Что такое интерсекс человек
Что такое интерсекс человек
“Врачи выбирают пол на свой вкус”. Каково быть интерсексом в России
Если в мире животных наличие признаков обоих полов у одной особи не вызывает у нас удивления, то в социальном мире всё, что выходит за рамки привычного, принято скрывать или даже пытаться исправить. Отчасти в этом и кроется проблема непонимания и неосведомлённости общественности об интерсекс-людях, хотя они являются такой же частью общества, как и все, а особенности строения их организма не такие уж редкие. Чтобы разобраться в этой теме, мы пообщались с активистами из interseks.ru, которые подробно рассказали нам о том, какие интерсекс-вариации бывают, как они влияют на жизнь человека и даже поделились собственной историей.
Об интерсекс-вариациях
Две из самых частых вариаций — это синдромы Клайнфентера и Шерешевского-Тёрнера. В первом случае у человека кариотип 47.XXY (то есть у человека есть дополнительная X хромосома, тогда как обычно у женщин кариотип 46.XX, а у мужчин 47.XY), а во втором 45.X0 (то есть отсутствует вторая половая хромосома). Они встречаются с вероятностью 1:1000 и 1:2000 случаев. И в том и в другом случае врачи людям часто говорят, что это очень редкое состояние, а ещё пугают проблемами с интеллектом.
Ещё одной из частых вариаций является синдром Майера — Рокитанского — Кустера — Хаузера (далее МРКХ), он встречается уже реже, примерно 1:4500. При МРКХ у людей в остальном развитых полностью по женскому типу, с кариотипом 46.XX, от рождения отсутствует матка и влагалище. МРКХ обычно обнаруживается в подростковом возрасте, когда у девочки не наступает менструация. К таким людям часто приводят на первичные осмотры кучу студентов “посмотреть на редкий случай”, нанося тем самым психологические травмы пациенту, а ещё нередко советуют провести операцию по формированию неовлагалища из фрагмента кишки, брюшины или половых губ. И это несмотря на то, что такие операции часто приводят к множеству осложнений, а сформировать влагалище можно и без операций (при помощи бужирования).
Олеся, фотопроект «Интерсекс в лицах»
Ещё одним ярким примером является нечувствительность к андрогенам. Это более редкая вариация, зато таким людям сильно “достаётся”. Нечувствительность к андрогенам означает, что у человека кариотип 46.XY, но организм не восприимчив к тестостерону. Следовательно, такой человек рождается внешне девочкой, если у него полная форма нечувствительности. В результате, всё в том же пубертатном возрасте, девочку отводят к гинекологу на осмотр из-за отсутствия месячных и тут-то обнаруживается, что у девочки кариотип 46.XY, а внутренние половые органы представлены неопустившимися яичками, а не маткой и яичниками. Таким девочкам чаще всего рекомендуют провести удаление яичек, якобы во избежание возникновения рака, хотя, на текущий момент всё больше исследований показывают, что этот риск переоценен, зато удаление гонад (гонады — половые железы; женские называются яичниками, мужские — семенниками или яичками; — прим. ред.) ведёт к необходимости пожизненно принимать гормоны и увеличивает шансы развития рака груди.
Если же у человека неполная форма нечувствительности к андрогенам, то он рождается с гениталиями промежуточного типа. И тут врачи выбирают пол на свой вкус — буквально, в зависимости от того, что им проще сформировать, женские или мужские гениталии. Однако в этом случае никто не заботится о том, какой у человека сформировался гендер. Тут важно понимать, что гендер и пол — не одно и то же. Пол — это набор биологических и физиологических характеристик, а гендер — это самоощущение, поведение, роль и позиционирование человека в обществе. Такие действия врачей часто приводят к фатальным ошибкам: человек вырастает и обнаруживается, что он на самом деле мальчик, а не девочка, как из него попытались сделать врачи. При этом провести повторную операцию, скорее всего, даже чисто технически уже невозможно.
Также есть такие вариации как смешанная дисгенезия гонад (когда с одной стороны у человека яичко, а с другой стороны гонадный тяж) или овотестис (когда гонада содержит в себе как ткани яичка, так и яичника) или мозаицизм, когда у человека часть клеток имеют кариотип 46.XY, а часть 45.X0. В этих случаях фенотип может быть как ближе к мужскому, так и ближе к женскому, в результате человек сталкивается примерно с теми же проблемами, что были описаны выше.
Можно ещё отметить такое, хоть и редкое состояние, когда у человека кариотип 46.XX, а развит он полностью по мужскому типу и о своей вариации узнает уже во взрослом возрасте, когда не получается завести детей. Или, например, случается так, что в остальном развитый полностью по мужскому типу человек имеет матку (что происходит из-за нечувствительности организма к особому гормону, работающему на одном из этапов внутриутробного развития плода, который отвечает за регресс мюллеровых протоков).
Если говорить о процессе формирования интерсекс-ребёнка в утробе матери, то сложно ответить в двух словах. Все вариации очень разные и механизм их образования тоже. Некоторые носят случайный характер, например, такие, как синдромы Шерешевского-Тёрнера или Клайнфентера. Некоторые наследуются путём X-сцепленного рецессивного наследования, например, как при нечувствительности к андрогенам. Про другие же вообще неизвестно как и от чего они образуются (например, причины возникновения синдрома МРКХ до сих пор точно не установлены).
Интерсекс-люди в период СССР
Операции интерсекс-детям без их согласия как проводили в СССР, так, к сожалению, и проводят по сей день. Тут, пожалуй, существенных различий нет. Разве что в те далекие времена не было интернета в принципе, а следовательно, люди, столкнувшиеся с такой ситуацией (как сами интерсекс-люди, так и их родители), были практически полностью лишены какой-либо информации и взаимопомощи от других людей с такими же особенностями. Сейчас хотя бы с этим проще: интерсекс-люди по всему миру объединяются в локальные группы взаимоподдержки, делятся информацией. В том числе и в России организованы несколько закрытых пространств для общения интерсекс-людей, а также отдельное сообщество для родителей таких детей (по вопросам добавления туда можно обращаться к interseks.ru).
Стоит ещё отметить, что во времена СССР были попытки внедрить методику оказания медпомощи при определенных вариациях, которая обходилась без органоуносящих операций (без удаления половых желез). Но, к сожалению, эти идеи откинули, сославшись на то, что в США как раз в те времена активно развивалась модель при которой пациентам не только удаляли половые железы, но и рекомендовали скрывать правду как от самих интерсекс-людей, так порой и от их родителей.
Операции часто проходят с осложнениями, которые остаются с интерсекс-людьми на всю жизнь
В итоге, на данный момент всё как раз идет к тому, что в США же и стараются максимально отказаться от таких операций. Кстати, в 1926 году в СССР был выпущен циркуляр НКВД, прописывающий процедуру смены документов для интерсекс-людей (то есть СССР стала одной из первых стран, если не самой первой, юридически узаконевших процедуру смены гендерного маркера в документах). Сложно в 2020 году в это поверить.
Антон, фотопроект «Интерсекс в лицах»
Влияние таких особенностей на жизнь человека
Интерсекс-вариации все очень разные и нельзя однозначно сказать, насколько сильно они влияют на жизнь человека. Иначе получится “средняя температура по палате”. Единственное, что можно сказать — калечащие операции точно негативно сказываются на интерсекс-людях. Как на их психологическом самочувствии, так и зачастую на функциональности организма (операции часто проходят с осложнениями, которые остаются с интерсекс-людьми на всю жизнь).
Слово, которое лучше забыть
“Гермафродит” — это просто старое название, и кстати, ни разу не советское, а скорее международное. На текущий момент большинство интерсекс-людей склоняются к тому, что лучше бы этот термин не употреблять. Во-первых, он не точный (даже интерсекс-люди всё-таки не улитки в плане строения половой системы). Во-вторых, наука и технологии шагнули достаточно далеко вперед, а поэтому за теми вещами, которые раньше назывались обще “гермафродитизм”, сейчас можно распознать несколько независимых, совершенно разных интерсекс-вариаций. Ну и в-третьих, долгое время этот термин использовался в том числе как оскорбительное слово. Поэтому сейчас интерсекс-люди предпочитают, чтобы их называли интерсексами.
Не стоит задавать интерсекс-человеку слишком личные интимные вопросы в духе “а что у тебя в штанах?” или “а как ты писаешь?”. Не называйте интерсекс-вариации “патологиями” или “отклонениями”.
О сексе
Если интерсекс-человеку не провели калечащую операцию, не повредили нервные окончания и ничего не отрезали “лишь бы только внешне было незаметно”, то, конечно, он может заниматься сексом с человеком традиционно мужского или традиционно женского пола.
Проблемы интерсекс-людей в России
Во-первых, в России всё ещё проводятся калечащие операции на интерсекс-детях, производимые без их полного информационного согласия, несмотря на то, что ООН признал такие операции пытками.
Во-вторых, даже для врачей интерсекс-пациенты часто становятся шоком, они не знают, что бывают такие вещи. И не всегда адекватно реагируют. Тут зависит от ситуации: могут попытаться отказаться лечить, могут созвать всех студентов и практикантов на осмотр, что неэтично, в крайних же случаях могут и травлю пациента устроить.
В-третьих, есть большие юридические проблемы со сменой гендерного маркера в паспорте интерсекс-людей. Например, может случиться так, что при рождении человек выглядит как типичная девочка, и ничего не подозревающие врачи указывают в документах женский пол, а потом, в период полового созревания, ребенок начинает развиваться по мужскому типу (у человека ломается голос, начинают расти волосы на лице, фигура становится мужской). Или же, видя промежуточный вариант развития гениталий при рождении, врачи и родители сами выбирают пол ребенку (часто ещё и проводя “нормализующие” операции). А потом человек вырастает и оказывается, что ощущает он себя противоположным полом и врачи с родителями не угадали тогда, в детстве. В обоих случаях человеку требуется замена паспорта с одного пола на другой (а также ФИО).
Проблема тут в том, что не существует отдельной процедуры по смены документов в таких случаях. Интерсекс-людям приходится получать справку о трансгендерности и менять документы через трансгендерность. Таким образом, вместе смешиваются две разные по своей природе группы людей.
Можно привести и примеры из недавних событий в законотворчестве и подобном: этим летом был разработан законопроект, обязывающий всех лиц, сменивших гендерный маркер в документах, получить обратно свидетельство о рождении в первоначальном его виде. В результате чего становится невозможным вступление в брак.
И из совсем недавнего — с портала Госуслуг целенаправленно убрали услугу по замене паспорта в связи со сменой гендерного маркера. Получается, что в нашей стране интерсекс-люди становятся какими-то недо-гражданами, без доступа к базовым услугам и гражданским правам.
Как помочь?
Кроме Интерсекс.ру, есть ещё АРСИ (Русскоязычная ассоциация интерсекс-людей). Это первая организация, если не считать форум intersex.su, которая занялась вопросами интерсексов в России.
Интерсекс-людям очень поможет распространение информации, так что если вы видите материалы на интерсекс-тему — шерьте и репостьте их в соцсетях. А если вы журналист или блогер — пишите статьи, снимайте видео на интерсекс-тему, советуясь при этом с интерсекс-активистами. Они всегда будут рады помочь в этом деле!
Виктор, интерсекс-активист:
Отчасти я всегда понимал, что со мной что-то не так, но меня успокаивали и говорили что “это пройдёт” и я стану “нормальным”
Вообще, как ни странно, я узнал о том, что я интерсекс, довольно поздно. Это случилось в 19 лет, когда я решил обратиться к специалистам по вопросам гендерной дисфории, так как приписанный мне при рождении пол был женским.
Виктор, интерсекс-активист
Я давно чувствовал, что отличаюсь от других ребят, особенно в период полового созревания, когда я не стал меняться в «женскую» сторону, в связи с чем начался довольно сильный буллинг в школе. Отчасти я всегда понимал, что со мной что-то не так, но меня успокаивали и говорили что “это пройдёт”, я стану “нормальным”. Ещё до того, как я узнал об интерсекс теме и трансгендерном переходе, я уже начал репрезентовать себя в мужской роли, мне было так спокойнее и комфортнее. После же, когда я узнал, что это не только мои внутренние ощущения, но ещё и особенности организма — стало легче.
Мои близкие знают, что я интресекс. Они восприняли это довольно спокойно, но мать предпочитает не распространяться об этом лишний раз, я могу её понять. К слову, родители были первыми, кто узнал. Информация по интерсекс теме не так распространена, а незнание — пугает. Плюс чаще всего врачи сами давят на родителей интерсекс-детей, мотивируя это «лучшим будущим» для них. На мой взгляд, это не совсем верно.
На удивление, проблем с партнёрами у меня не возникало. Был только один случай, когда моя бывшая девушка пыталась отговорить меня от перехода и “помочь” мне принять “своё женское я”. Это приводило к ссорам и непониманию, так как я никогда не ощущал себя женщиной, которая любит женщин.
Итог
Часто смена пола является не только личным желанием человека, но и физической необходимостью. Любые формы агрессии, направленные в адрес человека, столкнувшегося с гендерной дисфорией и другими похожими проблемами, — недопустимы и не должны поощряться в здоровом обществе. Также стоит отметить, что большинство людей при наличии разных интерсекс-вариаций чувствуют себя комфортно в физическом плане и не нуждаются в операциях, если они не были проведены им в раннем детстве. Мы хотим бороться с дезинформацией и табуированностью этой темы — важно с уважением относиться к любым особенностям других людей, ведь все мы в чём-то разные и это прекрасно.
Обычно они выходят в видеоформате, но для Пикабу мы хотим сделать серию текстовых интервью для тех, кому-то удобнее читать.
Артёму 31 год, он — открытый интерсекс, то есть человек с нетипичными половыми органами. Кроме того, что он свободно говорит о себе, он также вёл семинары в разных городах, рассказывая об интерсекс-людях, их проблемах и особенностях.
Сейчас Артём работает юристом на два города — в родном Томске и Москве. Последние месяцы он сотрудничает с московской ЛГБТ-инициативной группой «Стимул», которая защищает права людей в суде.
«База» поговорила с Артемом о необходимости операций для интерсекс-детей, сексуальном опыте и правильном обращении. Приводим монолог героя:
«Междуполый» звучит некрасиво, а «Интерпол» уже занято.
Не «интерсексуал», а «интерсекс» правильно говорить, потому что нет связи с сексуальной ориентаций. Это человек, у которого половые признаки отличаются от обычных признаков мужчины или женщины.
Когда мы говорим об интерсекс-людях, мы не говорим о каком-то третьем поле, какой-то группе людей, которая наделена общими признаками, такого нет. Потому что интерсекс-вариаций очень много, больше 40 примерно.
Само слово образовано от «интер» — «между», и «сексус» — «пол». К сексуальному акту это отношения не имеет, только к полу человека. Если перевести буквально, то это промежуточный пол или междуполый.
Активисты долго думали, какое слово использовать в России. Транскрипцию англоязычного слова или новое русское слово. «Междуполый» звучит некрасиво, а «Интерпол» уже занято. Поэтому решили так и оставить — интерсекс.
В России это, конечно, имеет некоторые негативные моменты. Потому что, когда слышат корень «секс», то думают, что речь идёт о сексуальном акте и нет связи ассоциативной с полом.
Слово «гермафродит» использовать некорректно, интерсексы считают его оскорбительным. Гермафродит — это скорее моллюски, улитки — речь идёт о животных, которые могут сами от себя воспроизводить потомство.
Точной статистики, сколько интерсекс-людей в мире нет, но ООН примерно подсчитала, что 1,7% человек в мире рождаются с интерсекс-вариациями.
Узнать о том, что ты интерсекс, можно и при рождении, и после смерти
Интерсекс-человек может узнать, что он интерсекс, в трёх случаях.
Если это вариация связана с тем, что отличается внешний вид половых органов, то это сразу видно при рождении.
Но другие вариации могут проявиться позже. Например, в период полового созревания у девочки могут не наступить менструации. У мальчика могут не появиться вторичные половые признаки. И люди начинают обследоваться и выясняют, что у девочки, которая выглядит как девочка, мужской кариотип и поэтому внутренние органы не совсем типичны, и менструация не наступит.
Или когда пара пытается завести ребёнка. То есть мужчина и женщина пытаются зачать ребёнка — у них не получается, и они проходят стандартный набор обследований, и выясняется, что человек с мужским телом имеет женский кариотип. Либо какие-то гормональные изменения, например, не вырабатывается тестостерон, не работают яички. То же самое может быть и у женщин.
И после смерти можно узнать, что человек интерсекс. Когда делают вскрытие, обнаруживается, например, в мужском теле матка полностью развившаяся или частично.
«Я хочу, чтобы ты стал полностью мужчиной, и могу договориться с врачом»
Моя вариация связана именно с нетипичным внешним видом половых органов. Когда я родился, врачи назвали это диагнозом определённым. В моём случае не было такого, что нельзя было точно определить пол. То есть сразу мне присвоили мужской, просто сказали, что не совсем типичное строение половых органов.
Как я понял, у родителей не было желания делать на мне операции пластические. Но одно из моих первых воспоминаний — это как мы пошли к врачу, урологу, это был полный осмотр тела, то есть я раздевался. И я помню, врач посмотрел и предложил сделать операцию: «Мол, вот мальчики будут смеяться».
После этого родители обсуждали, нужно ли делать операцию или нет. Наблюдали за мной в социальном плане, как я общаюсь, есть ли у меня в школе друзья. И поняли, что нет никаких предпосылок, чтобы эту операцию делать. Не знаю, что было, если бы в школе я был изгоем, что подумали бы родители.
Всё, что связано с внешними отличиями, приносит стресс и дискомфорт. На медосмотрах в школе или в военкомате в какой-то момент нужно раздеться перед врачами. В целом это проходило нормально, но иногда было такое, что осматривают и мне говорят: «Вот у меня есть врач знакомый, мы вместе учились в медуниверситете, он делает такие операции. Конечно, чаще на детях, а ты уже взрослый, но я могу договориться, чтобы ты к нему сходил, он тебя посмотрит, может чем-то сможет помочь — сделает пластическую операцию, всё исправит, и всё будет хорошо».
Когда я уже стал посмелее, то врачам говорил: «Извините, но я вас не спрашивал, у нас тут другие манипуляции должны происходить. Если мне понадобится, я обращусь к врачу».
Иногда можно услышать жалость от врачей. Один раз мне сказали: «Вообще, эту операцию делают по ОМС, но её долго ждать и родители всё равно платят. А я ради вас смогу договориться, и вам сделают бесплатно». Я спросил, почему ради меня так вдруг стараются, на что мне ответили: «Я чувствую какую-то мужскую солидарность, хочу, чтобы ты стал полностью мужчиной, и могу договориться с врачом». Я не воспользовался этим.
У меня не было проблем, которые врачи предрекают, в том числе социальных. Но я стеснялся раздеваться перед врачами из-за их советов. Я чувствовал, что со мной что-то не так, мне было неприятно. Из-за этого я комплексовал.
Это выливалось в то, что сходил к врачу и потом год не ходишь в бассейн, потому что думаешь, что если врач на тебя так смотрит, то и другие так смотрят. Это некомфортно.
В школе открытой неприязни не было. Но помню, что в бассейне когда переодевался или в туалетах, где писсуары установлены, люди как-то косились. Но такого, что кто-то говорил что-то, такого не было.
«Я хотел секса с парнем, а парень в моём представлении выглядит по-другому»
Когда мне было 17–18 лет, в отношении меня было совершён акт сексуального насилия. Я это сейчас называю незаконченным преступлением. Это был преподаватель университета, он обладал знаниями в области манипуляций психологических. Мы были знакомы через знакомых. И я думал, раз они с ним общаются, значит, он хороший человек.
Он заманил меня домой, можно так сказать, и насильно раздел, пытался совершить какие-то действия. А когда уже полностью раздел, сказал: «Я хотел секса с парнем, а парень в моём представлении выглядит по-другому. Но, в принципе, ты сойдёшь».
Я воспользовался этой заминкой, вырвался и убежал. После этого чувствовал себя не очень хорошо. Если бы я был повзрослее, то обратился бы в полицию. Я знаю, что сейчас этот человек работает с детьми. Может быть, за 10 лет он подостыл или вообще это был единичный случай.
Перед сексуальным контактом есть переживания, как воспримут моё необычное тело.
Отклик после публикаций в интернете был разный. Кто-то написал, что не знал, что я интерсекс, и говорил спасибо, что я про это рассказал. Кто-то говорил спасибо, что рассказал вообще про интерсекс-людей.
Вообще, всегда перед первым сексуальным контактом есть переживания, как моё необычное тело воспринимает партнёр или партнёрша. Но никогда негативной реакции никакой не было.
Отрезать всё-таки проще, чем пришить.
Как я уже говорил, интерсекс-вариаций очень много, то есть при некоторых действительно врачи склоняют родителей к тому, чтобы сделать операцию. И мотивируют это тем, что чем раньше сделаем, тем будет лучше.
Тогда в этой ситуации врачи могут порекомендовать сделать ребёнку пол, который хочется родителям, либо сами врачи могут выбрать пол. Это основная проблема, с которой борются интерсекс-активисты по всему миру. Это то, что делаются пластические операции на детях, которые не могут выразить своего отношения. Или родственников могут ввести в заблуждение. То есть в России согласие во вмешательство дают родители или законные представители, и им могут сказать, что это на самом деле рак или может перерасти в рак. Или запугать какими-то социальными вещами, что он может стать изгоем. Хотя ребёнок может стать изгоем хоть из-за чего — из-за рыжих волос или очков.
То есть врачи берут на себя функцию Бога. Священник РПЦ высказывался на эту тему, когда ребёнку из Петербурга сделали такую операцию, он говорил, что это преступление против веры. («База» про это писала.)
Всё это пошло ещё из США, из середины XX века. Был такой врач Джон Мани, он делал операции интерсекс-детям. Основная аксиома, из которой исходил этот врач, — младенцы не имеют гендера. То есть да, человек рождается, как его воспитаешь, с какими он гениталиями будет, тем он вырастет. То есть может вырасти мужчина, если ему на ранних этапах до 1–2 лет сделать операцию. Сделают мужчину — вырастет мужчина. Другое дело — девочка. Отрезать всё-таки проще, чем пришить.
Говорят, воспитывайте как девочку. Ребёнку своему ни в коем случае не рассказывайте о том, что какая-то операция была. Спросит, почему у меня рубцы и почему я должна по жизни пить таблетки, там, ну что-нибудь придумаете, и дают советы, как ребёнку врать.
Если эта операция чисто косметическая или пластическая, то она может повлиять на чувствительность. Ну вот, например, если мы берём девочек с некоторыми интерсекс-вариациями, у них может быть большой клитор, соответственно, сексуальные ощущения будут потеряны.
Могут провести операцию пластическую вместе с калечащей. Когда удаляются какие-то внутренние органы, которые являются, с точки зрения врачей, нетипичными, и врачи решают их удалять. Тогда человек пожизненно становится гормонозависимым. То есть постоянно нужно принимать мужские либо женские половые гормоны. Может стать бесплодным, а так, в принципе, был шанс, что после полового созревания всё-таки человек сможет иметь детей. Это его такой возможности лишает, то есть делают стерилизующие операции.
Родителей часто пугают тем, что у ребёнка нетипичный орган, он может развиться в раковую опухоль. Ну, например, одна из таких распространённых вариаций, по которой у девочки могут половые губы быть — мужскими яичками. Вот они вырабатывают гормоны. В принципе, в женском организме и так есть тестостерон в небольших количествах. То, что яички вырабатывают гормон, ну, в принципе, вырабатывают, и окей. Многие люди, кому в детстве не сделали эти операции по удалению яичек, они нормально живут. Нет какой-то такой статистики или доказанной причинно-следственной связи, что если не удалить, то будет рак.
Опасность от операции. Первое — это потеря чувствительности сексуальной может быть. Второе — что могут потребоваться дополнительные операции. Часто так и бывает.
Есть украинская программа, она переведена на русский язык, — «Я стесняюсь своего тела». Там был парень, по-моему, даже несовершеннолетний, на пенисе ему сделали операций несколько десятков. Из-за того что первая, вторая, третья была неправильно сделана. Кроме того что там чувствительность пропала, то раньше если он мог писать стоя, то на момент передачи уже не мог. Могут быть ещё такие проблемы. То есть разные вариации и, соответственно, разные проблемы от дальнейших операций.
Я ходил как минимум к генетику, я узнавал, может ли моя вариация быть передана ребёнку и вообще могу ли я иметь детей. Мне сказали, что с точки зрения генетической можешь. Так — попыток у меня ещё не было. То есть как раз я думаю в промежуток в 30–40 лет детей завести.
Когда-то давно, когда я себя не совсем принял, думал, что это исправляют, что таких людей мало, что это диагноз и болезнь. Но самом деле таких людей много, и все мы отличаемся в плане половых признаков. Сейчас мной пол воспринимается как некий спектр. Я в этом спектре ближе к середине, но с мужской стороны. Кто-то ближе к середине с женской стороны.
ЯННП, так что у него не так?
«Как правило, никто не вспоминает, кто спасал тебя с того света» Интервью с реаниматологом-анестезиологом Михаилом Чащиным
Привет, Это База. мы продолжаем рассказывать о необычных людях и их историях. На этот раз мы поговорили с Михаилом Чащиным. Он реаниматолог-анестезиолог в третьей больнице Сеченовского университета и ГКБ им. Демихова.
Он рассказал нам о жизни в эпоху коронавируса, тяжёлых пациентах, неоднозначной статистике и восприятии смерти.
Чем занимались до COVID и чем занимаетесь сейчас?
До COVID я работал в отделении реанимации, которое профилировалось на больных с кардиологической патологией. Потом уже я стал работать не как кардиореаниматолог, а просто как реаниматолог общего профиля. Сейчас я реаниматолог отделения анестезиологии-реанимации для лечения больных с коронавирусной инфекцией.
С чего началось перепрофилирование ваших больниц, какие возникли трудности поначалу?
Алгоритм был простой. Пациент поступал, оценивался его статус — либо в реанимацию, либо на обычную койку. Брали мазки, если обнаруживался COVID, спустя три дня, к примеру, то пациента забирали в профильный инфекционный стационар нашей больницы или в Коммунарку. Если он лежал в палате с кем-то, забирали вместе с соседями. Затем палата мылась и закладывались новые пациенты.
Где всё это проходило тяжелей?
Это были для нас совершенно новые пациенты: нужно было перестроить ум, нужно было перестроить сознание, другая тактика, другие взгляды, подходы к терапии, другие параметры ИВЛ, другие критерии. Ни я, ни мои коллеги, никто толком не знал, что делать. Знали только ту информацию, что поступала от коллег из Италии, из Испании, Франции, Китая, — она была достаточно размытая и нам не понятная. И до сих пор многие вещи нам не понятны. Мы лечим эмпирическим путём, нет доказательств ни одного, ни другого метода. Более того, одни исследования противоречат другим.
У вас только тяжёлые больные?
Да. Я хочу сделать на этом акцент. У меня свой взгляд на этих больных через призму отделения реанимации: мы видим только тяжёлых больных. Мы смотрим с позиции реанимации, как пресса. Это не совсем правильно. Мы не говорим о том, сколько человек выписалось, сколько выздоровело, мы делаем акцент на плохом. Всё, что хорошо, не очень интересно. Интересно, что плохо. Но смертность у нас действительно одна из самых низких, сейчас много дискутируют по этому поводу. И вчера было большое совещание патологоанатомов, были разговоры с коллегами из Германии — нашей смертности не верят. Говорят: «Вы врёте!», «Не может быть у вас такой смертности». У нас же смертность меньше процента.
Я в это верю, хотя бы потому, что в это укладывается элементарная статистика. Кроме того, если бы мы получили смертность как в Италии или в США — это невозможно было бы скрыть. Вот как появилось видео машин скорой помощи, которые стоят в очереди, вот так же появились бы видео из морга. Как тела лежат друг на друге, их складируют, сжигают и так далее.
Сейчас много что говорят — вот, там хоронят людей от инфаркта или каких-то других инфекций, осложнений внебольничной пневмонии и коронавирусной инфекции, тем самым скрывают статистику. На самом деле это не совсем так. Мы действительно пишем в основной диагноз коронавирусная инфекция, а дальше уже по ходу. Даже если она не подтверждена, а имеет клинику и КТ. Если человек попадает на ИВЛ, к примеру, — вот он лежал и вдруг начал ухудшаться. Он уже погибает не от коронавирусной пневмонии, он погибает от сепсиса. Потому что на хорошую почву, где разрушены клетки, инфекция садится с большим удовольствием. Присоединяется сепсис, нарастает печёночная, почечная недостаточность, и органы просто начинают отказывать. Не только у пожилых, это и у молодых людей. Так из-за чего умер человек? Из-за коронавирусной инфекции или от бактериальной инфекции? Из-за сепсиса. Потому что коронавирусную инфекцию он пережил, уже иммуноглобулины у него выработались. У него вируса нет.
Умирает он на двадцатый день, потому что реальные осложнения.
Как уже пишут патологоанатомы, мы не знаем. И это может оказаться проблемой, потому что артериальная гипертензия, ишемическая болезнь сердца — это всё диагнозы, которые могут быть первыми или конкурирующими. И если патологоанатом поставит кардиосклероз на первое место, к примеру, то у нас будет расхождение. Нужно понимать, что в большинстве случаев человек от коронавирусной инфекции не умирает. Он умирает от осложнений. Либо он доживёт до того, чтобы у него образовались антитела, либо не доживёт.
Самое тяжёлое — это молодые люди, которые попадают в реанимацию и умирают. В отделении у нас был молодой человек 38 или 39 лет, он тоже откуда-то приехал, из Италии вроде бы. У него был COVID положительный, дыхательная недостаточность, Довольно тяжёлый. Несмотря на всю терапию, эти явления не купировались. Уже случились необратимые последствия, и было принято решение о переводе его на ИВЛ. Естественно, человек был в сознании в этот момент, мы ему сообщили, ему было всё озвучено. Будет трубочка, будет дискомфортно немножко, ты будешь спать, потом мы тебя разбудим и трубочку уберём. Всё разъяснили. Он начал плакать. Он просил не дать ему умереть, потому что у него родился маленький ребёнок и он даже с ним не виделся. В общем-то, он умер.
ИВЛ — это костыль, это не лечение. Это помощь пациенту пережить те процессы, которые происходят у него в лёгких. Мы можем седировать пациента. Сделать так, чтобы он себе не вредил, когда у него дыхательная недостаточность. Вылечиться он может только сам. Мы помогаем человеку пройти весь этот тяжёлый период: пока образуются антитела, пока они уберут все вирусы, которые размножились за это время.
Были ли ещё случаи, которые могли перевернуть что-то в вашем сознании?
Это было в самом начале. Случай внебольничной пневмонии. Приехал молодой человек, лет 37, привезла его психиатрическая бригада. Какая была суть вызова: молодой человек вызвал полицейских к себе домой, сказал, что соседи украли у него одеяло и его облучают через стены. Психоз. Полиция вызвала психиатрическую бригаду. Приехала, померила ему температуру. Оказалась 38,5. Отвезли в 1-ю ИКБ, там сделали рентген, увидели внебольничную левостороннюю пневмонию и отправили его к нам. Мы получили его от психбригады, которая суммарно с ним провела часов шесть. Пациент был переведён на ИВЛ, он мог навредить себе и навредить окружающим по психическому состоянию. Через три дня пришёл положительный анализ на COVID. На фоне интоксикации, на фоне пневмонии у него случился психоз тогда. Внимания здесь стоит даже не он сам, а то, что он ездил с психиатрической бригадой, — девушка-врач, медбратья-фельдшера. Они провели с ним шесть часов без защиты.
Часто ли так получалось, что вы видели своих коллег на койке или у себя же в реанимации?
Не далее как три дня назад мы похоронили своего коллегу, тоже врача-реаниматолога. Наверно, дней десять пролежал. Всё было хорошо, положительная динамика, но в один день просто произошло какое-то ухудшение. Все анализы, все ферменты пошли вверх, наросли явления дыхательной недостаточности, естественно, перевели на ИВЛ. Он уже понимал, что, в общем-то, всё. Мы боролись до последнего. И встал вопрос о проведении ЭКМО [Экстракорпоральная мембранная оксигенация, к которой прибегают при развитии тяжёлой острой дыхательной недостаточности. — Прим. ред.]. Этим занимается 52-я больница, наше руководство уже согласовало его перевод. Когда заведующий позвонил насчёт его статуса, чтобы бригада его забрала, сказали, что уже идёт сердечно-лёгочная реанимация. Это, наверно, самое тяжёлое, когда уходят коллеги, которые знают. Потому что ты сам можешь оказаться на этом месте.
Нет контраста между врачом, который всё понимает, лёжа на ИВЛ, и между обычным пациентом?
Есть огромный контраст. Врач знает. Врач знает, что в случае с ИВЛ с аппарата снимается один человек из десяти. Он понимает, что, скорее всего, он уже не вернётся. Когда человек обычный лежит, да, он понимает, что ему что-то делают, что-то дают, какие-то препараты, что-то поменяли в очередной раз, вот мне легче, тяжелей, опять легче. Он не придаёт значения этому. Это как обычный лечебный процесс.
Врач это по-другому воспринимает. Он пропускает это через свои знания. У пациентов в критическом состоянии, как правило, мозг пребывает в состоянии гипоксии. А если человек ещё и сам реаниматолог, то его знания под влиянием гипоксии трансформируются, появляются искажения, он начинает фантазировать, сам утяжелять своё состояние. Плюс эта депрессия, которая развивается, потому что он понимает, что он безысходен. Если человек просто заехал в отделение реанимации, он уже думает, что он покойник потенциальный.
У меня есть коллега, которая лежит у нас в отделении. Человек, который хочет жить. Который вцепился в жизнь, и она готова делать всё во что бы то ни стало. Я не знаю, к чему это приведёт, пока у неё идёт положительная динамика. Она лежит на животе столько, сколько нужно, практически весь день. Это так называемое положение — пронпозиция. Когда случается пневмония, особенно в нижних и средних отделах, до альвеол не доходит воздух. Когда человек ложится на живот, у него вынужденно начинают работать задние отделы легких. Мы заставляем лежать на животе по 14 часов в день, лёгкие должны быть постоянно в расправленном состоянии. Это реально тяжело, очень тяжело.
А есть другая категория людей, которые даже не медработники, они говорят: «Ой, да у меня всё хорошо», «Ой, отстаньте от меня». Это особенность именно у пациентов с коронавирусной инфекцией: в тяжёлом состоянии, когда их переводят в реанимацию, они говорят «Да у меня всё хорошо, ничего не нужно. Я здесь себя хорошо чувствую. Сейчас я отдышусь, и всё хорошо».
Это же из-за страха, наверно.
В том-то и дело, это не страх, это некая эйфория, которая наблюдается у множества больных. Им хорошо. Они смотрят на себя и говорят, что у них всё хорошо. У них одышка, а они говорят: «Сейчас, я чуть-чуть откашляюсь, и всё будет хорошо». Такого не бывает у других больных в критическом состоянии с дыхательной недостаточностью. Они, наоборот, слишком возбуждены.
Есть только предположение, это наблюдения мои и моих коллег. Вполне возможно, что вот эта гипоксия развивается постепенно, на фоне интоксикации случаются такие явления энцефалопатии. Начинаются паника, возбуждение. Я думаю, мы это будем разбирать после. Эта пандемия перестроит всё не только в медицине, науке, вирусологии, но и во всей жизни.
Часто ли к вам попадают ребята моложе 30 лет?
Редко, но бывают. Сейчас мы перевели, слава богу, парень 29 лет у нас лежал в отделении с COVID. Другой пример был в самом начале, тоже 29 лет, пациент со множеством патологий. Он очень много пил, как оказалось. Надо было раньше об этом говорить — родителям в первую очередь. COVID, как правило, любит полных, с диабетом и артериальной гипертензией. В 80% случаев COVID протекает в лёгкой форме или бессимптомно. По официальной статистике, у 44% протестированных людей не было вообще никакой симптоматики, даже горло не болело.
Получается, надо сдавать тесты на антитела, чтобы действительно понять, переболели вы или нет. Для тех, кто сидит дома.
Люди не знают, за что они сидят. Они не понимают, зачем они это делают. Почему они должны думать о других, в то время как умирает их бизнес, умирают их семьи, умирает их всё. Чтобы что? Не умерла какая-то бабушка? Это, к сожалению, наше общество, в котором мы живём. Да, мы не хотим думать о других. Большинство молодых людей не понимают, зачем эти меры были введены. Они не знают, зачем они сидят. А это достаточно просто: они сидят не для того, чтобы не заразиться или перенести куда-то инфекцию, а чтобы снизить нагрузку на систему здравоохранения, чтобы люди не лежали на полу в коридорах, чтобы у реаниматолога хватало рук, чтобы заниматься одним пациентом, двумя, тремя, пятью, шестью. На двух дежурных врачей лежали по 27 человек.
Люди не знают, что такое нагрузка на систему здравоохранения и чем это чревато. Их родственник может попасть просто в больницу и остаться без врачебного внимания. Это то, о чём сейчас много пишут на «фейсбуке»: у меня лежит тот-то, к нему не подходят третий день. Извините, пожалуйста, в дежурную смену работают один хирург, который стал врачом-инфекционистом, один невролог, который тоже им стал, и один пульмонолог на корпус. А больше никого нету.
А вот то, что студентов сейчас рекрутировали на помощь?
Это вообще. Вы понимаете, что произошло? У нас нет чрезвычайного положения, но у нас настолько всё хорошо, что мы выводим студентов. Работать и лечить. Ладно там окончившие университет, «врачи-лечебники», ладно. Ребята 4–5–6-го курса, я даже по себе знаю, хотя я был не самым плохим студентом и окончил с красным дипломом, я по себе знаю, что это невозможно. Когда ты приходишь в клинику, у тебя сознание меняется. Меняет твое сознание не институт, а клиническая практика, у кого ты учишься именно врачебному делу. Именно эти учителя делают из тебя врача. А здесь студенты приходят: один врач бегает, у него попа в мыле. Что он им, уделит внимание? Лишние руки хорошо, но руки с высшим медицинским образованием — ещё лучше.
С выплатами у вас нет проблем?
Нет, с ними проблем нет. Все выплаты мы получили. Смотрите, если врач работает на полторы ставки — он за сколько должен получить, за ставку или за полторы? Дали за ставку. На сайте Минздрава написано: не более одной ставки. То есть врачам невыгодно работать на две ставки, на полторы, устраивать себе дополнительные дежурства.
Даже учитывая этот факт, вы всё равно пойдёте и продолжите работать на полторы ставки, разве не так?
Безусловно, не могу бросить коллектив. Ни один, ни другой в сложившейся ситуации. И они пользуются этим — руководство больницы, государство. Тем, что медики — это большие терпилы, они коллективные, они хорошие такие, больных не бросят, друг друга не бросят. А бастовать нельзя, потому что это уголовно наказуемо. Самая бесправная категория граждан — это медицинские работники, у них есть только обязательства. Вот ударишь полицейского, не дай бог убьёшь — тебя посадят, не разгребёшься. А вот ударить врача — это ничего, так это, мелкое хулиганство.
А было из пережитых вами историй что-нибудь позитивное? Чтобы кто-то переводился из реанимации и потом дальше шёл на поправку? Вас находили после этого, дарили подарки?
Были положительные эмоции. Недавно на 26-е сутки ИВЛ мы убрали пациентке трахеостому, трубку в горле. И вчера я уходил, она довольная, весёлая на обычной маске сидела. При этом она полная, она потеряла во время всего этого килограммов 40.
Ещё был положительный момент. У нас молодой парень лежал, а родители его прислали нам пиццу в отделение. И там были прямо в чеке благодарственные слова. И это были смешанные чувства: с одной стороны, ты ещё не вылечил никого и не перевёл, он находится в тяжёлом состоянии. Человек может умереть в любой момент, может находиться в палате и умереть, всё. В той же самой реанимации, у него всё хорошо, всё замечательно и вдруг умер.
На самом деле, когда человек говорит спасибо — это намного важнее, чем вот эти все торты, конфеты. В реанимации давно никто ничего не приносит. Ни деньги, ни букеты. Очень редко. Всё это оседает в отделениях. Это приносится тому, кто выписывает. Как правило, никто не вспоминает того, кто тебя спасал с того света.
Мы смотрим на всё через призму реанимации, это неправильно. Нужно смотреть с позитивной стороны на это заболевание. Тогда и результаты будут другие. Мы сейчас получаем с голубых экранов о том, что всё плохо, сидите дома, столько людей умирает. Нужно говорить о том, сколько людей выписывается. Если бы наш оперативный штаб давал информацию о том, сколько людей вылечилось, сколько находятся в стационаре, сколько госпитализировалось, вот это было бы более актуально.