Бульварное чтиво это что
Несколько слов о бульварной литературе
Несколько слов о бульварной литературе
Можно назвать и иначе – «коммерческая», «ширпотреб», «дамская», «женская», «развлекательная»… суть ясна. Литература не очень серьезная с точки зрения филологов, философов… даже и не профессионалов в близких областях, а просто так называемой «мыслящей части человечества».
Ставящая перед собой задачу не заставить задуматься о судьбах мира, Вселенной, о жизни и смерти и тому подобных глобальных и вечных вопросах, а… просто развлечь и отвлечь. От реальных проблем, от неприятностей, от серых будней, от скуки, от однообразия своей жизни.
Мне бы хотелось попробовать проанализировать, во-первых, правы ли те, кто ее презирает, во-вторых, правы ли те, кто ее не читает вообще, ну а в третьих… в чем же ее специфика. Я, будучи читателем так называемых бульварных романов, причем читателем с многолетним стажем, хочу, чтобы разговор на эту тему состоялся без предвзятости, спеси, снобизма, вешания ярлыков – это проще всего. Судить легко, гораздо труднее пытаться понять явление.
Помню свои ощущения – эйфория! Я даже представить себе не могла в годы своего советского детства и отрочества, что такая жизнь существует – и вот она. Не какие-то там убогие дискотеки с вульгарными девицами и отморозками, вызывающие отвращение, а приемы в доме миллионера, похожем на дворец из сказки. Никакого мата-перемата, культурная речь. Одно удовольствие читать или смотреть, как все выглядят. Ни вызывающего «прикида» девушек с Тверской улицы (писк моды во времена моей юности), ни безвкусного шика наших «новых богатых». Ощущение сказки – элегантность, утонченность. Звучит Моцарт или Вивальди. А если эстрада, то не такая, как наша, опять же – окультуренная. Отношения между людьми – красивые… так и хочется повторять это слово… да, в примитивнейшем смысле. «Сделайте мне красиво!» Можно сказать – слащавые кисло-сладкие розовые подделки писателей и сценаристов под реальную жизнь в этих странах, но эти подделки тогда многим из нас были дороги.
Это потом все успело приесться, потом возникли и пресыщение, и ирония, и прозрение – достаточно горькое на тот момент… что этой жизни не существует. И далеко не все ведь прозрели, и это меня поражает. До сих пор многие люди, причем вдвое старше меня, всерьез считают, что в Америке жизнь такая, как в «Санта-Барбаре», «Династии», романах Чейза, Сидни Шелдона, Даниэлы Стил, Жаклин Сьюзан, Джудит Крентц, Пенни Винченци и многих других, прочитанных мной в свое время взахлеб в огромном количестве.
В тот момент, когда я уже достаточно начиталась и насмотрелась подобного, я решила попробовать зарабатывать на жизнь в этом жанре. Тут уже искренняя увлеченность ранней юности сменилась пресыщенностью и цинизмом – желанием извлечь выгоду из полученных знаний о том, как это делается. И в течение некоторого времени мне это удавалось. Поэтому я уже могу судить не только как потребитель, но и как тот, кто эту продукцию делал.
Писателей много, все они разные. Кто-то более талантлив, ярок, самобытен (Сидни Шелдон), кто-то – менее (Даниэла Стил). Но объединяет одно: желание развлекать. Казалось бы, и Шекспир, и Диккенс писали о великих страстях, и у них тема рока, судьбы, фатума, море крови и гора трупов… но почему они – Шекспир и Диккенс, а не бульварные писатели? Что же их отличает? Трагедии Шекспира и Диккенса не развлекают. Все, что угодно, но только не это. Они заставляют напрягаться, мыслить, сопереживать… но приятным развлечением ни «Гамлет», ни «Король Лир», ни «Ромео и Джульетта», ни «Домби и сын», ни «Тяжелые времена» быть не могут. Не тянет читать или смотреть это, жуя бутерброд.
Трагедии же бульварных писателей развлекают. Все страдают красиво, эффектно. В дорогих нарядах, с бокалом шампанского в руке, в продуманной писателем позе. Даже капли крови как-то особенно грациозно соскальзывают по складкам вечернего платья убитой или раненой героини – красавицы, разумеется, «роковой», «загадочной», «демонической» женщины-вамп или сирены или как ее еще можно назвать? Ведь там просто людей не бывает, там все жертвы Рока, игрушки Рока, марионетки Рока, зловещие слуги Дьявола, князи Тьмы и тому подобное. Мелодраматических штампов бульварной прозы достаточно много – это касается и стилистики, и образности, и сюжета. И именно это мне и хотелось бы проанализировать.
Продолжать-импровизировать в таком стиле можно до бесконечности, но я думаю, что суть понятна. Умирать – так красиво, убивать – так эффектно. Никакой «прозы жизни», не портить картину.
Разумеется, вошли в моду и более агрессивные романы с обилием сцен насилия, жестокости, кровавых подробностей. Это уже триллеризация. И это тоже пользуется спросом. Теперь в современной бульварщине сочетается и хорошо рассчитанная жестокость (как встряска для читателей) и все тот же сахарный романтизм.
Люди в этих романах – герои сказок. Положительные или отрицательные. Роли распределяются примерно так: Снежная королева (хладнокровная красавица-злодейка), Серый Волк (хитрый коварный и кровожадный интриган), Красная Шапочка (невинная инженю) – она же Золушка, Принц (миллионер с внешностью фотомодели из мужских журналов, деловыми способностями и гуманистическими жизненными принципами). Сказок много, прототипов много, выбирай на свой вкус. Но то, что в жанре сказки может казаться художественным, живым, искренним, настоящим, в жанре бульварного романа – второсортной подделкой под литературу.
Нужна ли литература такого типа? На мой взгляд, конечно, нужна. Те, кто ее не читает и презирает, имеют право на свою позицию. Но в определенных ситуациях именно такая развлекательно-трагическая, а не подлинно трагическая или драматическая, незаменима. Люди нуждаются не только в том, чтобы глубоко сопереживать, улучшать свой художественный вкус или задумываться о Вечном. Они хотят и развлекаться. Эта литература снимает стресс, позволяет приятно провести время. А это – великое дело.
Читая изданные книги такого рода, да и размещенные в интернете произведения молодых писателей мне приходилось наблюдать, как сквозь все эти штампы, вопреки влиянию бульварной литературы, прорастает подлинное дарование. Какого масштаба – другой вопрос, но дарование настоящее.
Если писатель не ставит себе иных задач, кроме как развлекать, это его право. Но если ставит, он должен задуматься. Потому влияние этой литературы надо преодолевать. В какую сторону, в каком направлении будет развиваться молодой талант, это ему решать. В сторону реализма – отражения современной жизни во всей ее сложности и полноте, как Диккенс, Горький, Чехов? В сторону философской литературы как Достоевский, Айрис Мердок? В жанре сказки – для детей, для взрослых, как Андерсен, Оскар Уайльд, Александр Грин?
Вот, пожалуйста, описание героини «Алых парусов»: «Каждая черта Ассоль была выразительно легка и чиста, как полет ласточки. Темные, с оттенком грустного вопроса глаза казались несколько старше лица; его неправильный мягкий овал был овеял того рода прелестным загаром, какой присущ здоровой белизне кожи. Полураскрытый маленький рот блестел кроткой улыбкой». Старик, встреченный ею в лесу говорит, что ее имя «так странно, так однотонно, музыкально, как свист стрелы или шум морской раковины; что бы я стал делать, называйся ты одним из тех благозвучных, но нестерпимо привычных имен, которые чужды Прекрасной Неизвестности?»
Нужно ли комментировать эти цитаты? Вот она – не шаблонная красивость, а красота настоящая.
Какое бы направление автор ни выбрал, перед ним будет стоять непростая задача: осознание того, чем бульварная стилистика, символика, образность отличается от подлинно художественной. Продолжая любить развлекательную литературу, как любят вкусное блюдо, и, отдавая ей должное, все же стремиться к тому, чтобы создавать не Красивое, а Прекрасное.
Откуда взялись бульвары и насколько зазорными были бульварные романы и бульварные пьесы раньше
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Бульвары в фортификации и в мирное время
Первые бульвары совсем не были похожи на утопающие в зелени улицы, чье назначение – обеспечить приятную прогулку в выходной день и вообще развлечь горожан. Несмотря на то, что слово пришло в русский язык из французского, происходит оно от немецкого bollwerk и его голландской формы bulwerke, а это – термины военной науки. Да и бульваром когда-то называли защитное сооружение, земляной вал по границам города, а еще раньше – редут, укрепление для круговой обороны от неприятеля.
Это потом, когда необходимость в укреплениях отпадала и крепостные валы становились частью города, их превращали в улицы. В некоторых городах до сих пор можно увидеть остатки прежних защитных сооружений, как, например, в итальянском Лукке, там сохранилось четырехкилометровое кольцо старой крепостной стены, которая украшает современные бульвары.
Бульвары – улицы, вдоль которых высаживали деревья, появлялись в разных городах, но все же родиной их справедливо считается Франция, а точнее – французская столица. Знаменитые Большие бульвары, вереница улиц от церкви Мадлен к площади Республики и дальше до площади Бастилии, появились на месте крепостной стены, выстроенной в XIV веке при короле Карле V. С расширением города и переходом к наступательной внешней политике было решено снести стены, засыпать валы и организовать широкие улицы. Произошло это при Людовике XIV.
Так из лексикона военных слово «бульвар» перешло в «мирную» речь, став частью повседневной жизни парижан, в первую очередь тех, кто любил прогулки и знал толк в простых развлечениях. Завсегдатаями бульваров становились не только гуляющие, но и те, кто зарабатывал на них – кто пару ливров, кто – целое состояние. Речь о духовной пище – бульварных театрах, бульварных романах и бульварной прессе.
Когда слишком много людей умеют читать
Эти «мещанские» развлечения под названием «бульварщина» начались с театров, открытых специально для простых людей, невзыскательной публики. Королевская «Комеди Франсез» ставила на своей сцене лучшие драматические произведения, маленьким театрам доставалось остальное. В городских театральных заведениях играли пьесы попроще, и увидеть их можно было именно в театрах на бульварах.
Один из первых парижских бульварных театров был открыт актером и кукольником Жаном-Батистом Николе. Дела быстро пошли в гору – зрителям нравился репертуар театра, веселый и разнообразный, и драматурги, предлагавшие свои произведения к постановкам, тоже не переводились.
Рекорд по количеству театров принадлежал бульвару дю Тампль, который носил когда-то прозвище «Бульвар преступлений». Дело не в том, что это было самое криминальное место в Париже – просто в репертуар многочисленных театров, кабаре, кафе-концертов на бульваре входило огромное количество постановок, в которых грабили, убивали и другими способами нарушали закон – на сцене. В реальной жизни бульвар дю Тампль был довольно мирным и приятным местом, куда приходили отдохнуть, развеяться, посмеяться.
Вслед за бульварными театрами подоспела и бульварная пресса с бульварными романами. Их цель была проста – развлечь, развеселить, а потому читатель, как и зритель бульварных пьес, оказывался погружен в мир любовных интриг, преступных злодеяний, непристойных шуток.
Бульварные (или желтые) газеты отличались низким качеством бумаги, на которой их печатали (отсюда, по одной из версий, и название). Такая пресса была призвана не столько сообщить читателю новость или достоверно осветить событие, сколько шокировать, повеселить, удивить, пробудить другие яркие эмоции. Если при этом нужно было поступиться истиной ради мнимой сенсации – ею поступались, лишь бы главная цель была достигнута.
По этой причине «в подвале» желтых газет, то есть в нижней части страниц, стали публиковать фрагменты художественных произведений, истории с продолжением. Из номера в номер печатались рассказы о грабителях и женщинах легкого поведения, сыщиках и супергероях, а прохаживающиеся по бульварам парижане могли усесться на скамейку и насладиться приятным чтением.
Вскоре стало понятно, что появился новый литературный жанр, да к тому же, очень востребованный, и бульварные романы стали превращаться в отдельные самостоятельные произведения. Те же, кто брался за перо ради невзыскательных вкусов городской публики, получали не только благодарного читателя, но и большие гонорары.
Считается, что первым, кто начал писать бульварные романы, стал Ксавье де Монтепен, кстати, оказавшийся невероятно популярным автором и в России середины XIX века. Но основоположником жанра стал Эжен Сю, автор романов «Парижские тайны» и «Вечный жид», весьма неплохо заработавший на сочинениях произведений массовой литературы.
Среди тех, чье творчество когда-то вызывало снисходительную усмешку или даже негодование именитых литераторов и читателей с утонченным вкусом, можно встретить по-настоящему знаменитые теперь фамилии: со скромного звания бульварных романистов когда-то начинали и Бальзак, и Жорж Санд, и Жюль Верн, и даже сэр Артур Конан Дойль, написавший своего Шерлока Холмса скорее в качестве развлечения и легкого заработка, чем стремясь к вершинам литературного Олимпа. Как известно, по-настоящему значимыми своими произведениями Дойль считал исторические романы – уж их к бульварному чтиву отнести было нельзя.
А потому черта «антихудожественности», которую на протяжении веков пытались навязать всему, что производилось «для бульваров», может быть признана за творчеством такого рода лишь со множеством оговорок, или, по крайней мере, спустя ощутимо большой промежуток времени.
Бульвардье и бульварщина
Шарль Бодлер писал когда-то о фланере: « Толпа — его стихия, так же как воздух — стихия птиц, а вода — стихия рыб. Его страсть и призвание в том, чтобы слиться с толпой. Бескорыстно любознательный человек, ненасытный наблюдатель испытывает огромное наслаждение, смешиваясь и сживаясь с людской массой, с ее суетой, движением, летучей изменчивостью и бесконечностью. … Он подобен зеркалу, такому же огромному, как сама эта толпа; он подобен наделенному сознанием калейдоскопу, в каждом узоре которого отражается многообразие жизни и изменчивая красота всех ее элементов ».
Выбросить бульварщину из истории искусства никак не получится, слишком тесна ее связь с большими мастерами и большими произведениями. Глядя на французов, моду на бульвары и бульварщину подхватили и в других странах, и сейчас аллеи, украшенные липами или пальмами, соснами или вязами, можно встретить почти в любом городе.
Бульварные книги и сами по себе часто становились бестселлерами, и приносили, к тому же, доход в производном виде искусства – кино. Едва ли сочинения Яна Флеминга о Джеймсе Бонде или Анн и Сержа Голон об Анжелике, маркизе ангелов, можно было отнести к серьезной литературе. Но, выйдя на экраны, эти сюжеты приобрели еще и признание кинокритиков, не говоря о любви кинозрителей уже нескольких поколений.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Бульварная литература
Как ни старайся отличить Бульвар и сквер — одна натура, И может только скверной быть Бульварная литература.
| « | Позор — называть романы Оксаны Робски романами! | » |
| — © Галина Сергеевна | ||
Бульварная литература (также бульварный роман, бульварное чтиво) — жанр массовой литературы, рассчитанный на удовлетворение непритязательных читательских запросов.
Почему «бульварная»? Когда термин появился — подразумевался такой образ: книга, которую можно мимоходом почитать на бульваре, на скамеечке, не особенно вникая.
По другой (более разумной) версии русское название пошло от французского обозначения т. н. бульварных пьес, которые шли в театриках на бульваре Дю Тампль. В то время, как пьесы топовых драматургов шли в Камеди Франсез и прочих элитных местах, бульварные театрики были вынуждены перебиваться пьесами категории B и выезжать на эротике и спецэффектах. Как итог, лучшие постановки были на уровне Зака Снайдера, а худшие ставились тогдашними Уве Боллами и Asylum.
Приблизительный аналог в Стране Восходящего Солнца — ранобэ.
Содержание
Примеры бульварной литературы [ править ]
А ещё был плутовской роман в испанском стиле — тогдашний аналог «Во все тяжкие», «Бригады» и прочих историй про непростую жизнь «благородных» разбойников.
Но к середине XIX в. читать научились и простые лавочники. Появилась газета, а в газете был т. н. подвал (нижняя часть страницы, на которую не хватило материала). Там и начали печатать истории с продолжением, по главе в каждом номере. Газетки были дешёвые, главки заканчивались на самом интересном месте и народ буквально штурмовал киоски, охваченный желанием узнать, что там у Рокамболя.
Именно там, в подвале, человечеству были явлены «Парижские тайны», легендарный сериал про парижского Бэтмена. Успех был таким оглушительным, и принёс Эжену Сю столько денег (гонорар сопоставим с суммарным гонораром всех сценаристов какого-нибудь современного топового сериала с HBO, а ещё шли отчисления от постановок и переводов), что в жанр буквально ломанулись молодые авантюристы. В каждом крупном городе Европы, от Лиссабона до Одессы, появилось по супергерою и сериалу «%название города% тайны».
Французские издатели почуяли профит и теперь растягивали подвалы на полгазеты. Именно оттуда изливались на жаждущую публику сериалы от Дюма, Бальзака, Жорж Санд, Понсона де Террай и кучи других авторов, многие из которых ныне считаются классиками.
Далее жанр развивался вместе с носителями информации. Из газеты он переехал в журнал (подвал, разросшийся до целой газеты), а оттуда в книжку в мягкой обложке. С удешевлением печати палп в твёрдых и красочных обложках с красотками и красавцами заполонил магазины, полки, антресоли, дачи и всё вокруг.
Наконец, с появлением Интернета, бульварная литература пришла прямо в компьютер, планшет и телефон. Эстеты высмеивают её в толстых журналах, которые никто не читает. А народ потребляет опусы о галантных эльфах, отважных мальчиках-с-фермы и неуловимых попаданцах ещё больше, чем раньше, и просит ещё.
Авантюрный роман [ править ]
Готический роман [ править ]
Замки, призраки, демоны, преступные монахи и прочая крутотень из жизни вымирающей аристократии. Когда в Англии соединили паровую машину с печатным станком, жареным запахло по всей Европе.
Детективный роман [ править ]
Фантастика [ править ]
Вплоть до второй половины XX в. ко всей НФ относились пренебрежительно, да и теперь далеко не каждый литературный критик воспринимает жанр всерьёз. Много ли фантастов получило Нобелевскую премию по литературе? Про «Оскар» за лучший фильм (не за спецэффекты, лучшую роль и пр.) и говорить нечего.
Фэнтези [ править ]
Самопародии [ править ]
Бульварное чтиво
Бульварное чтиво
| Криминальное чтиво | |
| Pulp Fiction | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
Сюжет фильма нелинеен, как и почти во всех остальных работах Тарантино. Этот приём стал чрезвычайно популярен, породив множество подражателей во второй половине 1990-х.
Содержание
Сюжет
Вслед за предыдущим фильмом Тарантино, «Бешеные псы», части сюжета «Криминального чтива» были разделены, перемешаны и показаны в «неправильном» порядке; техника, до этого использовавшаяся режиссёрами французской «Новой волны», в частности Жан-Люком Годаром и Франсуа Трюффо, а также Стенли Кубриком в «Убийстве».
Всего в сценарии можно насчитать шесть частей, при этом авторские названия имеют три из них. Первая и последняя части (Ограбление) пересекаются во времени и происходят в одном и том же месте. Две хронологически последовательные части («Мия Уоллес» и «Золотые часы») показаны также одна за другой.
Порядок историй в фильме:
Для удобства восприятия далее сюжет фильма представлен в хронологическом порядке, что не совсем правильно, так как нарушает авторский замысел. Желающие могут читать блоки с сюжетом фильма в правильном порядке.
Винсент и Джулс
Винсент (Джон Траволта) и Джулс (Сэмюэль Л. Джексон), бандиты на службе у Марселаса Уоллеса (Винг Рэймс), должны забрать принадлежащий их боссу чемодан у Брета и его компаньонов, предположительно в результате нарушенной последними договорённости. По пути они обсуждают данное Уоллесом Винсенту поручение «вы́гулять» вечером того же дня Мию Уоллес, жену босса. Также он рассказывает о своей недавней поездке в Европу (диалог о «четвертьфунтовом чизбургере», который в Европе называют «королевский чизбургер» из-за метрической системы). Добравшись до квартиры, после непродолжительного диалога и цитирования искаженного отрывка из проповедей пророка Иезекииля, Джулс и Винсент убивают Брета и одного из его компаньонов.
«Ситуация с Бонни»
Неожиданно из-за закрытой двери выскакивает ещё один компаньон Брета и практически в упор разряжает свой револьвер в Джулса и Винсента; но, к взаимному удивлению, ни одна из пуль не достигает цели. На стене остаются следы от пуль. Зрителю видно, что минимум одна из пуль должна была пройти прямо через тело Джулса. Этот момент рассматривается многими как одна из ключевых сцен фильма. Бандиты переглядываются и убивают неудачливого стрелка, затем вместе с внедренным в компанию Брета человеком Марселаса, Марвином, забрав чемодан Уоллеса, покидают место преступления.
Джулс воспринимает то, что он жив после нескольких выстрелов в него в упор, как знамение свыше и принимает решение завязать с преступным миром. По дороге к Уоллесу Винсент, неосторожно обращаясь с пистолетом, случайно стреляет Марвину в голову. Пытаясь как можно быстрее убраться с открытого пространства, Джулс ведёт машину в гараж к своему приятелю Джимми (Квентин Тарантино). Проблема усугубляется тем, что с работы скоро должна прийти жена Джимми Бонни (которая работает медсестрой).
Для разрешения ситуации Марселас Уоллес посылает мистера Вульфа (Харви Кейтель), «Человека, решающего проблемы». Под его руководством Джулс и Винсент доводят салон и самих себя до приемлемого состояния и отвозят автомобиль с трупом Марвина в багажнике на дружественную автосвалку Монстра Джо.
Ограбление
Пара мелких грабителей, Тыковка/Ринго (Тим Рот) и Сладкая Зайчишка/Иоланда (Аманда Пламмер) за чашкой кофе обсуждают возможность ограбить посетителей и кассу ресторанчика, в котором они находятся. Решившись, они выхватывают пистолеты. (В фильме на этом месте начинаются вступительные титры). В конце фильма зрителей возвращают в ресторан. Джулс и Винсент сидят в том же ресторане. Непосредственно перед началом ограбления Винсент идёт в туалет. Когда Ринго пытается помимо кошелька забрать у Джулса чемодан Уоллеса, тот перехватывает инициативу и берет его на мушку. Иоланда берет на прицел Джулса, вернувшийся Винсент — Иоланду. Джулсу, незадолго до этого сообщившему Винсенту о своем намерении бросить криминал, стоит большого труда удержать ситуацию под контролем. Он забирает у Ринго свой кошелёк (оставив тому деньги) и даёт ему и Иоланде уйти с добычей (но без чемодана). После этого Джулс и Винсент возвращаются к Уоллесу. Перед входом к нему Винсент встречает старого боксера Бутча, который должен будет проиграть «договоренный» бой для Марселоса Уоллеса. Между ними возникает ссора и Винсент оскорбляет Бутча, но так как первый очень близок к «боссу», Бутч ничего не может ему сделать в ответ.
«Мия Уоллес»
В ужасе от возможных последствий, Винсент отвозит Мию к Лэнсу, где, следуя инструкциям из пособия для медсестёр, возвращает бездыханную девушку к жизни с помощью прямой инъекции адреналина в сердце. Придя в себя, Мия соглашается ничего не рассказывать Уоллесу.
«Золотые часы»
История профессионального боксёра Бутча Куллиджа (Брюс Уиллис) начинается с его сна/воспоминания о детстве, в котором армейский товарищ (Кристофер Уокен) его отца передаёт ему фамильную реликвию его семьи — золотые часы. В ходе длинной тирады, похоже слегка пародирующей классическое «Иисаф родил Йакова…», выясняется, что находясь во вьетнамском плену отец Бутча, чтобы их не отобрали, прятал часы «у себя в заднице».
Очнувшись, Бутч обнаруживает себя поставленным перед необходимостью участвовать в договорном матче, за проигрыш в котором ему заплатил Марселас Уоллес. Однако, Бутч нарушает договорённость, поставив через доверенного букмекера полученные от Уоллеса деньги на себя, нокаутирует соперника (впоследствии выясняется, что насмерть; сам бой не показан) и сбегает.
Возможно, этот эпизод означает, что Джулс был прав и им необходимо было обоим уйти от «дел».
Выйдя на улицу, Бутч видит стоящий перед ломбардом вычурный чоппер. Взглянув на брелок с ключами, выполненный в форме буквы Z (зед), Бутч понимает, кто является хозяином мотоцикла, и угоняет чоппер, справедливо полагая, что Зеду он больше никогда не понадобится. Возвратившись в отель к Фабиан, он торопит её, сам поражаясь тому, как много может случится с человеком всего за пару часов. Пусть это даже фамильные часы отца — пребывание в интимном месте наложило на эти часы нечто вроде проклятия. Даже не захватив с собой никаких вещей, Бутч и Фабиан спешно уезжают на чоппере Зеда.
Награды и номинации
Фильм был удостоен следующих наград:
Фильм претендовал на «Оскар» ещё в 6 номинациях:
Кроме того ещё 5 номинаций на Золотой глобус
Интересные факты
Кинематографический стиль
Несмотря на то, что внешне сюжет фильма похож на бульварное чтиво, «Криминальное чтиво» считается умным и тонким кинематографическим шедевром. [2] Одно из главных достоинств фильма — диалоги, которые очень сложно корректно перевести на русский язык. Одним из наиболее соответствущих оригиналу считается перевод студии «Полный Пэ», так как студия осуществила перевод «грязного английского» с использованием близких выражений русского мата без утраты эмоциональной окраски фраз. Есть и другая точка зрения, по которой данный вариант перевода исказил фильм, поскольку английские нецензурные слова имеют гораздо меньшую эмоционально-экспрессивную окраску, чем русские, и не могут быть переведены буквально. Во всяком случае мнение, что фильм надо смотреть только с оригинальной звуковой дорожкой, кажется наиболее правильным.