Что может быть лучше теплого летнего утра
Чтобы утро было добрым: 9 способов проснуться счастливым
Утро — самое ресурсное время. От того, как мы начинаем его, зависит, как пройдет весь день. А из дней и складывается вся наша жизнь.
Начинать утро со звонка будильника, сигареты с кофе и телевизора (или компьютера) — прямой путь испортить себе свою единственную жизнь. Ведь так мы сразу получаем негативный заряд как на уровне сознания, так и на телесном уровне. Балуйте и любите себя по утрам, тогда жизнь ваша изменится.
Секрет 1. Готовьте утро с вечера
Хорошее утро надо готовить с вечера. Перед сном обязательно примите душ, а лучше ароматную расслабляющую ванну. Смойте с себя все проблемы и печали, настройтесь на то, что вы оставили их позади, в минувшем дне. Вспомните перед сном то хорошее, веселое и смешное, что произошло за день, что вы видели и запомнили.
Не сидите перед сном в компьютере и не смотрите телевизор! Так легко пропустить время сна и набраться негативных эмоций, которые не дадут вам уснуть.
Спите в хорошо проветриваемом помещении. Лучше возьмите одеяло потеплее, но окно не закрывайте: приток свежего воздуха должен быть обязательно!
Чтобы выспаться, ложитесь пораньше. Лучше между десятью и одиннадцатью, но уж точно не позже полуночи. Кстати, диетологи утверждают, что позднее укладывание часто является причиной избыточного веса. Организм просто не успевает провести ту работу по переработке и полному разложению пищи, которую он проводит именно во время ночного сна. Причем поздний подъем не помогает, поскольку этот процесс происходит только во время сна в полной темноте, когда организм вырабатывает гормон мелатонин.
Секрет 2. Сделайте пробуждение приятным
Чтобы утро радовало вас, откажитесь от омерзительного звонка будильника. Настройте на телефоне или компьютере мелодию, которая вызывает у вас улыбку. Она может быть связана с любимым фильмом, летним отпуском или с любым радостным событием в вашей жизни. Но пусть звуки, которые будят вас по утрам, уже сквозь сон несут с собой радость.
Причем очень важно просыпаться с первого раза. Люди, которые ставят будильник за час до подъема, чтобы он будил их каждые 10 минут, хотят проснуться постепенно, а добиваются обратного эффекта: к моменту подъема они уже раздражены и чувствуют себя разбитыми.
Психологи в один голос утверждают, что надо приучить себя вставать рано вне зависимости от того, сова вы или жаворонок. Ведь в соответствии с исследованиями даже среди сов те из них, кто просыпается раньше, в течение всего дня чаще чувствуют себя более активными и оптимистично настроенными, чем те, кто просыпается позже.
А британские психологи и вовсе выяснили, что среди взрослых людей, которые остаются в постели до 9-10 часов утра, гораздо чаще встречаются избыточный вес и склонность к депрессии, чем у тех, кто привык вставать в 7 утра.
Секрет 3. Улыбайтесь!
Проснувшись, не спешите вскакивать с постели. Всего минуту полежите, наслаждаясь покоем, и улыбаясь. Да, возможно, улыбаться и глупо, но это работает! Даже если сначала улыбка будет несколько искусственной, постепенно вы привыкните начинать утро именно так и хорошее настроение станет посещать вас все раньше и раньше.
Еще в постели вспомните 10 причин быть благодарными судьбе. Это не так трудно! Ведь у вас было, где спать, вы проснулись, живы и здоровы, сейчас вы отправитесь под душ и проведете еще десять минут, а то и полчаса там, где вам уютно и спокойно. Вот уже несколько причин для благодарности мирозданию. Остальные додумайте сами. Только не пускайте в себя мысли о проблемах и делах, о них вы успеете подумать позже. Ведь новый день принесет вам радость, если утром вы «закажете» свой день правильно. Думайте о хорошем!
Секрет 4. Волшебный стакан воды
Выпивайте стакан воды сразу, как только встали с постели. Лучше, чтобы он оказался рядом с постелью еще с вечера, иначе о нем легко забыть. Думаете, это ерунда? Но даже йоги делают то же самое, а уж они знают толк в работе с телом и духом.
Стакан воды натощак устраняет дефицит жидкости, очищает слизистые от шлаков и токсинов, скопившихся за ночь, подготавливается желудочно-кишечный тракт к будущей работе и обеспечивает очень мягкий слабительный эффект.
Есть некоторые очень простые правила, которые йоги назвали бы практиками. Их выполнение дает результат, непропорциональный затраченному времени и усилиям. Вот как раз стакан воды натощак — один из них. Только надо не забывать выпивать его каждое утро.
Секрет 5. Что нас разбудит
Если утром трудно проснуться до конца, есть несколько приемов, чтобы взбодриться. Вам поможет массаж ушей и рук. Интенсивно потрите мочки, помните все ухо, затем покатайте в ладонях ребристый карандаш, помассируйте пальцы от кончиков к ладони так, как будто вы надеваете тесные перчатки.
И, конечно, для успешного пробуждения нужен утренний душ! Психологи и врачи в один голос утверждают, что нет ничего лучше контрастного душа. Он активизирует кровообращение, ускоряет обменные процессы и помогает настроиться на позитивный лад. Но если вы не сторонник экстремальных методов и не любите холодную воду, то лучше обойтись без стресса. Тогда предпочтите мягкий вариант: сделайте воду сначала чуть потеплее, а потом прохладнее, и так несколько раз, заканчивая прохладной водой.
В качестве моющих средств используйте гели и пенки с цитрусовыми ароматами, они помогают проснуться и усиливают заряд бодрости.
Секрет 6. Объятия и прочие радости
Ученые установили, что необыкновенно полезно обниматься. Включайте ритуал обнимания в обязательный утренний план. Если вы просыпаетесь одновременно с любимым человеком, хорошо пообниматься еще в постели. Но и если кто-то из вас уходит раньше, чем встает второй, все равно договоритесь об обязательном нежном поцелуе на прощание. Тогда целый день вы будете ощущать шлейф счастья.
Целуйте и обнимайте утром детей и родителей, вам всем от этого будет лучше! Любовь — это такой ресурс, который только растет от того, что вы его расходуете. Вот увидите, насколько счастливее вы станете, если привыкнете обниматься и целовать близких каждое утро.
Секрет 7. Правильный завтрак
Обязательно вкусно позавтракайте! Тем более, что утром вы можете позволить себе съесть даже то, в чем обычно отказываете себе, если следите за фигурой. Так почему бы себя не побаловать всякими вкусностями? Завтрак, во-первых, оптимизирует обмен веществ, а во-вторых, то, что вы съедаете за завтраком, лучше усваивается организмом, чем то, что вы съедаете за обедом и ужином.
Правда, начинать со сладостей и булочек все же не надо. Их вы можете себе позволить в конце. А самый правильный выбор для обеспечения прекрасного самочувствия — это каши, мюсли, омлет, фрукты и овощи.
Если можете обойтись без кофе, то сделайте это! Хороший чай намного полезнее и отлично бодрит. Например, выберите черный пуэр, это идеальный утренний чай. В Китайской медицине он считается «чаем от ста болезней», ему приписываю более 20 целительных свойств, а еще это эффективное средство для похудания, и его не вредно пить натощак!
Секрет 8. Придумайте свой день
Остановитесь на минуточку и вообразите, каким вы хотите видеть ваш сегодняшний день. И не только сегодняшний. Представляйте в деталях более отдаленные планы и мечты. Например, как будет выглядеть ваша еще не купленная квартира, или как вы идете босиком по прибою, или как мчитесь в закат на новеньком мотоцикле. Вообразите свою мечту в деталях и … отпустите эту мысль во Вселенную. Воображайте свой день и свои мечты каждое утро, и вы увидите — пройдет не так много времени, и ваша жизнь измениться. Просите у Мироздания, чего хотите, и это обязательно будет вам дано.
Секрет 9. Делайте маленькие добрые дела!
Выходя из дома, улыбнитесь своему отражению и постарайтесь не потерять улыбку по пути на работу. Улыбайтесь незнакомым людям в транспорте, несите с собой заряд позитива весь день! Наша жизнь состоит из мгновений. Так позаботьтесь о том, чтобы эти мгновения были прекрасными.
Делайте маленькие добрые дела! Уступите кому-то место в общественном транспорте, придержите дверь, пожелайте доброго дня продавщице в ларьке, угостите бездомного пса сосиской. Окружающим будет приятно, а вы получите удовольствие от того, что сделали маленькое хорошее дело!
Даже если по пути на работу кто-то злобно на вас глянул, толкнул или наорал из соседнего автомобиля, просто мысленно покажите фигу в кармане и сохраните хорошее настроение!
Помните, что ваше настроение зависит только от того, как вы сами относитесь к окружающей вас обстановке. Делайте своё хорошее настроение сами. Хорошего вам утра и чудесного дня!
Описание дня и ночи из разных книг
Так много от нас может уйти и потерять ценность, как вдруг осенняя тишина на редких листьях да налет желтого тепла на них заставляют забыть прежнее состояние, и мы в изумлении перед осенью.
* * *
Осенью с серым широким небом и близким ветром, побуревшими травами и листьями и ждущими чего-то сверху силуэтами деревьев, воздух прозрачно сер, а мысли быстры.
* * *
Поздней осенью солнечные дни трудно объяснимы чистотой неброских красок, необыкновенной прозрачностью воздуха. И освещение ясное будто наступает в том мире, которому ранее неведомо было солнце. Воздух настолько чист, что подхватывает взгляд, удлиняет, и мы легко-легко следуем изгибам местности, все предметы с нами, и легко нам.
* * *
Безоружен я при прямом пути к природе, но все, что видел, обладало огромной объединяющей силой, оказывало такое чудодейственное влияние, как отношение к любимой. Часто чувствовал я неостановимое желание найти главное, но маленький кусочек земли оставался недосягаемым, казался чудом.
К миру природы я был вечный путь.
* * *
Из книги «Жизнь и смерть»
Кажется тогда, что в каждом конкретном случае в неуловимые доли секунды перед нашими глазами рождается и умирает пространство, и от этого оно кажется составленным из мельчайших и математически идеальных равных кусочков. Взгляд твой уносился словно сам собой во все его точки, а мысли твои замыкались на заботы земные, на заботы, связанные с земным.
Пасмурность ограничивала или направляла твои фантазии, она буквально обуздывала твою непомерную умственную силу, да ты и рад был, тебе было хорошо и уютно. Не является ли пасмурный день вообще естественным «ограничителем» каких-то наших возможностей (может быть, и разумных)? День такой ставит все на свои места: человеку — «человеково».
Пасмурный день не искажает, не вытягивает (!) внешний вид предметов, он не
провоцирует на какое-то смелое или неоправданное обобщение, он оставляет все таким, какое оно и есть на самом деле.
Это объективность? подобие равновесия? движение к равновесию?
Равновесие всего на свете, ибо совершенно ясно, что солнечный день это неудержимый приток внешнего.
Пасмурные дни различны не только по временам года. Поражает любой такой день, например, летний, с редким дождем, когда спокойная зелень упруга, а мягкая земля вбирает в себя весь дневной шум, когда тепло с тобой, а мысли — о чем-то полнокровном, насыщающем, но родном и понятном, когда уют подразумевался не только в твоих мыслях о доме или просто крыше над головой, а в чем-то неизмеримо большем, и когда местность вся словно «ожидала» какого-то события.
Одухотворение местности трудно было выразить, может быть, она в кротости? хотя каждый фрагмент, каждый признак восставал своей независимостью, своим напряжением.
Незабываем и зимний пасмурный день, например, в морозную погоду какой-то цепкостью, жесткостью, «безразличием».
И ты «выбираешь» мысли, «основанием» своим, рождением своим, теплотой своей не отпускающие непосредствен¬но от всего, что вокруг, от всего, что давным-давно с тобой — от памяти.
А твоя задумчивость, неопределенность в тех же мыслях не более как твоя неповторимость, индивидуальность. Все равно ты с чем-то земным.
Конечно же, легко «прорываешь» ты эти метеорологические условия, и при любом состоянии природы ты волен думать о чем угодно. Но не станет же никто отрицать подобное влияние, пусть в малой, незначительной степени, которое вполне достаточно для становления нашего сознания, имея в виду колоссальную толщу лет его истории.
Дух твой, обнимая землю, принадлежит тебе: но естественен ли его полет над землей, когда видна только она?
Из работы «Милетские постулаты»
Странно, что люди сумеркам не придают особого значения; между тем, это великое время кажущегося смещения расстояний, время «растворения» цвета, да и время само словно отстает, а ты забегаешь и забегаешь вперед (!).
Сумерки это глубина света, глубина пространства, это, если хотите, бесконечность его, — и не где-то, а рядом, и мы от этой бесконечности в недоумении, мы не можем ее постигнуть, она странная, эта бесконечность есть что-то максимально общее, чуть ли не абстрактное, и одновременно предельно конкретное.
Сумерки это всегда и твоя память, память рядом: это твоя инерция, провоцируемая внешним миром: это сконцентрированное время, пульсирующее только в тебе (оторванное время!).
Это прекрасный (волшебный) излом природы, который мы чувствуем, ибо он вызывает в нашем сознании ощущения двойственности, необычности происходящего: «дергаются» ощущения времени, ощущения пространства. Почему?
Природа рождается и умирает не в отдельной точке: может быть, и того самого «взрыва» и не было; природа возникает и исчезает всюду — в мириадах точек, она «стягивается» везде с исчезновением света, или, напротив, «разбухает», взрывается с исчезновением света, заполняя (?) пространство. В таком случае время — не противопоставление пространству, но характеристика природы; но и пространство — не пустота, а уже организованная «решетка», уже пронизанное миллионы раз поле; в таком случае пространство не просто природа, но память ее, восстанавливающая всякий раз ее структуру, развитие.
А сумерки? Это лишь прекрасная имитация всего этого, лишь отдаленный след.
В тысячах деревень к вечеру и к утру наступает время великое — редкое, несмотря на мерность повторения, по красоте: тишина сумерек летит над оврагами и околицами сел, над садами и улицами — под синей или пасмурной свободой неба, летит сквозь тебя; тишина сумерек громкая в каждой мерцающей точке вокруг, прохладная и ненасытная; тебе кажется, что ты всюду — приближен ко всему, но и бесконечно отдален: сумерки это лишь еще одна параллель осознания в неживой природе — его предварение, его несопоставимое по толще тысячелетий опережение. Другая параллель — отражение водной гладью.
Увлекает серая взвешенность сумерек, плывут в сумерках очертания предметов, а сами предметы словно начинаются подле ваших глаз. И всюду — свежесть, всюду спокойное и необратимое движение: что-то непротиворечивое происходит вокруг, необходимое самой глубинной твоей сути.
День дан нам, просторный, свободный, замкнутый, быстрый и бесконечно медленный. День дан нам, как дано все в этом мире: а мы живем своими заботами и не можем вырвать¬ся из них.
Когда в свое мироотношение мы на равных правах будем «включать» и природу дня? Отвергая день, мы «отошли» даже от язычников, которые почитали составные дня, вообще ритмы природы.
День — это свет вольный: смотреть бы и смотреть. День — это «оптимальный» вариант нашего соотношения с миром — это пространство активного поиска, пространство сознательных решений; и основные человеческие традиции привязаны к дням. Да и природное наше формировалось к дневному образу жизни.
А свет — связь, связь со всем мгновенным простором, связь, «построившая» сам воздух, само небо, всегда олицетворяющая для нас духовное; свет терзает, истязает землю, и земля отвечает жизнью.
И все — днем, хотя день физически «не может» обходить¬ся без своего антипода — ночи (?). К этому ритму мы и привязаны, этот ритм мы и обожествляем. А день нам слишком «известен», известен своей тяжестью, бесконечностью, ведь он — «свидетель» всех наших страданий, но и легок день, быстр день — при нашем успехе, радости. Но более всего я задумывался о собственно его физической природе, о влиянии этой природы на какую-то нашу «мета¬физическую» сущность: нет, не астральные причины интересовали, но связь, где «мы» были равны, где человеческое определялось нами самими.
День — это свет земной, свет цвета ближних и дальних предметов, а сам свет явно соединял всю воздушную «разбросанность».
У света было столько тайн, и, видимо, одна из главных для нас — небо. Такое богатое объемом, движением, неопределенностью или глубиной, огромным холодом или свободным теплом, неожиданным именно свободой даже летом.
И каждый день, действительно, замыкался только одними ему свойственными характеристиками; разве можно забыть осенние дни, с блеклыми красками распластанных во время дождя листьев на земле или теми же красками осенних листьев, но чистых, летучих и рвущихся в свободу неба даже при легком ветре?
Разве можно забыть это течение летних дней, долгих, звучных от рассвета до утра, с солнечным небом, с текучим временем к вечеру — до самых сумерек?
А зимние дни заполнены: то искрящимся едва видимым небесным потоком мельчайших льдинок перед далеким светящимся солнцем, то прячущейся в каждой точке неба серой и холодной пустотой, а то вдруг тонкой голубизной, почти желтой — от солнца и пушистых снежных полян.
И звенит день весной звоном тающего снега, звоном далекого пения птиц. Любой шум, любой звук весной прокатывался, затихая, к горизонту, и от горизонта, изменяясь, возвращался.
День.Сколько он дал нам, сколько сохранил в себе!
Я же немного боялся его, боялся невозможности рационально распорядиться его временем, боялся усталости, фальши в себе.
И упускал мгновенья, часы, дни, упускал Великое время осознания.
. отчетливо и резко видимые земные предметы просторным и свободным днем незаметно приобретают силуэтность, небо, низкое и движущееся — в облаках или ясное, также незаметно теряет где-то «вверху» светлоту, а сам воздух наполняется «тяжестью» взвешенных над землей прозрачно – темных точек.
В сумерках вокруг также видно, но видно — уютно, и вокруг теснота, и она рождается отовсюду и сразу, и теснота серая, теплая даже зимой.
Во все времена года сумерки одно из лучших состояний природы. Они. цветные. Будто цветные, но цвет, оставив буквально мгновенье назад лишь след свой — белый?, уже исчез. И странность в том, что мы будто все помним это, чувствуем это. Физик объяснит нам этот эффект, но одно дело — знать, другое — переживать.
Сумерки вообще парадоксальное время: его привычное ощущение нами «сбивается»: то ли мы отстаем от его хода, то ли обгоняем, и оно уже «за нами», а вот и «настигает» (!). Вслушайтесь в себя, всмотритесь в окружающее при сумеречном освещении — естественном, без суеты, и лучше где-нибудь в деревне, и вы согласитесь.
В летних сумерках я видел торжественность: тишина (можно пофантазировать) звучала музыкой Вивальди или Генделя, а может быть, музыкой века XIX, тишина поднимала весь ландшафт, с селениями, деревьями, рельефом, со случайностями, и тишина, звенящая, уносила все ввысь. А вокруг «являлась» всеобъемность, всеприсутствие (но кого? чего?), или, наоборот, какая-то твоя растворенность, ты словно был одновременно и подле каких-то отдаленных предметов, событий.
В сумерках немедленно «вспоминалось» то, что говорили тебе когда-то и в детстве, и позже: сумерки спрессовывали информацию, но информация от этого вовсе не становилась скомканной. Память соединяла прошлое, «прогнозировала»: тебе было хорошо потому, что органично чувствовалась твоя причастность к жизни вообще (!), и что-то уж чересчур родное словно «отбиралось» от тебя — без боли, естествен¬но. В сумерках ты жил, переживая и момент, и «вечность» — свою прошлую жизнь. Ну когда еще ритмы природы подарят тебе подобное состояние?
Сумерки не «навязывали» свою трактовку видимого и вспоминаемого, как, например, день или ночь. Нет, сумерки не провоцировали — пробуждали. И торжественность, и «музыка» этого времени — все было из души твоей.
Совершенно незабываемы сумерки весенние — сиреневые, влажные, густые, часто со снегопадом (а это вообще картина идеальная). а зимой сумерки наступали рано, и мы не успевали их «осознать».
В сумерках интересно ощущение самого наступления темноты: «порциями». Смотришь, смотришь на сумерки, и вдруг отвлекаешься, о чем-то задумавшись, и уже видишь картину иную — более темную, ту же самую, но темную мгновенно!
Традиции отдыха людей, может быть, фольклора, создания легенд, естественно, традиции прошлого, наверняка во многом определялись под действием этого волшебного времени — времени каких-то переоценок, вообще оценок.
А состояние оценки — это состояние творчества, ибо определяешь ты свое отношение к чему-либо.
И сумерки, подгоняя или замедляя время, обнажали в нас эту способность. И хотя бы этого одного разве недостаточно, что бы с трепетом ждать их?
Вдруг оказавшиеся вдалеке от селений, ночью, как воспринимаем мы свежесть или прохладу невидимого свободно¬го неба, земную тяжесть без каких-либо ориентиров? как «чувствуем» мы себя — свою «жизненность», вытесняют ли мысли о привычном мысли о другом — отстраненном, возвышенном? А где-то постоянно прокатываются неизвестные шумы, кружась и затихая, проносит слабый ветер непонятные звуки, слабые, как выхваченные буквы из неизвестных слов.
А ты в пути? Тогда «пересиливаются» инерцией человеческих традиций и чувство отстраненного одиночества, и какая-то торжественность. Ведь, несмотря на темноту, — еще более «темнеется» земля, а небо — как след угасшего пламени еще сохраняет его направление: какие-то атомы еще стягиваются к недоступной ни взору, ни воображению выси.
В таких редких ситуациях я всегда отмечал для себя странные ощущения и странные мысли: поражала таинственность темноты в природе, поражался собственным чувствам, что будто бы находился там, где не «должен» был находить¬ся, что осознавал то, что «не положено» было.
Резко активизировалась позиция почти безрассудного противостояния всему природному, земному, но без людей: ну что ты можешь сделать без других, их знаний, их памяти, умений?
Близкое подобному впечатлению «навязывала» ночь лунная: свет луны словно указывал только ориентиры земного рельефа, и словно чужие.
Ночью мы были в чужом времени (?). И при бодрствовании, и, тем более, во сне — в сновидениях.
Вот такое странное чувство. Правда, я не боялся этих, скорее предчувствий, да и не «отрывался» от человеческих «обязанностей», но осознавал ночь (без какой-то явно ночной работы или просто срочного дела, которое прихватывало ночь) с непонятной странностью — со страхом? нет, страх был, но какой-то «захватывающе-приятный» или злой, не знаю.
Темнота — почти синоним неизвестности. Странность была как раз в неизвестности неожидаемой (роковой? но здесь рассуждение уводило бы к литературности, подражательности). Неожиданная неизвестность для меня была «дурной» — неправильной, несправедливой, не должной быть:
ее-то я и боялся. Я хотел «проскользнуть» между знанием о том, что неизвестность может быть, но не должна, и собственным чувством, что она — рядом, что вот-вот что-то
случится, но, может быть, и не будет.
О, эта темнота посреди земли, безлюдная.
А природа ночи, действительно, была удивительной — и при непогоде, — разрывающем воздух ветре и давно уже безразлично ощущаемом дожде; и спокойным безоблачным временем, когда летом теплая ночь словно удерживалась уже струйчатой прохладой земли, и звезды в ночи едва просвечивали, а зимой ярко и крупно сияли, и небо, наоборот, отторгалось от земли.
Луна изменяла содержание и течение ночи — довлела над всем.
Ночь «домашняя» имела также много особенностей, не связанных с человеческими традициями — конкретной работой, отдыхом. Мы забывались буквально, «подчинялись» времени начисто: и наш мозг проецировал бесконтрольные, но в высшей степени правдоподобные видения: что значили они?
Какая загадка спрятана вообще в темноте? в ее земном проявлении — ночи?
Из книги «И звук, и свет»
День, как и вся свобода, от неба, день — небесный, день — свет. Привычен день, заслоняя от нас тайны свои. Уменьшает день природное наше и не слышим сердце¬биение свое.
А свет — действие! скорее, скорее дать ответ, и уже тяжела традиция, неприподъемна память. И разумное наше — лишь как прямая линия.
День — действие, действительность. День — спасение, ибо связаны с миром мы через действительность: день должен быть, если бы его не было; день связывает во¬едино все возможности, все вероятности, ибо единство фиксируется лишь при свидетеле: свет нам есть доказательство единства, свет нам представляет все доказательства.
И как же богат день! Как играет небесное пространство при свете, рождая в сущности все, что есть на земле! В проблесках разорванной ночи и рассветных мгновениях прячется начало дня: начало дня летом до позднего утра нежится в прохладе низин и гулком воздухе над оврагами, начало дня скрыто в тени, вдруг в свежести дали.
Ненасытен день открытый, где краски, где ветер, где движение, ненасытен день, потому что память, традиции — все живет днем, изменяется: а мы жадные зрители, мы сами острие времени.
Устает день быть, но усталость его — рождение нового. Какая действительность рождается? где в ней твое место?
А в собственно дне и в суете твоей словно рассыпаны своеобразные точки «стягивания» к чему-то неясному, таинственному, но важному! но сильному!
которое обходим мы, которого, может быть, боимся мы. Ведь одно Слово губит нас, одно-единственное Слово, один миг губит действительность, один-единственный миг.
. а бежит каждый день, развертываясь бесконечным богатством, обнажается день: а мы прочесть его тайны не в состоянии, лишь иногда, лишь изредка в нас неостановимое желание, даже жадность знать. И большей частью день чужд нам, день сам по себе, день самодостаточен?
Не успеваем осознать мгновения дня: больно, неспокойно. И тревога долго не отпускает тебя: какой мир перед тобою? — и уходит он от тебя, и страдаешь ты от одиночества.
Небеса огромны, даль влекущая, вдох необходим, — отчего же напрочь забываем мы это?
. и вдруг летний день (день?) к вечеру вырывается вверх зеленой прохладой, агрессивной — за домом, в низине, подробной, теплой прохладой: в уже темнеющемся пространстве ничего не было от жаркого грозового дня.
Огромное зимнее небо с желтым и спешащим сквозь разорванные облака месяцем, отрадная прохлада летом с силуэтами домов и деревьев и льющимся лунным светом — это ночь;
морозная и звездная над снежным скрипом зимою, темная, с запахом сухой или мокрой земли осенью, звучная и короткая летом, насквозь лунная и соловьиная весной, — все ночь.
Любые мгновения ночи, так же велики, как мгновения дня. Нам же ночь более таинственна, потому что мы знаем ее меньше.
А ночь странная — все время кажется, что она чужая, непонятная, привнесенная. может быть, только исключая звезд своих — границ, или вынужденная, и ее должны мы терпеть.
Древние люди боялись солнечных затмений днем: вдруг опускающаяся ночь словно отрезала все жизненные подробности. Тревога эта остается в подсознании и поныне.
И ночь огромна, всюдуприсутствующая как день, долгая; и долго-долго готовится ночное время, так же как и долго приготавливается день.
Отчего в жизни нашей не обожествились эти великие явления — День, Ночь, Времена года? Ведь физические пределы их даны нам, пределы, в которых появилась жизнь, проявилось сознание? Ведь ритмы эти обросли технологией какого-то повторения в нашем внутреннем мире, проросли жаждой соединения с первоисточниками; жаждой возвращения в породившее нас лоно?
Ночь огромна исчезающим всюду светом: зимнее небо со спешащим месяцем обретает новые дальние просторы, небо летнее переполнено звуками жизни и шумом пространства, небо осеннее — запахами и вкусом, то небо осеннее, серое, непросматриваемое все возвращает и воз¬вращает к какой-то сладкой суете. Отчего так?
И огромна весенняя ночь, с льдинистыми или грязно-снежными краями, с заморозками, а то уже с темной еще землей, сырой, но вот-вот проявляющейся зеленью, распускающимися древесными листьями, и вот уже начинаются ночи соловьиные, ночи, переворачивающие все сознание твое: пение столь громко, что пронзает старый деревенский дом, пронзает сон твой.
и в торжествующие лунные минуты или часы ты вдруг выходишь к сизой в лунном свете зелени, к медовой прохладе неба и смотришь и смотришь на луну. смотришь вокруг. Что же это за время нам, людям? какая объясняющая мелодия звучит? И для нас ли она?
. и когда-то Глюк сочиняет мелодию: выбирает! Ночь — состояние неба и всего на Земле. Даруется нам ночь.
* * *
Открывается земля со всем живым — луне, и безотчётно, подсознательно, человек обращает мысли к себе, к оценке себя
Открывается земля лунному свету и беспокойство с нами, настигает неожиданная и непонятная самооценка, а она, оказывается, «требует» как-то иначе «обращаться» со временем. Как? и какая самооценка?
Безмолвный свидетель луна, свидетель наших помышлений и действий, луна — великая спутница на нашем пути.
И луна, и водное отражение всегда несли с собою что-то совсем-совсем новое — для нас. Что?
Из работы «Этюды о сознании»