роль практики и интуиции в познании
Роль интуиции в процессе познания
Интуиция подчеркивает связь между рациональным и чувственным познанием. Выделять эти познание в чистом виде нельзя.
В истории философии понятие Интуиции включало разное содержание. Интуиция понималась как форма непосредственного интеллектуального знания или созерцания (интеллектуальная Интуиция). Так, Платон утверждал, что созерцание идей (прообразов вещей чувственного мира) есть вид непосредственного знания, которое приходит как внезапное озарение, предполагающее длительную подготовку ума.
В истории философии нередко чувственные формы познания и мышление противопоставлялись. Р. Декарт, например, утверждал: «Под интуицией я разумею не веру в шаткое свидетельство чувств и не обманчивое суждение беспорядочного воображения, но понятие ясного и внимательного ума, настолько простое и отчётливое, что оно не оставляет никакого сомнения в том, что мы мыслим, или, что одно и то же, прочное понятие ясного и внимательного ума, порождаемое лишь естественным светом разума и благодаря своей простоте более достоверное, чем сама дедукция…».
Г. Гегель в своей системе диалектически совмещал непосредственное и опосредствованное знание
Интуиция трактовалась также и как познание в виде чувственного созерцания (чувственная Интуиция): «…безоговорочно несомненное, ясное, как солнце… только чувственное», а потому тайна интуитивного познания и «…сосредоточена в чувственности» (Фейербах Л.).
Интуиция понималась и как инстинкт, непосредственно, без предварительного научения определяющий формы поведения организма (А. Бергсон), и как скрытый, бессознательный первопринцип творчества (З. Фрейд).
В некоторых течениях философии Интуиция трактуется как божественное откровение, как всецело бессознательный процесс, несовместимый с логикой и жизненной практикой (интуитивизм). Различные толкования Интуиции имеют нечто общее — подчёркивание момента непосредственности в процессе познания, в отличие (или в противоположность) от опосредствованного, дискурсивного характера логического мышления.
Материалистическая диалектика усматривает рациональное зерно понятия Интуиции в характеристике момента непосредственности в познании, которое представляет собой единство чувственного и рационального.
Процесс научного познания, а также различные формы художественного освоения мира не всегда осуществляются в развёрнутом, логически и фактически доказательном виде. Нередко субъект схватывает мыслью сложную ситуацию, например во время военного сражения, определения диагноза, виновности или невиновности обвиняемого и т. п. Роль Интуиции особенно велика там, где необходим выход за пределы существующих приёмов познания для проникновения в неведомое. Но Интуиция не есть нечто неразумное или сверхразумное. В процессе интуитивного познания не осознаются все те признаки, по которым осуществляется вывод, и те приёмы, с помощью которых он делается. Интуиция не составляет особого пути познания, идущего в обход ощущений, представлений и мышления. Она представляет собой своеобразный тип мышления, когда отдельные звенья процесса мышления проносятся в сознании более или менее бессознательно, а предельно ясно осознаётся именно итог мысли — истина.
Интуиции бывает достаточно для усмотрения истины, но её недостаточно, чтобы убедить в этой истине других и самого себя. Для этого необходимо доказательство.
Роль интуиции в научном познании
Дата публикации: 13.06.2018 2018-06-13
Статья просмотрена: 3041 раз
Библиографическое описание:
Нагаткина, А. В. Роль интуиции в научном познании / А. В. Нагаткина. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2018. — № 24 (210). — С. 365-366. — URL: https://moluch.ru/archive/210/51410/ (дата обращения: 03.11.2021).
Логическое мышление, законы логики, способы и приемы образования новых понятий — играют большую роль в получении нового знания. Но рассмотрение процессов познавательной деятельности, как составной части любой человеческой деятельности, свидетельствует, что обычная логика во многих случаях оказывается недостаточной для решения научных проблем; процесс производства новой информации не может быть сведен ни к индуктивно, ни к дедуктивно рассматриваемому мышлению. Важное место в процессе восприятия новой информации занимает интуиция, передающая познанию новый стимул и направление движения.
Ключевые слова: интуиция, интуиционизм, интуитивные процесс, логика, математическая интуиция
Интуиция как специфический познавательный процесс, непосредственно вырабатывает новое знание, выступает столь же всеобщей, присущей каждому человеку способностью, как и чувственное восприятие, и абстрактное мышление.
Роль интуиции в научном и, в частности, математическом познании еще недостаточно разработана. Интуиция в научном познании является темой исследований ученых различных сфер, а также научных интересов математиков, физиков, социологов, психологов, философов и др.
Процесс мышления не всегда может быть осуществлен в развернутом и логически доказательном виде. Встречаются случаи, когда человек мгновенно схватывает сложную ситуацию и находит правильный выход из нее. Способность понимания истины путем прямого ее рассмотрения без обоснования доказательств именуется интуицией.
В качестве основных характеристик интуиции обычно отмечают такие ее черты, как внезапность, непосредственность, неосознанность. Интуиция — сложный познавательный акт, связанный с предопределенной ролью человеческого опыта, с его сознанием.
Интуитивному процессу предшествует период длительной работы сознания. Интуиция является первоначалом сложной интеллектуальной деятельности человеческого сознания. На данном этапе закладываются основы будущего знания, которое в дальнейшем проявляется внезапным путем. Человек осознает только начало и конец процесса интуитивного познания. Он контролирует лишь этапы формулировки проблемы и ее готового решения. Этап, на котором происходит решение проблемы, скрыт в области подсознания. Знание воспринимается как готовый результат, полученный без размышления, так как было достигнуто интуитивным путем.
Необходимо обозначить, что интуитивные процессы познания проявляются у представителей многих профессий в разнообразных жизненных ситуациях. Так, в законодательстве в процессе принятия законопроекта учитывается не только знание «буквы» закона, но и его «духа». Закон должен вносить изменения в жизнь людей не только в соответствии с заранее предписанными нормами и правилами, но и согласно «внутреннему убеждению».
В медицине не обойтись без «внутренних ощущений». Бросив беглый взгляд на больного, врач может иногда точно поставить диагноз, но при этом испытывает затруднения при объяснении, так как и сам не осознает на какие именно симптомы он ориентировался, он даже не в состоянии их осознать.
Что касается математики, то здесь интуиция четко показывает связь между целым и частями. Логика играет основную роль в анализе готового доказательства, в делении его на отдельные составляющие и группы. С помощью интуиции достигается синтез частей в единое целое, а также объединение отдельных элементов в более крупные группы.
По отношению к интуитивной деятельности человека, которая опирается на синтез частей и целого, машинное моделирование деятельности человека становится вторичными.
Интуитивная гипотеза не следует логически построенной цепочке из фактов, она опирается на творческое понимание вещей.
Интуиционизм — совокупность философский взглядов, изучающих роль интуиции в области математики. Основоположником данного направления считается выдающийся голландский математик, логик и методолог науки Лейтзен Эгберт Ян Брауэр (1881–1966). Интуиционизм оказал огромное воздействие на: а) поддержание стабильного интереса к положению интуиции среди математиков; б) проведение философских исследований по изучению феномена интуиции; в) формирование образцов получения математических результатов на интуитивной основе.
Также стоит рассмотреть основные направления учения о математической интуиции, в изучении которых интуиционизм внес серьезный вклад:
В научной сфере известен интуитивизм, как идеалистическое течение, получившее распространение в зарубежной философии. Рациональному познанию интуитивизма противопоставляется осознание действительности, основанное на интуиции. Интуиция рассматривается как особая способность сознания, которая не сводится ни к чувственному опыту, ни к дискурсивному, а также не поддается логическому осмыслению. Интуитивизм тесно связан с мистицизмом.
Роль практики и интуиции в познании
Источники: Данная научная работа не была опубликована
         Все достижения материальной и духовной культуры – есть проявление человеческого разума, его интеллектуальных потенций. Но только ли разум является главенствующим? Достижение разума невозможно без иррационального озарения. Мираж, который всегда отдаляется по мере того, как человек обретает новые знания, формирует новые необходимые для жизни эмпирические обобщения. Вот почему новые знания никогда не смогут быть сведены к чисто научному, рационалистическому миропредставлению. В формировании таких знаний участвуют и обучение, и религиозная практика, встреча с людьми, собственно активная деятельность и многое, многое другое.
         Мир человека – это неразрывная связь рационального и иррационального: интуиции, инстинктов, непредсказуемости или нелогичности поведения и т. д. Этот духовный мир иррациональной сущности человека, по-видимому, принципиально необъяснимы. Можно только говорить о том, что влияет на его формирование. Иррациональность человека – крайне индивидуальна, несмотря на количество общих черт у людей. Но мир иррационального не в меньшей степени влияет на поступки человека, чем его суждения, основанные на признаках рационализма. Наибольшую радость человеку, ощущение полноты и прелести жизни дает иррациональная составляющая его миропредставления, его жизни. И эта важнейшая компонента бытия человека не может не быть в центре внимания образовательной и воспитательной деятельности общества. Мы должны научиться на нее влиять так, чтобы уберечь человечество от деградации.
         …Путь в этот мир иррационального лежит через постижения прекрасного, познание искусства. И как мы думаем, главным образом, через музыку и поэзию, способности, минуя логику и рассудочность, непосредственно затронуть самые глубинные чувства человека.
         Искусство – обращение к той иррациональной сущности человека, которая и есть его собственное Я. Оно нужно, необходимо, прежде всего для того, чтобы затронуть те стороны человеческой души, которые перестают звучать в повседневной обыденности, глохнуть под бременем жизненной необходимости либо традиционных стремлений.
         То глубинное, что лежит за пределом познания, но что в не меньшей степени влияет на познаваемое и познанное, чем то рациональное, без которого человек не может жить на Земле. Вместе с ним у человека возникает то ощущение полноты и прелести жизни, которое, может быть, и составляет ее истинное содержание.
         Мы думаем, что ключ, способный открыть дверь в будущее человечества, оказывается синтезом разума с того иррационального начала, которое заложено в людях. От того, как коллективный разум сможет опереться на это иррациональное начало, и зависит судьба человечества и планеты.
         В данной работе мы попытаемся показать место интуиции в процессе познания, основываясь на изученных и осмысленных нами работах по этому вопросу, а также используя свой небольшой опыт познавательной деятельности.
         В работе показано многообразие взглядов на проблему творческой интуиции и важность этой проблемы сегодня. Практический интерес представляет приведение характерных черт интуиции, полезных для “опознания” интуитивных компонентов в творчестве. Предложено несколько попыток классифицировать данное явление, что представляется одним из самых сложных моментов в исследовании проблемы в целом. Для определения места интуиции в научном познании приводятся новейшие исследования в области нейрофизиологических основ функционирования человеческого мозга в процессах творческой деятельности. Освещается новый нетрадиционный взгляд на природу чувственной и интеллектуальной интуиции с позиций синергетики, где даются рекомендации по инициированию интуиции.
         Как факт знания каждый вид интуиции — непререкаемая реальность, существующая в сфере познания для всех познающих. Человеческий ум, озабоченный осмыслением вопросов, связанных с познавательной деятельностью, пытался разрешить и вопрос, каким образом из знания, порожденного опытом и обладающего относительной необходимостью и всеобщностью, может следовать знание, обладающее уже не относительной, а безусловной всеобщностью и необходимостью.
         И, наконец, попытаемся осмыслить творческое начало в научной деятельности. Мы надеемся, что это поможет нам в собственной научной творческой работе.
         Конечным продуктом научных исследований являются научные открытия. Научные открытия разнообразны по своему содержанию и характеру. В широком смысле слова открытием является всякий новый научный результат.
         Научное достижение обычно связано с образованием принципиально новых представлений и идей не являющихся простым логическим следствием из известных научных положений. Каким же образом можно прийти к принципиально новым представлениям и идеям, если они не выводимы из имеющегося налицо научного знания, «а иногда даже настолько не «вписываются» в него, что должны казаться, по крылатому выражению Н. Бора, «сумасшедшими»?[2].
         Чтобы лучше понять, что же такое интуиция и ее место в научном познании необходимо немного сказать о предыстории этого понятия. «Развитие естествознания и математики в ХVII в. выдвинуло перед наукой целый ряд гносеологических проблем: о переходе от единичных факторов к общим и необходимым положениям науки, о достоверности данных естественных наук и математики, о природе математических понятий и аксиом, о попытке подвести логическое и гносеологическое объяснение математическому познанию и т.д. Бурное развитие математики и естествознания требовало новых методов в теории познания, которые позволили бы определить источник необходимости и всеобщности выведенных наукой законов. Интерес к методам научного исследования повышался не только в естествознании но и в философской науке, в которой появляются рационалистические теории интеллектуальной интуиции.
         Основным пунктом рационалистической концепции было разграничение знания на опосредствованное и непосредственное, т. е. интуитивное, являющееся необходимым моментом в процессе научного исследования. Родоначальник рационализма Декарт говорил о существовании истин особого рода, познаваемых «прямым интеллектуальным усмотрением» без помощи доказательства [2].
         «Для Канта интуиция есть источник знания. И «чистая» интуиция («чистая интуиция пространства и времени») является неисчерпаемым источником знания: из нее берет начало абсолютная уверенность. Данная концепция имеет свою историю. Кант взял ее у Плотина, Фомы Аквинского, Декарта и др.».
         М.В. Ломоносов выступал против рационализма. Познание, с точки зрения Ломоносова, осуществляется следующим образом: «Из наблюдений устанавливать теорию, через теорию исправлять наблюдения есть лучший способ к изысканию правды. Ломоносов вплотную подошел к проблеме соотношения непосредственного и опосредствованного знания как результатов чувственного и теоретического познания и оказал огромное влияние на разработку проблемы интуиции в русской философии.
         Как вытекает из выше сказанного, на протяжении всей истории развития представлений об интуиции идет противопоставление восприятий, т. е. чувственных образов понятиям, т. е. логически обоснованным утверждениям.
         Так может быть место интуиции или ее «специфическое содержание следует искать в области двух познавательных процессов: при переходе от чувственных образов к понятиям и при переходе от понятий к чувственным образам. Эти два процесса являются качественно-особыми способами формирования чувственных образов и понятий.
         Отличие их от всех прочих заключается в том, что они связаны с переходом из сферы чувственно-наглядного в сферу абстрактно-понятийного и наоборот. В ходе их развертывания могут быть найдены понятия, не выводимые логически из других понятий, и образы, не порождаемые другими образами по законам чувственной ассоциации.
         Процессам перехода от чувственных образов к понятиям и, наоборот, действительно присущи те качества, которые чаще всего считаются обязательными признаками интуиции непосредственность получаемого о знания и не вполне осознаваемый характер механизма его возникновения.
         Можно думать, что человеческая мыслительная деятельность имеет «двухплоскостной характер», обусловленный наличием двух языков, в которых кодируется циркулирующая в мышлении информация (язык» предметных генштальтов» и «символически-операторный» язык). Если в процессах чувственно-ассоциативного, образного мышления движение мысли идет в плоскости наглядных образов, а в ходе дискурсивных, логических рассуждений в плоскости абстрактных понятий, то интуиция представляет собою «прыжок» с одной из этих плоскостей на другую. Переходы от чувственных образов к понятиям (концептуальная интуиция) и от понятий к чувственным образам (эйдетическая интуиция) различаются направлением этого «прыжка». Перескакивая с плоскости чувственно-наглядного в плоскость абстрактно-понятийного, наша мысль совершает как бы своеобразный «обходной маневр», она выходит в «третье измерение», чтобы преодолеть барьеры, преграждающие ей дорогу к новому знанию при движении в одной и той же плоскости. Этот «маневр» и позволяет получить такие результаты, какие нельзя достичь другими средствами (оставаясь все время в одной плоскости).
         На основе элементарных форм концептуальной и эйдетической интуиции развертываются специфические механизмы интуитивного мышления, которые вовлекают во взаимодействие между собой образы и понятия из совершенно, казалось бы, далеких друг от друга предметных областей. Вступая во взаимодействие эти образы и понятия видоизменяются и перестраиваются, что ведет к возникновению принципиально новых представлений и идей.
         Разумеется, реконструкция мыслительных процессов наталкивается на большие трудности. Однако на основе гносеологического анализа историко-научного материала, с учетом данных, накопившихся в психологических исследованиях, можно указать некоторые механизмы интуитивного мышления, с помощью которых в сознании ученых формируются новые представления и идеи.
         Несколько по-иному описывает мыслительную деятельность и показывает положение в ней интуиции Ганс Селье в своей книге «От мечты к открытию». Как нам кажется, это описание также заслуживает внимания. Вот что пишет Селье: «Логика составляет основу экспериментальных исследований точно также, как грамматика составляет основу языка. Однако мы должны научиться пользоваться математикой и статистикой интуитивно, т. е. неосознанно, так как у нас нет времени для того, чтобы на каждом шагу осознано применять законы логики.
         Логика и математика способны даже блокировать свободный поток того полуинтуитивного мышления, который является основой основ научных исследований в области медицины[1].
         Роль интуиции в научном и, в частности, математическом познании еще недостаточно разработана.
         Известно, что интуитивные компоненты познания можно обнаружить у представителей многих профессий и в разнообразных жизненных ситуациях. Так, в юриспруденции от судьи ожидается не только знание «буквы» закона, но и его «духа». Он должен выносить приговор не только в соответствии с заранее предписанным количеством доказательств, но и согласно «внутреннему убеждению».
         В филологии не обойтись без развития «языкового чувства». Бросив беглый взгляд на больного, врач может иногда точно поставить диагноз, но при этом испытывает затруднения при объяснении, на какие именно симптомы он ориентировался, он даже не в состоянии их осознать, и так далее[3].
         Что касается математики, то здесь интуиция помогает постичь связь между целым и частями, прежде каких-либо логических рассуждений. Логика играет решающую роль в анализе готового доказательства, в расчленении его на отдельные элементы и группы таких элементов. Синтез же частей в единое целое и даже отдельных элементов в более крупные группы или блоки, достигается с помощью интуиции.
         Попытки машинного моделирования деятельности человека оказываются вторичными по отношению к интуитивной деятельности человека, опирающейся на синтез частей и целого.
         Следовательно, понимание математических рассуждений и доказательств не сводится лишь к логическому анализу, а всегда дополняется синтезом, причем такой синтез, основанный на интеллектуальной интуиции, отнюдь не менее значим, чем анализ.
         Интуитивная гипотеза не следует логически из фактов, она в основном опирается на творческое воображение. Кроме того, интуицией является и «способность видеть цель издалека».
         Основные направления, по которым интуиционизм внес серьезный вклад в разработку учения о математической интуиции:
         Разработка математической интуиции в ее взаимосвязи с наиболее существенными методическими установками интуиционизма. Вслед за Кантом и Шопенгауэром Брауэр подчеркнул роль надлогической, аподиктической интуиции в математике. В своем обосновании математики Брауэр опирался на праксеологичеокую интуицию числа, которая ничего общего не имеет с эмпирической интуицией и обладает безусловной, предельной достоверностью[3].
         Воздействие на разработку методологических и мировоззренческих аспектов проблемы интуиции в математическом познании в целом.
         Идеи интуиционизма столь широко распространены, что к ним апеллируют при анализе воззрений видных философов. Согласно феноменологическому описанию Гуссерля, идея последовательности — центральная в понятие числа — является существенной особенностью процесса интуиции.
         Идеи интуиционизма оказали серьезное влияние на формирование методологических установок многих известных ученых.
         Брауэровское учение об интуиции вызвало к жизни попперианскую «эпистемологию без познающего субъекта», опирающуюся на концепцию «третьего мира».
         Взгляды Брауэра оказали определенное влияние и на психологические учения об интуиции.
         Нет ничего мрачнее такой перспективы; это означало бы конец культуры как способа существования человека. Рационалист вынужден все время что то вычислять и выгадывать, поэтому он обречен жить в постоянном страхе промахнутся в своих вычислениях и в постоянной подозрительности. Астролог придавлен своим гороскопом, фрейдист измучен своими комплексами, оккультист загнан в угол всевозможными приметами и знамениями, каждый шаг, каждый жест, вызывает у них беспокойство и тревогу. Единственная отрада для всех преуспевших в этих безумиях – нагадывать на других столь же жесткие гороскопы, откапывать в других еще более отвратительные комплексы, отыскивать для других еще более неумолимые и неотвратимые приметы.
         В процессе познания наряду с рациональными операциями и процедурами участвуют и нерациональные. Это не означает, что они несовместимы с рациональностью, т. е. иррациональны. В чем же специфики нерациональных механизмом познания? Зачем они нужны, какую роль играют в процессе познания? Для ответа на эти вопросы нам нужно выяснить, что такое интуиция и творчество.
         В реальной жизни люди сталкиваются с быстро меняющимися ситуациями. Поэтому наряду с решениями, основанными на общепринятых нормах поведения, им приходится принимать нестандартные решения. Такой процесс обычно и называется творчеством[1].
         Платон считал творчество божественной способностью, родственной особому виду безумия. Христианская традиция истолковывала творчество как высшее проявление божественного в человеке. Кант усматривал в творчестве отличительную черту гения и противопоставлял творческую деятельность рациональной. С точки зрения Канта, рациональная деятельность, например научная, — удел в лучшем случае таланта, но подлинное творчество, доступное великим пророкам, философам или художникам, — всегда удел гения. Огромное значение придавали творчеству как особой личностной характеристике философы-экзистенциалисты. Представители глубинной психологии 3. Фрейд, К. Г. Юнг, немецкий психиатр Э. Кречмер, автор книги «Гениальные люди», относя творчество целиком к сфере бессознательного, гипертрофировали его неповторимость и невоспроизводимость и, по существу, признавали его несовместимость с рациональным познанием.
         В каком же соотношении находятся рациональный и творческий процессы в познавательной и практической деятельности? Деятельность людей целесообразна. Для достижения определенной цели приходится решать ряд задач и подзадач. Одни из них могут быть решены с помощью типовых рациональных приемов. Для решения других требуется создание или изобретение нестандартных, новых правил и приемов. Это происходит, когда мы сталкиваемся с принципиально новыми ситуациями, не имеющими точных аналогов в прошлом. Вот здесь-то и необходимо творчество. Оно представляет собой механизм приспособления человека в бесконечно разнообразном и изменчивом мире, механизм, обеспечивающий его выживание и развитие. При этом речь идет не только о внешнем, объективном, но и о внутреннем, субъективном мире человека, бесконечном разнообразии его переживаний, психических состояний, настроений, эмоций, фантазий, волевых актов и т. д. Эта сторона дела не может быть охвачена рациональностью, включающей в свой состав гигантское, но все же конечное число правил, норм, стандартов и эталонов[1]. Поэтому творчество не противоположно рациональности, а является ее естественным и необходимым дополнением. Одно без другого просто не могло бы существовать. Творчество поэтому не иррационально, т. е. не враждебно рациональности, не антирационально, как думали многие мыслители прошлого, оно не от Бога, как думал Платон, и не от дьявола, как полагали многие средневековые теологи и философы. Напротив, творчество, протекая подсознательно или бессознательно, не подчиняясь определенным правилам и стандартам, в конечном счете на уровне результатов может быть консолидировано с рациональной деятельностью, включено в нее, может стать ее составной частью или в ряде случаев привести к созданию новых видов рациональной деятельности. Это касается и индивидуального и коллективного творчества. Так, художественное творчество Микеланджело, Шостаковича, научное творчество Галилея, Коперника, Лобачевского стало составной частью культуры и науки, хотя в своей непосредственной изначальной форме оно не соответствовало устоявшимся шаблонам, стандартам и эталонам.
         Любой человек в той или иной мере обладает творческими способностями, т. е. способностями к выработке новых приемов деятельности, овладению новыми знаниями, формулировке проблем, познанию неизвестного. Каждый ребенок, познавая новый для него окружающий мир, овладевая языком, нормами и культурой, по существу, занимается творчеством. Но, с точки зрения взрослых, он овладевает уже известным, обучается уже открытому, проверенному. Поэтому новое для индивида не всегда является новым для общества. Подлинное же творчество в культуре, политике, науке и производстве определяется принципиальной новизной полученных результатов в масштабах их исторической значимости.
         Однако ничего таинственного в творческой деятельности нет, и она подлежит научному изучению. Эта деятельность осуществляется мозгом, но она неидентична набору выполняемых им операций. Ученые обнаружили так называемую право-левую асимметрию мозга. Экспериментально было доказано, что у высших млекопитающих правое и левое полушария мозга выполняют разные функции[4]. Правое в основном перерабатывает и хранит информацию, ведущую к созданию чувственных образов, левое же осуществляет абстрагирование, вырабатывает понятия, суждения, придает информации смысл и значение, вырабатывает и хранит рациональные, в том числе логические правила. Целостный процесс познания осуществляется в результате взаимодействия операций и знаний, выполняемых этими полушариями. Если в результате болезни, травмы или хирургического вмешательства связь между ними нарушается, то процесс познания становится неполным, неэффективным или вообще невозможным. Однако право-левая асимметрия возникает не на нейрофизиологической, а на социально-психо¬логической основе в процессе воспитания и обучения. Она связана также с характером предметно-практической деятельности. У детей она четко фиксируется лишь в возрасте четырех-пяти лет, а у левшей функции полушарий распределены проти¬воположным образом: левое полушарие выполняет функции чувственного, а правое — абстрактного рационального познания[2].
         В процессе творчества и интуиции совершаются сложные функциональные переходы, в которых на каком – то этапе разрозненная деятельность по оперированию абстрактными и чувственными знаниями, соответственно осуществляемая левым и правым полушариями, внезапно объединяется, приводя к получению искомого результата, к озарению, к некоему творческому воспламенению, которое воспринимается как открытие, как высвечивание того, что ранее находилось во мраке бессознательной деятельности.
         Теперь мы можем обратиться к важнейшим познавательным процедурам объяснения и понимания.
         Обычно они рассматриваются как совпадающие или пересекающиеся процессы. Однако анализ человеческого познания, интенсивно проводившийся во второй половине XIX и на всем протяжении XX в., выявил между ними существенные различия. Неокантианцы В. Виндельбанд, Г. Риккерт и др. утверждали, что познание природы в корне отличается от познания общества и человека. Явления природы, считали они, подчиняются объективным законам, явления же социальной жизни и культуры зависят от совершенно индивидуальных особенностей людей и неповторимых исторических ситуаций[4]. Поэтому познание природы является генерализирующим, или обобщающим, а познание социальных явлений индивидуализирующим. Соответственно для естествознания основная задача — подведение единичных фактов под общие законы, а для социального познания главным является постижение внутренних установок, мотивов деятельности и скрытых смыслов, определяющих поступки людей. На основании этого В. Дильтей утверждал, что основным методом познания в естественных науках является объяснение, а в науках о культуре и человеке — понимание. Верно ли это? В действительности в таком подходе есть как правильные, так и ошибочные моменты. Верно, что современное естествознание стремится установить прежде всего законы явлений и подвести под них единичные эмпирические знания. Неверно же, что науки об обществе не отражают объективных законов и не пользуются ими для объяснения социально-исторических явлений и деятельности индивидов[3]. Верно, что понимание взглядов, мнений, убеждений, верований и целей других людей — чрезвычайно сложная задача, тем более что многие люди неправильно или не до конца понимают самих себя, а иногда намеренно стремятся ввести в заблуждение. Неверно, что понимание неприменимо к явлениям природы. Каждый, кто изучал естественные или технические науки, не раз убеждался, как трудно и как важно понять то или иное явление, закон или результат эксперимента. Поэтому объяснение и понимание — два взаимодополняющих познавательных процесса, используемых и в естественно-научном, и в социальном, и в техническом познании.
         Понимание — это не единичный акт, а длительный и сложный процесс. Мы постоянно переходим от одного уровня понимания к другому. При этом осуществляются такие процедуры, как интерпретация — первоначальное приписывание информации смысла и значения; реинтерпретация — уточнение и изменение смысла и значения; конвергенция — объединение, слияние прежде разрозненных смыслов и значений; дивергенция — разъединение прежде единого смысла на отдельные подсмыслы; конверсия — качественное видоизменение смысла и значения, их радикальное преобразование и т.д.Понимание, следовательно, представляет собой реализацию многих процедур и операций, обеспечивающих многократное преобразование информации при переходе от незнания к знанию[2]. Создание абстракций высших уровней и объединение их в различные концептуальные схемы представляет собой своего рода витки спирали, движение по которой сопровождается возвратом к старому, выработкой новых признаков, их количественным накоплением, качественными преобразованиями, постоянным разрешением возникающих смысловых противоречий[4].
         Процесс понимания состоит не только в усвоении знаний, уже выработанных другими людьми или эпохами, но и в конструировании на основе ряда сложных преобразований принципиально новых знаний, не существовавших ранее. В таких случаях понимание носит творческий характер и представляет собой переход от интуитивного мышления к рациональному познанию. Именно так, например, происходила выработка понятий «кварк» и «суперсимметрия» в современной физике.
         Таким образом, рассмотрев проблему соотношения рационализма и иррационализма в процессе познания, мы приходим к следующей констатации, что роль интуиции с точки зрения разрешения давнего теоретического спора по поводу противопоставления интуитивного и рассудочного познания и многочисленных попыток в этом противопоставлении всячески подчеркнуть преимущества интуитивного типа познания, целесообразнее рассматривать их как целостный процесс. Такой подход дает возможность объяснить сам механизм принятия интуитивных решений.
         И тогда противоположностью интуитивного следует рассматривать не столько логическое (даже математико-логическое), сколько алгоритмическое. Если дан точный математический алгоритм получения истинного результата (или доказательство алгоритмической неразрешимости), то никакая интуиция (ни чувственно-эмпирическая, ни интеллектуальная) для получения этого результата не нужна. За ней сохраняется лишь вспомогательная функция употребления правил применения схемы алгоритма, однозначного распознавания элементарных конструктивных объектов, операций над ними.
         Резюмируя все выше изложенное, хотелось бы еще раз обратить внимание на то, что в целом у нас сложилось некоторое представление о понятии интуиция и ее месте и роли в активном познавательном процессе. Интуиция представляется нам неотъемлемой частью творческого познания, и действие интуиции (озарение) так же невозможно без долгой предварительной работы ума, как невозможно переплыть реку, если не умеешь плавать.
         Хотелось бы еще подчеркнуть, что наиболее полно представляется процесс получения нового знания и мы думаем, что сможем использовать некоторые, рассмотренные в данной научной работе положения.