ромен гари спасите наши души слушать
Ромен гари спасите наши души слушать
Ромен Гари (фр. Romain Gary, настоящее имя Роман Кацев; 1914—1980) — французский писатель российского еврейского происхождения, литературный мистификатор, кинорежиссёр, военный, дипломат. Псевдонимы: Эмиль Ажар, Шатан Бога, Фоско Синибальди.
Роман Кацев родился 8 мая 1914 года в городе Вильно, на территории Российской империи (ныне Вильнюс, Литва). Мать будущего писателя, еврейская провинциальная актриса Мина Овчинская (Нина Борисовская по книге «Обещание на рассвете»), уехала вместе с ним в эмиграцию в Варшаву, когда мальчику было три года. Отец Романа, Арье-Лейб Кацев, в 1925 году оставил семью и женился снова. Существовала легенда (известная и Роману), что его настоящим отцом является…
Ромен Гари (фр. Romain Gary, настоящее имя Роман Кацев; 1914—1980) — французский писатель российского еврейского происхождения, литературный мистификатор, кинорежиссёр, военный, дипломат. Псевдонимы: Эмиль Ажар, Шатан Бога, Фоско Синибальди.
Роман Кацев родился 8 мая 1914 года в городе Вильно, на территории Российской империи (ныне Вильнюс, Литва). Мать будущего писателя, еврейская провинциальная актриса Мина Овчинская (Нина Борисовская по книге «Обещание на рассвете»), уехала вместе с ним в эмиграцию в Варшаву, когда мальчику было три года. Отец Романа, Арье-Лейб Кацев, в 1925 году оставил семью и женился снова. Существовала легенда (известная и Роману), что его настоящим отцом является Иван Мозжухин, звезда российского немого кино. В 1928 году мать с сыном переехали во Францию, в Ниццу. Роман изучал право в Экс-ан-Провансе и в Париже. Кроме того, он обучался лётному делу, готовясь стать военным пилотом.
Во время Второй мировой войны Роману пришлось эмигрировать в Великобританию, где он вступил во французские войска, формируемые де Голлем. Воевал в качестве пилота в Европе и Африке. После войны вернулся во Францию и поступил на дипломатическую службу.
В 1945 году была опубликована первая новелла Ромена Гари. Вскоре он стал одним из самых популярных и плодовитых писателей Франции.
История отношений Гари с матерью описана в его автобиографическом романе «Обещание на рассвете». Мать Гари мечтала: «Мой сын станет французским посланником, кавалером ордена Почетного легиона, великим актером драмы, Ибсеном, Габриеле Д’Аннунцио. Он будет одеваться по-лондонски!» Все эти мечты-заветы сбылись — Гари стал генеральным консулом Франции, кавалером ордена Почетного легиона. Он вращался в высшем свете, был элегантным денди и литературной знаменитостью, в 1956 году за роман «Корни неба» получил Гонкуровскую премию. По злой иронии судьбы — именно в день награждения Р. Гари получил письмо очевидца о том, как умер его отец А. Кацев (у входа в крематорий в Освенциме). Он также стал единственным литератором, получившим Гонкуровскую премию дважды — в 1956 под именем Ромена Гари и в 1975 под именем Эмиля Ажара (за роман «Вся жизнь впереди»).
Ромен Гари застрелился 2 декабря 1980 года, написав в предсмертной записке: «Можно объяснить всё нервной депрессией. Но в таком случае следует иметь в виду, что она длится с тех пор, как я стал взрослым человеком, и что именно она помогла мне достойно заниматься литературным ремеслом».
Свет женщины
Ромен Гари
Потерпевшие кораблекрушение
Все они эгоистичны в своем желании разделить свою боль, уцепиться за человека, сидящего напротив. Есть ли надежда на счастье, если фундамент для него два горя?
Школьная вселенная.
+
Мир аудиокниг. Царь горы.
+
Четыре сезона. Леди Радужная осень.
+
Собери их всех. Дуэльный зал.
Потерпевшие кораблекрушение
Все они эгоистичны в своем желании разделить свою боль, уцепиться за человека, сидящего напротив. Есть ли надежда на счастье, если фундамент для него два горя?
Школьная вселенная.
+
Мир аудиокниг. Царь горы.
+
Четыре сезона. Леди Радужная осень.
+
Собери их всех. Дуэльный зал.
«Ей нравилась сирень, но нам придется подождать до весны.»
У Ромена Гари очень красивый слог. Если любишь романтику и поэтичность- то читать его- одно удовольствие. Поэтому мне особенно обидно ставить этой книге всего три звёздочки. Потому что здесь он и правда превзошёл себя в изящности речи. Этим, наверное, и погубил роман.
Я знаю, что такое пустота, когда уходит близкий человек. Эту боль невозможно передать словами, погасить алкоголем, притушить, как выкуренную сигарету. Со временем она утихнет сама, будет тлеть, разгораясь только в самые грустные дни.
Возможно, Мишель поймёт это. Когда-нибудь. Когда горе действительно накроет его, выветрив уверения его больной любимой о той, другой женщине.
Возможно он будет счастлив. Но только потом. Когда-то. Не сейчас. Не с Лидией, у которой самой жизнь вся в трещинах. У которой в глазах пустота, а не свет. Хорошо, что она смогла осознать это.
Любовь нельзя заменить, перекроить, подстроить под обстоятельства. Да, она может умереть, но похоронить её, если она настоящая, невозможно.
В рамках клуба Последний романтик ЛЛ.
«Я обернулся посмотреть, не обернулась ли она. «
Представьте, что вы идете из магазина домой, несете тяжелые сумки с продуктами, думаете о новой интерактивной серии “Черного зеркала” и что нужно ее уже наконец-то посмотреть. И тут внезапно какой-то охламон неудачно вываливается из такси, сбивая вас с толку и практически с ног, а ваши яблоки и свежеиспеченный хлеб вылетают из сумок прямо на асфальт. Фиаско, обида, злость, но каковы ваши действия? Ведь этот идиот так потерянно выглядит, что срываться на нем уже нет сил. Пойдете дальше? Или остановитесь ему помочь? Потому что вы отлично помните это выражение апатии на его лице, которое вы увидели и почувствовали еще прежде, чем он весь появился из машины.
Можно представить и другую ситуацию. Вы едете в аэропорт, который стал для вас практически вторым домом, ведь вы уже столько лет проработали пилотом в гражданской авиации. Вы никак не можете понять, хотите ли сами уехать из этого сидящего уже в печенках города или же это вас просто выставили за дверь и сказали не возвращаться и вам больше некуда идти. В общем, вы погружены совсем не в события реального мира, а в свой личный, внутренний, так что неясно, почему все-таки вы выходите именно тут, а не в аэропорту. А что самое ужасное, так это то, что сколько бы вы не убегали от этой действительности, она все равно ворвется к вам с приветом от дальних родственников и ведром холодной воды. И вот вы уже сгораете от стыда, ударив ни в чем невиноватую женщину дверью машины и разметав ее покупки по тротуару. Тут вы понимаете, что не хотите, чтобы она уходила, ведь, возможно, вам удастся пригласить ее в свой мир.
Все это лирическое отступление я оставлю вместо краткого рассказа о сюжете книги. Потому что все ее нутро посвящено этой случайной встрече на улице двух отчаянных эскапистов, страдающих внутри рамок социального общества и не знающих, куда деться от собственных переживаний, кроме как внутрь себя.
Мне иногда кажется, что несчастные люди разговаривают на каком-то своем уникальном языке. То есть слова-то они используют общепринятые, но речь, которая срывается с их губ, она может быть воспринята лишь теми, кто тонет на той же лодке, что и они. Для всех остальных этот повторяемый скорбный мотив сливается в мессиво из нытья, которое слушать неохота, ведь нужно еще средство для мытья посуды купить и собаку к ветеринару записать. Несчастные люди держатся друг друга, поддерживают и пытаются хоть как-то согреться засчет тепла другого. А слова их складываются в единый хор плача. Услышать его можно в разных местах в любом городе любой страны. Главное, позволить себе вспомнить о том, как на самом деле жалко твое существование, и вот, обернешься, а рядом уже сидит пара или тройка схожих тебе по духу и настроению людей. И у меня нет ответа на вопрос: хороша эта компания или же деструктивна? Ведь поющий слышат лишь самого себя, а слышит ли он другого?
Ромен Гари написал не роман, а песню, в которой транскрибировал плач этих несчастных душ, которые случайно сталкиваются, соприкасаются и отталкиваются друг от друга, как шары по бильярдному столу. Для меня эта книга не про любовь, господипрости, и не про пару, которая нашла друг друга. Или вы считаете, что история главных героев важнее, чем у остальных, у второстепенных? Или что они стали счастливы, хоть на йоту, после этой странной встречи на несколько дней? Это ода эскапизму человеческой природы, упивающейся своим несчастьем и не знающей, нужно ли выбираться из этого индивидуального кошмара, ведь может так-то оно безопаснее. Она сегодня звучит уже не где-то на фоне из магнитолы, а оглушительным маршем играет по всей планете, рассказывая про одиночество в сети, в баре, в семье, на работе и в собственных мыслях.
Книга эта также одномоментна, как случайная встреча со схожим тебе по духу несчастным “другим”. Она будто вырвана у автора из сердца.
Очень советую всем неравнодушным к эсхатологическому восторгу и знающим, куда порой нас заводит наше воображение. Держимся за эту реальность, господа, она у нас единственная. Вроде.
2 декабря 1980 года Ромен Гари пустил себе пулю в рот. В этот день Гари встречался со своим издателем, рассуждал о налогах, договаривался со своей знакомой, что та встретит его в женевском аэропорту на следующий день. Никто и представить не мог, что 66-летний писатель покончит с собой.
Цитата из статьи про Ромена Гари
Прочитано в рамках ДП-2019, команда «ЧПОК».
Дополнительно задание: ставлю себе оценку 4. (ха-ха)
Спасибо ДП, я скучала, мое эмоциональное состояние тоже.
Одиночество в реальности
Наверное, глубоко, наверное, грустно. Наверно… Потому что меня не проняло и не зацепило. Слишком много слов, слишком много отвлекающих эпизодов, лишних людей, самобичевания, наигранности и искусственности.
И от всего этого нагромождения становится скучно и не интересно. Закончила читать книгу вздохом облегчения. Не верю.
Серия книг «Corpus»
Жизнь выбросила нас за борт, ее и меня, и произошло то, что почему-то всегда называют встречей.
Это бесконечная пустота. Это долгая беседа в клубе одиноких сердец. Это безответные монологи двух людей, потерянных в суете огромного мира. Две истерзанных души, в отчаяных попытках слиться воедино, но неспособные пробить брешь в одиночестве друг друга. Два разломанных сердца, хрупкая опора в минуты бемолвного плача. Два голоса, твердящие каждый о своей печали. Две истории с непреодолимо грустным финалом.
Это завораживающие лабиринты фраз, затягивающие в водоворот затаенной страсти и глубоко уязвленных чувств. И на поверхности лишь paroles, paroles, paroles. бесконечные слова, десятки, тысячи слов, в попытках излить свою боль случайному незнакомцу. Тому, кто не слышит, потому что тоже говорит, и говорит. о своей боли, о своей неизбывной тоске.
Печально. И просто. И поэтично. И невообразимо одиноко.
Недостаточно быть несчастными порознь, чтобы стать счастливыми вдвоем. Два отчаяния, конечно, могут вместе составить одну надежду, но это лишь доказывает, что надежда способна на все.
Любовь — единственное богатство, которое преумножается, когда его расточаешь. Чем больше отдаешь, тем больше остается тебе.
Ромен Гари: Спасите наши души
Здесь есть возможность читать онлайн «Ромен Гари: Спасите наши души» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). В некоторых случаях присутствует краткое содержание. Город: СПб, год выпуска: 2010, ISBN: 978-5-89091-430-9, издательство: Symposium, категория: Социально-психологическая фантастика / на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале. Библиотека «Либ Кат» — LibCat.ru создана для любителей полистать хорошую книжку и предлагает широкий выбор жанров:
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Спасите наши души: краткое содержание, описание и аннотация
Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Спасите наши души»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.
Ромен Гари: другие книги автора
Кто написал Спасите наши души? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
Возможность размещать книги на на нашем сайте есть у любого зарегистрированного пользователя. Если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия, пожалуйста, направьте Вашу жалобу на info@libcat.ru или заполните форму обратной связи.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Спасите наши души — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Спасите наши души», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.
Слово «душа» вышло из моды. Изгнано из словарей всех серьезных писателей. Теперь это архаизм, устаревший слезливо-лирический штамп, этакая разменная монета гуманизма. Время души прошло.
Саркастическое, презрительное употребление выражений «прекрасная душа», «республика прекрасных душ» и т. п. восходит к тридцатым годам. Именно такие чувства в них систематически вкладывали как правые, так и левые. Кроме того, такое употребление невольно приводит на ум знаменитую фразу нацистов: «Когда я слышу слово „культура“, я хватаюсь за револьвер», а также шутку Максима Горького по поводу «лирических клоунов, исполняющих свой номер терпимости и идеализма на арене капиталистического цирка». Интересно, что сказал бы Горький в 1977 году о советских диссидентах, которые исполняли все тот же «номер» на арене марксистского цирка?
Глумление над душой сыграло хоть и не главную, но немаловажную роль в подготовке почвы для гитлеровских и сталинских репрессий и для ГУЛАГа. Оно продолжается и сейчас. После последней войны его основной мишенью у нас оказался Альбер Камю. В Соединенных Штатах придумали свое насмешливое выражение: bleeding hearts, «истекающие кровью сердца». Оно часто звучало в ходе гонений на «сентиментализм» — любимой гигиенической процедуры американских интеллектуалов. В кругу французских государственных мужей выражение «душевное состояние» часто употребляется в том же издевательском ключе: чтобы показать, что любое проявление чувств есть признак слабости. Совершенно естественно, что этому оружию, осмеянию, нашлось место и в арсенале, ключом к которому могла бы служить фраза Мишеля Фуко[1]: «Человек — недавнее изобретение: археология нашего мышления указывает нам на его недавнее рождение. А возможно, и близкий конец».
У меня нет склонности к религии. Точнее, я не иду в ней дальше любви, а это самое земное, что в ней есть. Если бы меня попросили дать определение душе, я бы ответил: душа это то, что приводит нас в движение; это то представление, которое человек создает о себе самом, о своем достоинстве и о своей «чести» — кстати, «честь» — это еще одно слово, ставшее табу. Я бы также сказал, что существование этой силы, которая позволила создать столько шедевров, которую ловили и удерживали в стольких гулагах, является неизменной данностью бытия; а еще — что душу оспаривают друг у друга идеология и техника: обе стремятся ее подчинить и использовать.
Сегодня все чаще раздаются крики возмущения, а порой даже возгласы философского отчаяния по поводу замкнутости и «заточения» внутри социо- и техносистемы, в которой мы являемся одновременно создателями и составляющими, «энергоносителем» и отходами.
В романе, к чтению которого вы сейчас приступите, я попытался отобразить эту двойственность, причем сделать это, в некотором роде, наглядно, — не в рассудочной форме, а в виде художественного повествования.
Те немногие факты из области экологии, на которые я ссылаюсь, легко проверить по разнообразным и легкодоступным источникам. Я старался не загромождать свой рассказ такими фактами — в общем и целом они, как мне кажется, и так хорошо всем знакомы.
Возможно, в моем романе усмотрят недальновидные, исполненные ретроградства нападки на науку и ученых. Это заблуждение. Парадокс науки, как я утверждаю на этих страницах, заключается в том, что компенсировать причиняемый ею вред может только одно: еще больше науки.
В сентябре 1977 года в Стамбуле состоялась конференция по ядерной энергии; на ней термин «передовое топливо» часто использовался применительно к плутонию.
Надеюсь, что читатель прочтет «Спасите наши души» с улыбкой. Ведь это, конечно же, всего лишь развлечение.
Р. Г. Симаррон, сентябрь 1977
Часть первая «ПЕРЕДОВОЕ ТОПЛИВО»
Небо над Римом было голубым, безоблачным, и молодой американец, высокий бородач в очках, который больше ни разу не будет здесь упомянут, сказал своей светловолосой спутнице, любуясь чистой лазурью: «В этом небе одна холодная ясность и никакого чувства». Перед бронзовыми воротами, там, где заканчивается Италия и начинается Христианское королевство, хлопали на ветру бело-желтые штандарты швейцарских гвардейцев; Иоанн XXIII благословлял верующих, а также толпу туристов, глазевших на это зрелище с той самой площади, где девятнадцатью веками ранее испустил на кресте свой дух святой Петр.
Ромен гари спасите наши души слушать
Слово «душа» вышло из моды. Изгнано из словарей всех серьезных писателей. Теперь это архаизм, устаревший слезливо-лирический штамп, этакая разменная монета гуманизма. Время души прошло.
Саркастическое, презрительное употребление выражений «прекрасная душа», «республика прекрасных душ» и т. п. восходит к тридцатым годам. Именно такие чувства в них систематически вкладывали как правые, так и левые. Кроме того, такое употребление невольно приводит на ум знаменитую фразу нацистов: «Когда я слышу слово „культура“, я хватаюсь за револьвер», а также шутку Максима Горького по поводу «лирических клоунов, исполняющих свой номер терпимости и идеализма на арене капиталистического цирка». Интересно, что сказал бы Горький в 1977 году о советских диссидентах, которые исполняли все тот же «номер» на арене марксистского цирка?
Глумление над душой сыграло хоть и не главную, но немаловажную роль в подготовке почвы для гитлеровских и сталинских репрессий и для ГУЛАГа. Оно продолжается и сейчас. После последней войны его основной мишенью у нас оказался Альбер Камю. В Соединенных Штатах придумали свое насмешливое выражение: bleeding hearts, «истекающие кровью сердца». Оно часто звучало в ходе гонений на «сентиментализм» — любимой гигиенической процедуры американских интеллектуалов. В кругу французских государственных мужей выражение «душевное состояние» часто употребляется в том же издевательском ключе: чтобы показать, что любое проявление чувств есть признак слабости. Совершенно естественно, что этому оружию, осмеянию, нашлось место и в арсенале, ключом к которому могла бы служить фраза Мишеля Фуко[1]: «Человек — недавнее изобретение: археология нашего мышления указывает нам на его недавнее рождение. А возможно, и близкий конец».
У меня нет склонности к религии. Точнее, я не иду в ней дальше любви, а это самое земное, что в ней есть. Если бы меня попросили дать определение душе, я бы ответил: душа это то, что приводит нас в движение; это то представление, которое человек создает о себе самом, о своем достоинстве и о своей «чести» — кстати, «честь» — это еще одно слово, ставшее табу. Я бы также сказал, что существование этой силы, которая позволила создать столько шедевров, которую ловили и удерживали в стольких гулагах, является неизменной данностью бытия; а еще — что душу оспаривают друг у друга идеология и техника: обе стремятся ее подчинить и использовать.
Сегодня все чаще раздаются крики возмущения, а порой даже возгласы философского отчаяния по поводу замкнутости и «заточения» внутри социо- и техносистемы, в которой мы являемся одновременно создателями и составляющими, «энергоносителем» и отходами.
В романе, к чтению которого вы сейчас приступите, я попытался отобразить эту двойственность, причем сделать это, в некотором роде, наглядно, — не в рассудочной форме, а в виде художественного повествования.
Те немногие факты из области экологии, на которые я ссылаюсь, легко проверить по разнообразным и легкодоступным источникам. Я старался не загромождать свой рассказ такими фактами — в общем и целом они, как мне кажется, и так хорошо всем знакомы.
Возможно, в моем романе усмотрят недальновидные, исполненные ретроградства нападки на науку и ученых. Это заблуждение. Парадокс науки, как я утверждаю на этих страницах, заключается в том, что компенсировать причиняемый ею вред может только одно: еще больше науки.
В сентябре 1977 года в Стамбуле состоялась конференция по ядерной энергии; на ней термин «передовое топливо» часто использовался применительно к плутонию.
Надеюсь, что читатель прочтет «Спасите наши души» с улыбкой. Ведь это, конечно же, всего лишь развлечение.
Часть первая «ПЕРЕДОВОЕ ТОПЛИВО»
Небо над Римом было голубым, безоблачным, и молодой американец, высокий бородач в очках, который больше ни разу не будет здесь упомянут, сказал своей светловолосой спутнице, любуясь чистой лазурью: «В этом небе одна холодная ясность и никакого чувства». Перед бронзовыми воротами, там, где заканчивается Италия и начинается Христианское королевство, хлопали на ветру бело-желтые штандарты швейцарских гвардейцев; Иоанн XXIII благословлял верующих, а также толпу туристов, глазевших на это зрелище с той самой площади, где девятнадцатью веками ранее испустил на кресте свой дух святой Петр.
Было жутко холодно.
Незадолго до того Его Святейшество, в длинных кальсонах и домашних туфлях, мерил шагами спальню и бурчал, обращаясь к монсеньору Домани, своему личному секретарю:
— Когда стареешь, каждое утро просыпаешься с ощущением, что отопление не работает…
С последними словами «Deo gratias»[2] дюжины голубей взмыли над толпой. Это был знак почтения со стороны братьев ордена Святого Андрея; курия, однако, сочла его неуместным.
Монсеньор Домани, соединив руки в жесте, в котором было больше от привычки, чем от благочестия, стоял за спиной Иоанна XXIII. Кардинал Очелло держался чуть поодаль, слева, — так же, как и синьор Деччи, архитектор, приехавший обсудить с понтификом некоторые проекты модернизации Ватикана.
Его Святейшество уже завершил молитву и собирался было осенить толпу крестным знамением, но его поднятая рука застыла в воздухе. Он склонился вперед, опёрся на балюстраду, и громкоговорители разнесли по всем четырем сторонам площади его исполненное ужаса бормотание:
Монсеньор Домани и кардинал Очелло кинулись к понтифику, опасаясь, что ему стало плохо — за последнее время здоровье папы не раз давало повод для серьезного беспокойства.
Какой-то человек, пошатываясь, прокладывал себе дорогу в толпе, бесцеремонно расталкивая всех на своем пути; впрочем, проявления религиозной экзальтации были здесь довольно обычным явлением, и никто не обратил на него особого внимания.
Три выстрела раздались в тот момент, когда незнакомец добрался до колоннады Бернини под окнами понтифика. Человек рухнул на мраморные плиты, не выпуская из рук кожаную папку. Позднее Его Святейшество будет рассказывать своему ближайшему окружению, что имел несчастье заметить стрелявшего — тот стоял позади преклонивших колени черных паломников из Фатимы — но благодаря божественному милосердию тут же потерял его из виду. Толпу охватило смятение, о каком газеты обычно пишут, что «воспользовавшись всеобщей паникой, убийца скрылся».
Монсеньор Домани проявил замечательное присутствие духа: он закрыл окно и задернул шторы.
Человек еще дышал. Глаза его были широко раскрыты, и монсеньора Домани поразило их выражение. Он никогда прежде не видел — и надеялся, что никогда больше не увидит, — такого ужаса в глазах умирающего.
Старая кожаная папка, которую он выпустил из рук лишь когда его настигла третья пуля, валялась рядом.
Лет ему было, наверное, семьдесят. Несмотря на возраст, его лицо отличалось красотой, в которой молодой клирик угадал отражение возвышенных мыслей; пышная седая шевелюра была из тех, что в Италии тут же обеспечивают своему обладателю обращение «maestro». На лацкане пиджака секретарь увидел крест ордена Почетного легиона — высшую награду Франции.