлены демонстративные тенденции в виде стремления привлечь к себе внимание, произвести благоприятное впечатление на окружающих. Для них были характерны активность, общительность, амбициозность, высокий уровень притязаний, завышенная самооценка, наряду с признаками повышенного психического напряжения, связанного с конфликтной семейной ситуацией, склонностью к защитной агрессии, тенденцией к вытеснению негативных переживаний. Во взаимоотношениях с отцами прослеживалась отчетливая сексуализация поведения. Девочки поддерживали с отцами подчеркнуто тесный контакт; без учета ситуации (будь то экспертное исследование или опрос в судебном заседании) обнимали их, могли забраться к отцу на колени. В материалах гражданского дела имелись показания, что девочка «ведет себя с отцом как принцесса, как маленькая женщина».

Заключение

Экспериментально-психологическое исследование с использованием проективных методов является оптимальным способом выявления отношения ребенка к родителю, проживающему отдельно. Изменение отношения ребенка к отдельно проживающему родителю с формированием негативного, конфликтного отношения может рассматриваться как одна из типичных реакций ребенка на высококонфликтный развод, сама по себе создающая риск формирования психических нарушений (сензитивные идеи отношения) и могущая иметь негативные последствия для психического развития ребенка.

По результатам исследования наиболее часто негативное, конфликтное отношение к отдельно проживающему родителю формируется у детей младшего школьного и подросткового возраста, которые чаще вовлекаются в родительский конфликт. Выявлены и описаны следующие факторы формирования негативного отношения к родителю: негативный опыт взаимодействия с ним в период совместного или раздельного проживания, психологическое индуцирование, вовлечение ребенка в родительский конфликт с фиксацией негативного, отвергающего отношения к одному из родителей.

Механизмы формирования негативного отношения к родителю должны учитываться при решении вопроса о способности ребенка к принятию самостоятельного решения о месте проживания и о порядке общения с отдельно проживающим родителем. При негативном отношении к одному из родителей, сформировавшемся вследствие психологического индуцирования или вследствие вовлечения в родительский конфликт, определение места жительства ребенка в соответствии с его желанием может не отвечать его истинным интересам.

Литература

Бажин Е.Ф., Эткинд А.М. Цветовой тест отношений (ЦТО): методические рекомендации / ЛНИПНИ им. В.М.Бехтерева. Ленинград, 1985.

Гильяшева И.Н., Игнатьева Н.Д. Детская проективная методика в исследовании межличностных отношений ребенка // Психологическое исследование личности в клинике. Труды Ленингр. науч.-исслед. психоневрологич. ин-та им. В.М.Бехтерева. Ленинград, 1978. Т. 87. С. 98–103.

Ковалев В.В. Семиотика и диагностика психических заболеваний у детей и подростков. М.: Медицина, 1985.

Лубовский Д.В. Применение диагностического комплекса проективного интервью в практике работы школьного психолога. Методические рекомендации. М., 1992.

Макушкин Е.В. Индуцированные бредовые расстройства в судебно-психиатрической клинике: автореф. дис. … канд. мед. наук. М., 1996.

Марцинковская Г.Д. Диагностика психического развития детей: пособие по практической психологии. М.: Линка-Пресс, 1997.

Проективная психология / науч. ред. Р.Римская, И.Кириллов; пер.с англ. М.Будыниной и др. М.: Апрель-Пресс, 2000.

Сафуанов Ф.С., Русаковская О.А. Методологические проблемы комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы по делам о воспитании детей при раздельном проживании родителей // Психологическая наука и образование. 2010. N 2. С. 54–61.

Сухарева Г.Е. Клинические лекции по психиатрии детского возраста. М.: Медгиз, 1959. Т. 2.

Соколова Е.Т. Проективные методы исследования личности. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980.

Общая психодиагностика / под ред. А.А.Бодалева, В.В.Столина. СПб.: Речь, 2004.

Bellak L. The TAT, CAT and SAT in clinical use. New York: Grane and Stratton, 1975.

Gardner R.A. Family evaluation and child custody, mediation, arbitration, and litigation. Cresskill, NJ: Creative Therapeutics, 1989.

Gardner R.A. The parental alienation syndrome: A guide for mental health and legal professionals. Cresskill, NJ: Creative Therapeutics, 1992.

Gardner R.A. The parental alienation syndrome. 2nd ed. Creskill, NJ: Creative Therapeutics, 1998.

Garrity C.B., Baris M.A. Caught in the middle: protecting the children of high-conflict divorce. San-Francisco: Jossey-Bass, 1994.

Johnston J.R., Kline M., Tschann I.M. Ongoing post-divorce conflict: effects on children of joint custody and frequent access // American Journal of Orthopsychiatry. 1989. Vol. 59(4). P. 576–592.

Kelly J.B., Johnston J.R. The alienated child: A reformulation of parental alienation syndrome // Family Court Review. 2001. Vol. 39(3). P. 249–266.

Machover K. Personality projection in the drawing of the human figure: A method of personality Investigation. Springfield, IL: C.Thomas, 1949.

Murray Н. Thematic Apperception Test Manual. Cambridge: Harvard University Press, 1943.

Поступила в редакцию 31 января 2011 г. Дата публикации: 23 апреля 2011 г.

Сведения об авторах

Харитонова Наталья Константиновна. Доктор медицинских наук, профессор, руководитель Отдела судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе, Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В.П.Сербского Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации, Кропоткинский пер., 23, 119992 Москва, Россия.
E-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Русаковская Ольга Алексеевна. Научный сотрудник, Отдел судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе, Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В.П.Сербского Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации, Кропоткинский пер., 23, 119992 Москва, Россия,
E-mail: Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Источник