Быть чем является глагол
Какая часть речи слово «было»?
Слово «было» — это самостоятельная часть речи глагол «быть» в форме прошедшего времени и служебная часть речи частица в определенном контексте.
Определим, какая часть речи слово «было» в русском языке, выяснив его общее значение, грамматические и синтаксические признаки.
Слово «было» — это глагол
Чтобы понять, каким общим значением обладает интересующее нас слово, воспользуемся высказыванием:
В этом предложении сказуемое «было светло» указывают на состояние окружающей среды.
Рассмотрим еще один пример:
Много яблок что делало? было.
Слово «было» синонимично «выросло», «созрело».
Теперь, суммируя наши наблюдения, можно сделать вывод, что слово, которое называет состояние или действие, является глаголом. Оно находится в форме прошедшего времени, о чем свидетельствует суффикс -л-:
бы л о — корень/суффикс/окончание.
Его начальной формой является глагол «быть», который имеет значение «существовать», «находиться», «иметься», располагаться» и т. д.
Глагол «быть» изменяется в формах прошедшего времени по родам и числам:
В предложении это слово чаще всего бывает глагольной связкой в составе именного сказуемого или реже простым глагольным сказуемым.
Всё было погружено в глубокий сон.
Укажем грамматические признаки анализируемого слова.
Морфологический разбор слова «было»
I. Общее значение. Часть речи.
Обозначает состояние; глагол.
В зависимости от смысла контекста это слово может использоваться в качестве служебной части речи.
Слово «было» — частица
Если это слово находится в постпозиции за глаголом, причастием в форме прошедшего времени, то оно теряет способность обозначать состояние. Оно вносит в высказывание смысловой оттенок, что действие началось или предполагалось, но так и не совершилось из-за каких-то обстоятельств.
Он пошел было из дому, но что-то вспомнив, вернулся назад.
Мы созвонились было, да ни о чем так и не договорились.
Частица «было» самостоятельно не является членом предложения, а относится к тому слову, за которым находится. В предложении эта частица подчеркивается вместе со сказуемым, которое в этом случае является простым глагольным, или с другим второстепенным членом предложения.
Мать развесила было сушить выстиранное белье, но тут пошел дождь.
Осветившее было лесную поляну солнце тотчас закрыла черная туча.
Какая часть речи слово «был»?
Слово «был» — это самостоятельная часть речи глагол «быть» в форме единственного числа мужского рода прошедшего времени.
Разберемся, какая часть речи слово «был», выяснив его грамматические признаки.
Обычно в русском языке принадлежность слова к определенной части речи выявляют, ответив на следующие вопросы:
Слово «был» — это глагол
Чтобы ответить на эти вопросы и выяснить, какая часть речи слово «был», рассмотрим следующее высказывание, в котором оно употребляется:
В детстве у меня был беленький котенок.
Котенок что делал? был, то есть имелся.
Обратимся к другому сообщению:
Словом «день» обозначено подлежащее, которое отвечает на вопрос что?
Что говорится о дне? Если дадим ответ, что «день был», то явно этой информации не хватает, чтобы понять, о чем все-таки сообщается в предложении. Значит, требуется к нему добавить прилагательное «солнечный».
Значит, слово «был» само по себе не несет никакой информации, а только сообщает, что в прошлом предмет был в определенном состоянии (был солнечный).
Подытожив наши наблюдения, сделаем вывод, к какой части речи принадлежит интересующее нас слово.
Грамматические признаки слова «был»
Это слово имеет форму прошедшего времени, на что укажет суффикс -л-:
бы л — корень/суффикс/окончание.
Его начальной формой является инфинитив «быть», имеющий в зависимости от смысла контекста значения; «иметь», «происходить», «существовать» и т. д. В формах прошедшего времени этот глагол изменяется по родам и числам:
Это слово имеет форму единственного числа мужского рода, на что указывает нулевое окончание.
В предложении рассматриваемая форма является простым глагольным сказуемым или выступает в составе именного сказуемого в роли связки, лишенной полноценного лексического значения, а только обозначающей единственное число мужской род прошедшее время.
Примеры
Он был разгневан так, что покраснело все лицо.
Говорят, что наш дедушка был далек от политики.
Синтаксическая роль глагола
Роль глагола в русском языке сложно переоценить. Он является одной из самых употребляемых частей речи, уступая только существительному. Важной особенностью глагола является то, что он может выступать в роли всех пяти членов предложения, как основных, так и второстепенных. Об этом и пойдет речь ниже.
Глагол как часть речи обозначает действие. Он отвечает на вопрос что делать? что сделать? Может изменяться по родам (только в прошедшем времени: кричал-кричала-кричало), числам (рисует-рисуют), временам (говорил-говорит-будет говорить).
Синтаксической ролью слова является функция, которую оно выполняет в составе предложения. Синтаксическую роль отдельного слова определить невозможно. На основании этой функции определяются члены предложения.
Глагол, как правило, входит в состав грамматической основы предложения и является сказуемым, но при определенных условиях он может выполнять и остальные четыре функции.
Итак, глагол в предложении может являться:
Стоит отметить, что чаще всего глагол является именно сказуемым. Сказуемым может быть глагол любого рода, числа или времени, а подлежащим, определением, дополнением или обстоятельством может быть только неопределенная форма глагола, которая отвечает на вопрос что делать? что сделать? (также известная под названием инфинитив).
Для того чтобы определить, какую именно синтаксическую роль играет глагол в конкретном предложении, необходимо уметь правильно задавать вопрос. Для этого важно не зацикливаться на том, что он по определению отвечает на вопрос что делать?, но может являться абсолютно любым членом предложения. Определить роль конкретного глагола в предложении невозможно без определения грамматической основы. В первую очередь всегда определяется подлежащее и сказуемое.
Какая часть речи слово «будет»?
Слово «будет» — это глагол в форме 3 лица единственного числа.
Выясним, словом какой части речи является «будет», обратившись к его начальной форме «быть».
«Быть» — это слово, которое имеет лексическое значение «существовать», «иметься», «находиться», «располагаться», «присутствовать», «происходить» и пр.
Я хочу быть здесь каждое лето.
На мой взгляд, в зависимости от обстоятельств эта встреча может быть и может не быть.
Глагол «быть» имеет форму настоящего времени «есть», которая довольно редко используется.
Чаще этот глагол употребляется в формах будущего или прошедшего времени (был, была, было, были).
Никого не было на пустынном берегу.
Грамматическая форма слова «будет»
Понаблюдаем, как указанный глагол несовершенного вида изменяется в формах будущего времени:
Следовательно, у слова «бу́дет» укажем следующие грамматические признаки.
Морфемный разбор слова «будет»
Вспомогательный глагол «будет»
Слово «бу́дет» частично утратило полноценное лексическое значение и чаще используется в качестве вспомогательного глагола в образовании различных сложных (аналитических) словоформ.
1. В первую очередь, он участвует в образовании составных форм глаголов несовершенного вида будущего времени, которые являются в предложении простым глагольным сказуемым.
Кто из вас будет выполнять эту работу?
В такой сложной форме основное лексическое значение имеет инфинитив, а совокупность грамматических признаков (наклонение, время, лицо, число) выражается формой вспомогательного глагола «будет».
2. Вспомогательный глагол-связка «будет» используется в составном глагольном сказуемом в сочетании со словами «должен», «надо», «нужно», «можно» и пр.
Он долже н будет рассказать нам об этом феномене.
Надо буде т пойти к нему и выяснить все подробности случившегося.
В жаркий день можно будет поплавать в озере вечером, когда вернемся с работы.
3. Этот вспомогательный глагола присутствует в составном именном сказуемом, имеющем значение «пребывать в каком-то состоянии или положении».
ГЛАГОЛЫ «БЫТЬ» И «ИМЕТЬ» И ИХ ФУНКЦИИ В ЯЗЫКЕ
Изучение предложений с глаголом «быть» осложняется трудностью, если не невозможностью, дать удовлетворительное определение природы и функций глагола «быть». Прежде всего, является ли «быть» глаголом? Если это глагол, то почему он так часто отсутствует? Если же «быть» не глагол, то каким образом он имеет статус и формы глагола, оставаясь при этом тем, что называют «глаголом-именем»? Тот факт, что существует «именное предложение», характеризующееся отсутствием глагола, и что оно представляет собой универсальное явление, противоречит, казалось бы, тому, также весьма обычному, факту, что оно имеет эквивалентом предложение с глаголом «быть». Факты как бы ускользают от анализа, и проблема в целом еще настолько слабо разработана, что здесь даже не на что опереться. Причина, вероятно, кроется в том, что обычно рассуждение строится, по крайней мере имплицитно, так, как если бы появлению глагола «быть» логически и хронологически предшествовало состояние языка, когда такой глагол отсутствовал. Но подобное прямолинейное рассуждение повсеместно опровергается языковой действительностью и не отвечает к тому же никаким требованиям теории.
В основу анализа, как исторического, так и описательного, следует положить различие двух слов, которые смешивают, когда рассуждают о глаголе «быть»: одно из них — «связка», грамматический показатель тождества; другое—полнозначный глагол. Эти два слова сосуществовали и всегда могут сосуществовать, будучи совершенно различными. Но во многих языках они слились. В основе проблемы глагола «быть» оказывается, таким образом, не процесс хронологической последовательности, а диалек-
тическое сосуществование двух слов, двух функций, двух конструкций.
Утверждая идентичность указанных двух слов, иногда ссылаются на именное предложение. Мы уже пытались г определить основные черты этого типа высказывания, и ничего существенного к сказанному мы здесь добавить не можем, разве только постараемся четче противопоставить именное предложение и предложение, содержащее глагол «быть», и еще раз подчеркнем то, что их различает.
Когда говорят о глаголе «быть», необходимо уточнять, идет л ли речь о понятии грамматическом или о понятии лексическом. Именно потому, что такое различение не проводилось, проблема и стала неразрешимой и ее не удалось даже ясно сформулировать. В действительности же существует лексическое понятие «быть», глагольное выражение которого является столь же исконным, что и выражение любого другого понятия, и которое может функционировать, совершенно не вторгаясь при этом в область функции «связки». Следует только вернуть ему и в теории его реальность и его автономность. В индоевропейских языках эта лексема представлена корнем *es-, который не следует переводить как «быть», чтобы не усугублять той самой путаницы, из которой мы пытаемся выйти. Его значение — «иметь существование, принадлежать действительности», и это «существование», эта «действительность» определяются как нечто достоверное, непротиворечивое, истинное. Весьма показательно, как это понятие конкретизируется в производных именных формах: лат. sons «виновный», юридический термин, который применяется к «сущему», к тому, «кто есть действительно» (совершивший преступление); санскр. sant-, авест. hant-«существующий, действительный, хороший, истинный»; превосх. степень санскр. sattama-, авест. hastama- «самый лучший»; санскр. satya-, авест. haiGya- «истинный»; санскр. sattva- «существование; сущность; плотность»; др.-исл. sannr «истинный»; греч. та ovxa «истина; обладание». В истории различных индоевропейских языков *es- оказывалось иногда замененным, но пришедшая ему на смену лексема сохраняет тот же смысл. Так обстоит дело в «тохарском» языке, в котором используется nes-, в ирландском, где используется ta- (atta-). Попутно отметим, что ирл. ta- с дательным падежом местоимения (буквально «быть у») стало выражением для «иметься»: ni-t-ta «у тебя нет». Одна из семантических функций *es- или его субститутов, по существу, и заключается в том, чтобы сделать возможной конструкцию «быть у» в значении «иметься».
Совершенно иным является положение «связки», которая употребляется в высказывании, устанавливающем тождество между двумя именными членами. Здесь наиболее общее выражение не
1 См. гл. XIV настоящей книги.
содержит никакого глагола. Это «именное предложение» в том виде, как оно представлено в настоящее время, например, в русском или венгерском языках, где нулевая морфема, пауза, осуществляет связь между двумя членами и утверждает их тождество — какой бы ни была с логической точки зрения разновидность этого тождества: формальное равенство («Рим — столица Италии»), включение класса в класс («собака — млекопитающее»), принадлежность к совокупности («Пьер — француз») и т. п.
Очень важно понять, что нет никакой естественной или необходимой связи между глагольным понятием «существовать, быть, иметься в действительности» и функцией «связки». Задавать вопрос, каким образом глагол «быть» может отсутствовать или опускаться,— значит ставить все с ног на голову. Правильной является обратная постановка вопроса — как существует глагол «быть», обеспечивая глагольное выражение и лексическую опору логической связи в утвердительном высказывании.
В действительности же привычные нам языки создают в этом отношении иллюзию. Появление глагола «быть», служащего для предикации тождества двух членов, не было неотвратимой языковой необходимостью. Во многих языках в различные исторические эпохи наблюдается тенденция к реализации функции связки — обычно осуществляемой с помощью паузы между членами, как в русском языке,— в особом знаке, в морфеме. Но эта тенденция разрешалась не одним-единственным и обязательным способом. Способы были различны; создание или приспособление для этой цели глагольной формы — лишь один из них. Рассмотрим кратко основные.
В древнесемитских языках глагола «быть», как известно, не существовало. Достаточно было поставить рядом именные члены высказывания, чтобы получилось именное предложение, при наличии, по-видимому, дополнительного признака — паузы между членами, что, однако, не имело графического выражения. На примере венгерского, русского и др. языков можно видеть, что эта пауза имеет значение элемента высказывания; более того, это знак предикации. Вероятно, везде, где структура языка позволяет строить предикативные высказывания путем соположения двух именных форм при свободном порядке слов, их разделяет пауза. При этом условии именные формы осуществляют предикацию. Так, в арамейском языке: malkuteh malkut ‘alam «его царство — вечное
царство»; ‘arhateh din «его пути — справедливость»; hfl §alma re§eh di-dhab tab^ «эта статуя, ее голова из чистого золота». Но в функции предикации может использоваться и особый знак: «связкой» служит местоимение так называемого третьего лица единственного числа, которое в этом случае вставляется между субъектом и предикатом: ‘elahkon hu ‘elah ‘elahin «ваш бог— он (=есть)бог богов». То же самое местоимение используется и тогда, когда субъект стоит
в первом или во втором лице: ‘anahna himmo ‘abdohl dl-‘elah-smayya w’ar c a «мы рабы бога неба и земли» (Ездра, кн. I V, 11), буквально «мы они его рабы бога. ». В этом примере мы видим, кроме того, согласование в числе между местоимением-связкой и субъектом. В единственном числе будет буквально «я он его раб» (= я его раб); отсюда во множественном числе «мы они их рабы» (= мы их рабы) с местоимением муж. рода множ. числа himmo.
Такую же схему мы находим в арабском языке 2 — именное предложение, в котором субъект, обычно определенный, предшествует предикату, обычно неопределенному: Zaidun c alimun «Сайд — ученый». Можно ввести определение к субъекту, не изменив при этом синтаксической формы: ‘abuhu musinun «его отец стар», но также и Zaidun ‘abuhu musinun «Сайд, его отец стар» (== отец Сайда стар). Когда же определенными являются и субъект и предикат, между ними можно вставить местоимение huwa «он»: allahu huwa ‘lhayyu «бог он (= есть) живой».
Подобное синтаксическое использование местоимения в функции связки представляет собой явление, имеющее принципиаль-
2 Ср. К. Brockelmann, Arab. Gramm. 11-е изд., § 100—102.
3 Другие примеры см. в кн.: J. Deny, Grammaire de la langue turque, § 549
и ел., 1175; а также в коллективной работе: «Philologiae Turcicae Fundamenta»,
\, 1959, стр. 104, 111, 125, 207 и др.
ное значение. Мы видим здесь, что два совершенно различных типа языка могут сближаться, образуя одну и ту же синтаксическую структуру, посредством конвергенции, орудием которой является местоимение. Наличие аналогичных ситуаций в семитских и тюркских языках заставляет предположить, что подобное решение может встретиться и в других языках, каждый раз, когда двучленное именное предложение при помощи какого-либо формального средства (не просодического) реализуется как утвердительное высказывание и включает новый член, служащий знаком утверждения. Местоимение и является таким знаком. Мы можем теперь привести подтверждение из третьего типа языков, в котором с помощью того же способа была самостоятельно создана форма именного предложения. Это явление имело место и в индоевропейских языках, точнее говоря, в части иранских языков.
Между согдийским языком и ягнобским в этом отношении существует историческая преемственность. Но подобную функцию указательного местоимения можно наблюдать также и в двух других иранских языках — в пушту и осетинском. В пушту в
4 Мы в свое время указывали на такое использование местоимения в согдийском и ягнобском языках («Grammaire sogdienne», II, стр. 67—68), но не смогли его объяснить.
6 Ср. нашу книгу «Etudes sur la langue ossete», P., 1959, стр. 74—75, где пред
восхищено настоящее изложение.
7 Более подробно см. Ernout, BSL, L, 1954, стр. 25 и ел.
8 См. L. Sjoestedt, Description d’un parler du Kerry, стр. 112 и ел.
9 Krause, Westtocharische Grammatik, I, 1952, стр. 61, § 64.
И наконец, последнее решение — то, которое мы наблюдаем в большинстве индоевропейских языков: использование *es-как в функции связки, так и в качестве глагола существования. Различие между ними отныне устранено. Складывается, таким образом, положение, характерное для современного французского языка, где можно сказать как cela est «это есть», так и cela est bon «это хорошо» без какой бы то ни было дифференциации etre «быть» и exister «существовать». При такой ситуации нет больше ничего, что соответствовало бы лексическому противопоставлению испанского ser : estar или тому противопоставлению, которое выражается в русском языке, с одной стороны, в форме «нулевая морфема: есть», с другой стороны, различием падежа предиката «именительный : творительный». Вместе с тем слияние этих двух категорий в некоторое единство упрощает функционирование временных флексий, поскольку устанавливается система более регулярных парадигм. И в конце концов то, что было не чем иным, как грамматической связью, получает лексическое подкрепление — «быть» становится лексемой, способной и выражать существование, и утверждать тождество.
Несколько странным, вероятно, покажется, что таким же вспомогательным глаголом, как «быть», является и «иметь». Казалось бы, все различает эти два глагола, и непонятно, почему они должны функционировать одинаково. Какая необходимость была для появления в различных языках второго вспомогательного глагола, если, например, в русском или персидском языках обходятся
10 BSL, LII,1956, стр. 289-306.
11 У нас еще, возможно, будет повод вновь обратиться в свете указанного здесь
различия к сложным фактам, связанным с «быть» в индо-иранских языках, иссле
дованным Р. Л. Тернером (R. L. Turner, BSOS, VIII,1936, стр. 795 и ел.) и
X. Хендриксеном (Н. Hendriksen, BSOAS, XX, 1957, стр. 331 и ел.).
 |
 |
одним? Более того, этот второй вспомогательный глагол «иметь», в отличие от «быть», действительно и в полном смысле слова имеет значение, которым занимаются лексикографы; помимо своей функции вспомогательного глагола он имеет свободную конструкцию — конструкцию глагола в активном залоге, подобного всем другим, и управляет прямым дополнением. По существу, чем больше мы изучаем «иметь», тем труднее нам объяснить, почему мы считаем его вспомогательным глаголом. Попробуем поэтому охарактеризовать его с формальной стороны в нескольких языках. Нужно подвергнуть глагол «иметь» конкретному анализу хотя бы в нескольких языковых системах, даже если (как это и окажется) нам придется в конце концов отказаться от некоторых связанных с ним теоретических понятий, не имеющих оправдания ни в логике, ни в грамматике.
Рассмотрим, как обстоит дело во французском языке сравнительно с глаголом etre «быть». Можно заметить, что у avoir «иметь» есть некоторые свойства, общие с etre, и ряд других свойств, присущих только ему. Мы кратко суммируем отношения между этими глаголами следующим образом:
1. И etre и avoir имеют формальный статус вспомогательных
глаголов, с помощью которых образуются формы времени.
2. Ни etre, ни avoir не имеют формы пассива.
3. Etre и avoir допускаются как вспомогательные глаголы для
образования времен у одних и тех же глаголов в зависимости от
того, являются ли эти глаголы возвратными или нет, то есть в
зависимости от того, обозначают ли субъект и объект одно и то же
лицо или нет: etre используется, когда субъект и объект совпадают
(il s’est blesse «он ушибся»), a avoir — когда они не совпадают
(И т’а blesse «он ушиб меня»).
4. Иначе говоря, вспомогательные глаголы etre и avoir нахо
дятся в отношении дополнительной дистрибуции; все глаголы
обязательно используют либо тот, либо другой (il est arrive «он
приехал», il a mange «он съел»), в том числе и сами etre и avoir,
которые в независимом употреблении сочетаются с avoir (il a ete
«он был», il а ей «он имел»).
Подобная симметрия употребления и отношение дополнительной дистрибуции между двумя вспомогательными глаголами, имеющими, кроме того, одинаковый состав форм и сходные конструкции, вступает в явное противоречие с их лексической природой и с их синтаксическим поведением в независимом употреблении. Здесь etre и avoir разделяет одно существенное различие: вне функции вспомогательного глагола конструкция etre предикативна, в то время как конструкция avoir транзитивна. Тут, казалось бы, между двумя глаголами пролегла пропасть. Непонятно, в частности, каким образом транзитивный глагол может стать вспомогательным.
Это, однако, иллюзия. «Иметь» обладает конструкцией транзн-
тивного глагола и тем не менее таковым не является. Это глагол псевдотранзитивный. Между субъектом и объектом глагола «иметь» не может существовать отношение переходности, когда действие предполагается переходящим на объект и видоизменяющим его. Глагол «иметь» не выражает никакого процесса. По существу, «иметь» как лексема встречается в языках крайне редко; большинство языков ее не знает. Даже в пределах индоевропейской семьи языков это позднее приобретение 12 ; понадобилось много времени, чтобы оно закрепилось хотя бы в части этих языков. Наиболее распространенным выражением отношения, передаваемого в наших языках с помощью «иметь», является обращенное выражение «быть у», где субъектом становится то, что представляет собой грамматический объект глагола «иметь». Например, единственным возможным эквивалентом «иметь» в арабском языке является капа 1-«быть у». Такова ситуация в большинстве языков.
12 См. MeiI let,Le developpement du verbe «avoir», «Antid6ron. J. Wacker-
nagel», 1924, стр. 9—13.
13 Deny, Grammaire, § 1198.
14 Poppe, Grammar of written Mongolian, 1954, стр. 147, § 509.
16 Различные выражения были изучены Г. Деетерсом, см. «Festschrift A. De-brunner», 1954, стр. 109 и ел.
16 D. Westermann, Worterbuch der Ewe-Sprache, I, стр. 321.
одним? Более того, этот второй вспомогательный глагол «иметь», в отличие от «быть», действительно и в полном смысле слова имеет значение, которым занимаются лексикографы; помимо своей функции вспомогательного глагола он имеет свободную конструкцию — конструкцию глагола в активном залоге, подобного всем другим, и управляет прямым дополнением. По существу, чем больше мы изучаем «иметь», тем труднее нам объяснить, почему мы считаем его вспомогательным глаголом. Попробуем поэтому охарактеризовать его с формальной стороны в нескольких языках. Нужно подвергнуть глагол «иметь» конкретному анализу хотя бы в нескольких языковых системах, даже если (как это и окажется) нам придется в конце концов отказаться от некоторых связанных с ним теоретических понятий, не имеющих оправдания ни в логике, ни в грамматике.
Рассмотрим, как обстоит дело во французском языке сравнительно с глаголом etre «быть». Можно заметить, что у avoir «иметь» есть некоторые свойства, общие с etre, и ряд других свойств, присущих только ему. Мы кратко суммируем отношения между этими глаголами следующим образом:
1. И etre и avoir имеют формальный статус вспомогательных
глаголов, с помощью которых образуются формы времени.
2. Ни etre, ни avoir не имеют формы пассива.
3. Etre и avoir допускаются как вспомогательные глаголы для
образования времен у одних и тех же глаголов в зависимости от
того, являются ли эти глаголы возвратными или нет, то есть в
зависимости от того, обозначают ли субъект и объект одно и то же
лицо или нет: etre используется, когда субъект и объект совпадают
(il s’est blesse «он ушибся»), a avoir—когда они не совпадают
(il m’a blesse «он ушиб меня»).
4. Иначе говоря, вспомогательные глаголы etre и avoir нахо
дятся в отношении дополнительной дистрибуции; все глаголы
обязательно используют либо тот, либо другой (il est arrive «он
приехал», il a mange «он съел»), в том числе и сами etre и avoir,
которые в независимом употреблении сочетаются с avoir (il a ete
«он был», il а ей «он имел»).
Подобная симметрия употребления и отношение дополнительной дистрибуции между двумя вспомогательными глаголами, имеющими, кроме того, одинаковый состав форм и сходные конструкции, вступает в явное противоречие с их лексической природой и с их синтаксическим поведением в независимом употреблении. Здесь etre и avoir разделяет одно существенное различие: вне функции вспомогательного глагола конструкция etre предикативна, в то время как конструкция avoir транзитивна. Тут, казалось бы, между двумя глаголами пролегла пропасть. Непонятно, в частности, каким образом транзитивный глагол может стать вспомогательным.
Это, однако, иллюзия. «Иметь» обладает конструкцией транзи-
тивного глагола и тем не менее таковым не является. Это глагол псевдотранзитивный. Между субъектом и объектом глагола «иметь» не может существовать отношение переходности, когда действие предполагается переходящим на объект и видоизменяющим его. Глагол «иметь» не выражает никакого процесса. По существу, «иметь» как лексема встречается в языках крайне редко; большинство языков ее не знает. Даже в пределах индоевропейской семьи языков это позднее приобретение 12 ; понадобилось много времени, чтобы оно закрепилось хотя бы в части этих языков. Наиболее распространенным выражением отношения, передаваемого в наших языках с помощью «иметь», является обращенное выражение «быть у», где субъектом становится то, что представляет собой грамматический объект глагола «иметь». Например, единственным возможным эквивалентом «иметь» в арабском языке является капа 1-«быть у». Такова ситуация в большинстве языков.
12 См. Me i I let, Le developpement du verbe «avoir», «Antid6ron. J. Wacker-
nageb, 1924, стр. 9—13.
13 Deny, Grammaire, § 1198.
14 Poppe, Grammar of written Mongolian, 1954, стр. 147, § 509.
16 Различные выражения были изучены Г. Деетерсом, см. «Festschrift A. De-brunner», 1954, стр. 109 и ел.
16 D. Westermann, Worterbuch der Ewe-Sprache, I, стр. 321.
Мы не будем нагромождать здесь для доказательства фактический материал — примеры составили бы огромный список. Каждый может легко убедиться, какие бы языки он ни взлл, в преобладании типа «mihi est» («у меня есть») над типом «habeo» («имею»). И как бы мало нам ни было известно об истории того или иного языка, мы часто наблюдаем, что развитие идет от типа «mihi est» к «habeo», но не наоборот, а это значит, что даже там, где существует «habeo», оно могло возникнуть из предшествующего «mihi est». Если какое-либо выражение этого отношения можно считать «нормальным», то это как раз «mihi est aliquid» («у меня есть нечто»), в то время как «habeo aliquid» («имею нечто»), как бы ни было важно само по себе появление «иметь» как самостоятельного глагола,— всего лишь вторичный вариант этого выражения, имеющий ограниченную сферу распространения.
Следует только предупредить здесь возможное недоразумение, которому легко может дать повод выражение «mihi est», если его рассматривать в таком виде, не уточняя его места в системе каждого отдельного языка. Выражение «быть у», о котором идет речь, абсолютно не тождественно французскому обороту etre а — се livre est a moi «эта книга моя». Между тем и другим необходимо проводить строгое различие. Французскому est a moi нельзя приписать ту же функцию, что лат. est mihi; в латинском языке est mihi передает то же отношение, что и habeo, которое является не чем иным, как его трансформацией: est mihi liber «у меня есть книга» было заменено habeo librum «я имею книгу». Во французском же языке здесь выражаются два разных отношения: avoir выражает обладание (j’ai un livre «у меня есть книга»); etre а выражает принадлежность (се livre est a moi «эта книга моя»). Различие отношений вытекает из различия конструкций: etre а требует всегда определенного субъекта; un livre est a moi «какая-то книга моя» было бы невозможно, нужно сказать: се livre est a moi «эта книга моя». Напротив, avoir требует всегда неопределенного объекта; j’ai ce livre «я имею эту книгу» даже в лучшем случае имело бы слабый шанс появиться в речи; нужно сказать: j’ai un livre «я
«A. Klingenheben, Nachrichten der Gotting. Gesellschaft, 1933, стр. 390.
la J. Lukas, A Study of the Kanuri Language, стр. 28—29, § 72.
имею (одну) книгу». Вот почему латинское est mihi соответствует французскому j’ai, а не est a moi.
Нас интересует, следовательно, отношение обладания (посес-сивности) и его выражение с помощью «быть у». Потому что «иметь» это не что иное, как инвертированное «быть у»: mihi est pecunia «у меня есть деньги» инвертируется в habeo pecuniam «я имею деньги». В отношении посессивное™, выраженном с помощью mihi est, предмет обладания осмысляется как субъект; обладатель указывается лишь периферийным падежом, дативом, и обозначается им как тот, в ком «быть у» реализуется. В конструкции (ego) habeo pecuniam «я имею деньги» это отношение не может стать «транзитивным»; ego «я», понимаемое теперь как субъект, тем самым отнюдь не становится действующим лицом процесса: оно представляет собой средоточие состояния в синтаксической конструкции, которая лишь имитирует выражение процесса.
Все проясняется, когда мы наконец признаем «иметь» тем, чем он и является — глаголом состояния. И подтверждение этому мы находим в системах самых различных языков. В готском языке «иметь», aih, является перфекто-презентным глаголом. Он входит в класс, содержащий исключительно глаголы субъективного состояния, отношения, настроения, но не действия 20 : wait «знать», mag «мочь», skal «долженствовать», man «полагать», og «бояться» и т. п. Таким образом, aih «иметь» характеризуется как глагол состояния уже самой своей формой. У него есть соответствие в индоиранских языках — вед. 1§е, авест. ise «иметь, обладать»; и здесь
19 В статье Мейе, цитированной выше, различие между ними не проводится.
Для хеттского языка оно указано в «Archiv Orientelni», XVII, 1949, стр. 44 и ел.
20 Ср. «Archivum Linguisticum», I, 1949, стр. 19 и ел. (в наст, книге гл. XI);
«Die Sprache», VI, 1960, стр. 169t