на седьмую версту что значит
ВЕРСТА
Полезное
Смотреть что такое «ВЕРСТА» в других словарях:
верста́к — верстак, а … Русское словесное ударение
ВЕРСТА — жен. ряд, порядок, линия, прямая черта, расположение в скрунку, гусем. Прогнать версту, прямой порядок, по нитке. | Ровня, дружка, пара, чета, противень чему; что под стать, под лад, масть, под меру. Он не верста, не в версту, не под версту тебе … Толковый словарь Даля
верста — ы; мн. вёрсты, вёрст; ж. 1. Старинная русская мера длины, равная 500 саженям или 1,06 километра (применялась до введения метрической системы). Исчисление расстояния в вёрстах. Живёт в двух верстах отсюда. Прошёл с версту (приблизительно столько) … Энциклопедический словарь
верста — См. пара, рослый в версту, в версту встать, в версту стать, за пятьдесят (семь, сто) верст (ехать) киселя есть (хлебать), под версту. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. под. ред. Н. Абрамова, М.: Русские словари, 1999.… … Словарь синонимов
Верста — Верста русская единица измерения расстояния, равная пятистам саженям или тысяча пятистам аршинам (что соответствует нынешним 1 066,8 метрам, до реформы XVIII века 1 066,781 метрам). Упоминается в литературных источниках с XI … Википедия
ВЕРСТА — ВЕРСТА, версты, вин. вёрсту и версту, мн. вёрсты, вёрст, верстам верстам, жен. Русская мера длины, употреблявшаяся до введения метрических мер, равная 500 саж., немного более 1 1/15 километра. || Верстовой столб (устар.). «Там верстою небывалой… … Толковый словарь Ушакова
ВЕРСТА — ВЕРСТА, ы, мн. вёрсты, вёрст, вёрстам, жен. 1. Старая русская мера длины, равная 1,06 км. Исчисление в вёрстах (но: он живёт в двух верстах). Прошёл с версту (т. е. около версты). За версту или за версту увидеть кого н. (издали). Семь вёрст до… … Толковый словарь Ожегова
ВЕРСТА — русская мера длины, равная 500 саженям (1,0668 км). До 20 в. существовала межевая верста (1000 саженей; 2,1336 км), употреблявшаяся для межевания и определения расстояний между населенными пунктами … Большой Энциклопедический словарь
верста́ — верста, ы, версту, заверсту; мн. вёрсты, вёрст, вёрстам; исчисление в вёрстах; но: в пяти верстах … Русское словесное ударение
верста — ВЕРСТА, ы, вин. версту и вёрсту,мн вёрсты, вёрст, ж Старинная русская мера длины, равная 500 саженям или 1,06 километра. До XX века существовала межевая верста (1000 саженей: 2,1336 км), употреблявшаяся для межевания и определения расстояний … Толковый словарь русских существительных
Новое в блогах
Фольклор о мироустройстве. Глава 7. Седьмая верста
В традиции наших предков реальность вселенной представлена тремя царствами (дворами, домами): Правь, Навь и Явь. Правь – это вечность вселенной, обитель божественной родительской семеюшки, в ней находится в состоянии покоя идея жизни. Навь – ночь вселенной (царство смерти, потусторонний мир), в ней из идеи жизни разворачивается образ вселенной. А Явь – день вселенной, в котором воплощена жизнь. С лова отмеченные курсивом, представляют фрагменты произведений фольклора, Вед, Рун и других Книг знаний родов Руси. Они образуют лексику метафизического языка.
По истечению шестого этапа бытия вселенной шестилетки покинут Явь, чтобы переновиться к седьмому воплощению. На седьмой версте вселенная закончит своё существование и навсегда уйдёт в вечность, а вместе с ней отправятся в Правь и семилетки – людские души, познавшие правду истинную. Следующая история называет отличительную особенность человека семилетки: быть навечно счастливым.
Мудрая дева
Е хали два брата: один бедный, другой именитый; у обоих по лошади: у бедного кобыла, у именитого мерин. Остановились они на ночлег рядом. У бедного кобыла принесла ночью жеребёнка; жеребёнок подкатился под телегу богатого. Будит он наутро бедного: «Вставай, брат, у меня телега ночью жеребёнка родила». Брат встаёт и говорит: «Как можно, чтобы телега жеребёнка родила! Это моя кобыла принесла». Богатый говорит: «Кабы твоя кобыла принесла, жеребёнок бы подле был!» Поспорили они, и пошли до начальства; именитый дарит судей деньгами, а бедный словами оправдывается.
Дошло дело до самого царя. Велел он призвать обоих братьев и загадал им четыре загадки: «Что всего в свете сильней и быстрее, что всего в свете жирнее, что всего мягче и что всего милее?» – и положил им сроку три дня: «На четвёртый приходите, ответ дайте!»
Богатый подумал-подумал, вспомнил про свою куму и пошёл к ней совета просить. Она посадила его за стол, стала угощать; а сама спрашивает: «Что так печален куманёк?» – «Да загадал мне государь четыре загадки, а сроку всего три дня положил». – «Что такое? Скажи мне». – «А вот что, кума: первая загадка – что всего в свете сильней и быстрее?» – «Экая загадка! У моего мужа каряя кобыла есть; нет её быстрее! Коли кнутом приударишь – зайца догонит». – «Вторая загадка: что всего в свете жирнее?» – «У нас другой год рябой боров кормится; такой жирный стал, что и на ноги не подымается!» – «Третья загадка: что всего в свете мягче?» – «Известное дело, пуховик, уж мягче не выдумаешь!» – «Четвёртая загадка: что всего в свете милее?» – «Милее всего внучек Иванушка!» – «Спасибо тебе, кума! Научила уму-разуму, по век не забуду».
А бедный брат залился горькими слезами и пошёл домой; встречает его дочь-семилетка (только и семьи было, что дочь одна): «О чём ты, батюшка, вздыхаешь да слёзы ронишь?» – «Как же мне не вздыхать, как слёз не ронить? Задал мне царь четыре загадки, которых мне и в жизнь не разгадать». – «Скажи мне, какие загадки?» – «А вот какие, дочка: что всего в свете сильней и быстрее, что всего жирнее, что всего мягче и что всего милее?» – «Ступай, батюшка, и скажи царю: сильней и быстрей всего ветер; жирнее всего земля: что ни растёт, что ни живёт – земля питает! Мягче всего рука: на что человек ни ляжет, а всё руку под голову кладёт; а милее сна нет ничего на свете!»
Пришли к царю оба брата: и богатый и бедный. Выслушал их царь и спрашивает бедного: «Сам ли ты дошёл или кто тебя научил?» Отвечает бедный: «Ваше царское величество! Есть у меня дочь-семилетка, она меня научила». – «Когда дочь твоя мудра, вот ей ниточка шелковая; пусть к утру соткёт мне полотенце узорчатое». Мужик взял шелковую ниточку, приходит домой кручинный, печальный. «Беда наша! – говорит дочери. – Царь приказал из этой ниточки соткать полотенце». – «Не кручинься, батюшка!» – отвечала семилетка, отломила прутик от веника, подаёт отцу и наказывает: «Пойди к царю, скажи, чтоб нашёл такого мастера, который бы сделал из этого прутика кросны: было бы на чем полотенце ткать!» Мужик доложил про то царю. Царь даёт ему полтораста яиц. «Отдай, – говорит, – своей дочери; пусть к завтраку выведет мне полтораста цыплят».
Воротился мужик домой ещё кручиннее, ещё печальнее: «Ах, дочка! От одной беды увернёшься, другая навяжется!» – «Не кручинься, батюшка!» – отвечала семилетка, попекла яйца и припрятала к обеду да к ужину; а отца посылает к царю: «Скажи ему, что цыплятам нужно одноденное пшено: в один бы день было поле вспахано, просо засеяно, сжато и обмолочено; другого пшена наши цыплята и клевать не станут!» Царь выслушал и говорит: «Когда дочь твоя мудра, пусть наутро сама ко мне явится – ни пешком, ни на лошади, ни голая, ни одетая, ни с гостинцем, ни без подарочка». «Ну, – думает мужик, – такой хитрой задачи и дочь не разрешит; пришло совсем пропадать!» «Не кручинься, батюшка! – сказала ему дочь-семилетка. Ступай-ка к охотникам да купи мне живого зайца да живую перепёлку». Отец пошёл и купил ей зайца и перепёлку.
На другой день поутру сбросила семилетка всю одёжу, надела на себя сетку, в руку взяла перепёлку, села верхом на зайца и поехала во дворец. Царь её у ворот встречает. Поклонилась она царю: «Вот тебе, государь, подарочек!» – и подаёт ему перепёлку. Царь протянул было руку: перепёлка порх – и улетела! «Хорошо, – говорит царь, – как приказал, так и сделала. Скажи мне теперь: ведь отец твой беден, так чем вы кормитесь?» – «Отец мой на сухом берегу рыбу ловит, ловушки (морды-ловушки) в воду не становит; а я приполом (подолом) рыбу ношу да уху варю». – «Что ты, глупая! Когда рыба на сухом берегу живёт? Рыба в воде плавает!» – «А ты умён? Когда видано, чтоб телега жеребёнка принесла? Не телега, кобыла родит!» Царь присудил отдать жеребёнка бедному мужику, а дочь его взял к себе; когда семилетка выросла, он женился на ней и стала она царицею.
Б ратья д ля разрешения спора обратились к царю – Отцу небесному, а тот их отправил к людской мудрости: один пошёл к куме, а другой к семилетке. И каждый из них получил разные ответы.
Семилетка владеет древними знаниями и на царский вопрос: «Что всего в свете сильнее?» ответила: «Сильней и быстрей всего ветер«. Мудростью прародителей поведано, что именно буря-ветер на синем море начинает и заканчивает жизнь вселенной. На вопрос же: «Что всего в свете жирнее?» семилетка ответила: » Жирнее всего земля: что ни растёт, что ни живёт – земля питает!» Земля является следствием первородных начал, и только её жителям дана возможность преобразовывать органическую пищу в мощь первородных начал. Сказка «Волк и коза» подробно поведала, как сила дров вселенской печи питает земную растительность, а затем переходит в молоко козы.
Текст сказки был записан в Саратовской губернии. В «Примечаниях» к собранию сказок Афанасьев указывает на множество её вариантов: «Русских вариантов – 34, украинских – 29, белорусских – 11».
Царская цензура отнесла «Мудрую деву» к числу «вредных по содержанию». В одной из версий «Семилетки» (из собрания Худякова) малышка разгадывала любые загадки. На вопрос: «Что всего быстрее«. Она отвечала: «Мысль всего быстрее на свете«. Действительно, многие фольклорные герои мысленно (и мгновенно) достигают обозначенного места. На вопрос: «Что всего на свете милее?» дочь мужика ответила: «Сон на свете для человека всего милее«. Знала она путь в Навь и Правь, а потому и владела чудесами этих царств.
Следующий вариант о семилетке предлагает способ избавления от земных пороков и достижения счастья бытия.
Разумная дочь
Ж ил один бедняк с женой. Родилась у них дочь. Надо справлять родины, а у него ни хлеба, ни к хлебу. Чем гостей угощать?
Пошёл бедняк за водою на речку. Набрал полные вёдра, назад возвращается. Глядь – лежит в кустах тёлочка. Да такая слабая, плохенькая, что сама и не подымется.
Принёс бедняк домой воду и рассказал жене о тёлочке.
– Так возьми её, – говорит жена.
Вернулся он на речку, взял тёлочку и домой принёс.
– Давай, – говорит жене, – зарежем её: будет чем гостей угостить.
Понравилась жене тёлочка – такая пёстренькая, белолобая.
– Нет, – говорит она, – пускай лучше растёт.
– Да она ведь совсем слабенькая. Видно, кто-то её бросил, чтоб в коровнике не околела.
– Ничего, может, и выходим её. Подрастёт дочка – будет ей молоко.
Послушался муж жену, и стали они тёлочку выхаживать.
Окрепла тёлочка, растёт как на дрожжах. И дочка тоже как на дрожжах растёт. Да такая умница вышла, что и старики охотно её слушаются.
Выкормилась из пёстренькой, белолобой тёлочки славная корова.
Подросла девочка, исполнилось ей семь лет, стала сама корову пасти.
Засмотрелся однажды богатый сосед на бедняцкую корову.
– Откуда она у тебя? – спрашивает. Бедняк и рассказал ему всё, как было.
– Эге, – говорит богатей, – так это ж моя тёлочка! Это я её выбросил – не думал, что она на ноги подымется. Нет, тогда я заберу свою корову назад.
– Ведь я ж её выкормил, – говорит он. – Теперь она моя.
Не соглашается богатей:
– Не отдашь по-хорошему – пойдём к пану судиться.
Что делать? Пошли судиться к пану. Богатей подал пану руку, поздоровался: известно, богатый с богатым – свои люди. Пан ему говорит:
Сел богатей в кресло, а бедняк у порога стоит, снял шапку. Пан на него и не смотрит.
– Ну, что скажешь? – спрашивает он богатого.
– Да вот, пане, какое дело вышло, – начал жаловаться богатый. – Семь лет назад забрал этот человек мою тёлку, а теперь не отдаёт.
Выслушал пан и бедняка, а потом говорит им:
– Хорошо. Суд мой будет таков. Задам я вам три загадки: «Что на свете жирнее всего?», «Что на свете слаще всего?», «Что на свете быстрее всего?». Кто отгадает, у того и корова останется. А теперь ступайте домой, пораздумайте. Завтра приходите с отгадками.
Вернулся бедняк домой, сел и плачет.
– Чего ты, тата, плачешь? – спрашивает дочка.
– Да вот хочет богатый сосед корову у нас отобрать, – отвечает отец. – Пошли мы с ним к пану на суд, а тот задал нам три загадки. Кто из нас отгадает, у того и корова останется. Да где ж мне отгадать те загадки!
– А какие, тата, загадки? – спрашивает дочка.
– Ничего, тата, не печалься, – говорит дочка. – Ложись спать. Утро вечера мудренее: завтра что-нибудь да придумаем.
А богатей пришёл домой и радуется.
– Ну, баба, – говорит он жене, – будет корова наша! Только нам надо с тобой отгадать три загадки: что на свете жирнее всего, что слаще всего и что быстрее всего?
Подумала жена и говорит:
– Вот диво! Да тут и отгадывать-то нечего. Нет ничего на свете жирнее моего рябого борова, слаще липового мёда наших пчёл, а быстрее нашего гнедого жеребца никто бежать не может: ведь он как помчится, так и ветер его не догонит!
– Правда, – согласился муж, – я так пану и скажу.
Наутро приходят богатый с бедным к пану.
– Ну что, отгадали мои загадки? – спрашивает пан.
Богатый вышел вперёд:
– Да тут и отгадывать-то нечего: нету на свете никого и ничего жирнее моего рябого борова, слаще липового мёда моих пчёл и быстрее моего гнедого жеребца.
– А ты, – спрашивает пан у бедняка, – отгадал?
– Отгадал, пане: нет ничего жирнее земли – ведь она нас всех кормит; нет ничего слаще сна – хоть какое случилось горе, а уснёшь, всё позабудется, и нет ничего быстрее людских мыслей: ведь сам ты ещё здесь, а мысли уже далеко-далеко.
Правильно отгадал бедняк! И пришлось пану присудить ему корову.
– Кто это тебя научил так отгадывать мои загадки? – спрашивает он у бедняка.
– Моя дочка-семилетка, – говорит бедняк. Удивился пан: не может быть, чтоб какая-то малолетняя бедняцкая дочь отгадывала его загадки! Решил он посмотреть на умную девочку. Приехал однажды к бедняку, а тот как раз в это время был в поле. Встретила пана дочь-семилетка.
– Девочка, – спрашивает пан, – к чему мне лошадей привязать?
Посмотрела девочка на сани и на повозку, что стояли на дворе, и говорит:
– Можешь к зиме привязать, а можешь и к лету.
Пан так глаза и вытаращил: как это можно привязать лошадей к зиме или к лету? Смеётся, видно, над ним девчонка!
– Ну, хоть к саням привяжи, хоть к повозке, – пояснила девочка недогадливому пану.
Видит пан, бедняцкая дочка и вправду очень разумная. Обидно это пану. Услышат люди, что она умнее его, тогда хоть беги из поместья.
Поговорил пан с девочкой и поехал, а ей сказал, чтоб отец пришёл к нему вечером. Пришёл бедняк вечером к пану.
– Что ж, – говорит пан, – умна твоя дочка. А я всё же умнее её.
Дал пан бедняку решето с яйцами:
– На, отнеси это дочке да скажи, чтоб она посадила на них наседку и вывела мне к утру цыплят на завтрак. А не выполнит этого – велю бить кнутом.
Пришёл бедняк домой пригорюнясь. Сел на лавку и плачет.
– Ты чего, тата, плачешь? – спрашивает дочка.
– Да вот, доченька, какая беда: задал тебе пан новую загадку.
– Какую? Показал отец решето с яйцами:
– Сказал, чтоб ты посадила на эти яйца наседку и вывела ему к утру цыплят на завтрак. А разве можно это сделать?
Дочка подумала и говорит:
– Ничего, тата, завтра что-нибудь да придумаем. А пока что возьми, мама, эти яйца да изжарь на ужин яичницу.
Утром говорит дочка отцу:
– На тебе, тата, горшок, ступай к пану. Скажи, чтоб он за день лес вырубил, выкорчевал да вспахал, просо посеял, сжал и обмолотил да в этот горшок насыпал – цыплят кормить.
Пошел отец к пану, подал ему пустой горшок и сказал все, что дочка велела. Подкрутил пан усы и говорит:
– Умная ж у тебя дочка, а я все же её умней. Взял он три льняных стебля, подал их бедняку:
– Скажи дочке, чтоб она к утру этот лён вытеребила, спряла, соткала и сшила бы мне из него рубашку. Вернулся отец домой пригорюнившись.
– Что сказал тебе пан?
Подал отец ей три льняных стебля и рассказал, что пан загадал.
– Ничего, – отвечает дочка, – ложись, тата, спать: завтра что-нибудь да придумаем.
Наутро даёт дочка отцу три кленовые палки и говорит:
– Отнеси их пану да попроси посадить их, за одну ночь вырастить и сделать из них станок ткацкий, чтоб было на чём полотна ему на рубашку наткать.
Пошёл бедняк к пану, подал три палки и сказал так, как дочь научила.
Покраснел пан и говорит:
– Умная ж у тебя дочка – ничего не скажешь. А я всё же умнее её! Так вот передай ей, чтоб она не пешком пришла ко мне, не на лошади приехала, не голая, не одетая и принесла б мне подарок, да такой, чтобы я не мог принять его. Если она все это сделает, то приму её в дочери – вырастет, панною будет! А не сделает – плохо ей придётся.
Вернулся отец домой пуще прежнего запечаленный.
– Ну, что ж тебе, тата, пан сказал? – спрашивает дочка.
– Да вот, доченька, наделала ты беды и нам и себе своими отгадками.
И рассказал ей отец, что пан загадал. Засмеялась дочка:
– Ничего, тата! Как-нибудь обманем пана и на этот раз. Только поймай мне живого зайца.
Пошёл отец в лес, поставил капкан и поймал зайца.
Дочка сняла рубашку, набросила на себя вместо платья рыбачью сеть, села верхом на палочку и поехала с зайцем к пану.
Пан стоит на крыльце, видит – опять перехитрила его бедняцкая дочка! Разозлился он и натравил на неё собак – думал, что они разорвут умницу. А девочка выпустила из рук зайца – собаки и кинулись за ним в лес.
Подошла она к пану:
– Лови, – говорит, – мой подарок: вон он в лес убежал.
Пришлось пану взять умную девочку в дочери. Поехал пан вскоре за границу, а девочке сказал:
– Смотри ж без меня не суди людей моих, а то плохо тебе придётся.
Осталась девочка одна в усадьбе. И случилось в то время такое дело. Пошли два мужика на ярмарку. Один купил телегу, а другой кобылу. Запрягли кобылу в телегу, и домой поехали. По дороге остановились отдохнуть. Легли и уснули. А проснулись, глядь – бегает у телеги молодой жеребёночек. Дядьки заспорили. Тот, чья телега была, говорит:
– Жеребёнок мой – это моя телега ожеребилась!
А тот, чья кобыла, на своём настаивает:
– Нет, жеребёнок мой – это моя кобыла ожеребилась!
Спорили, спорили и порешили ехать к пану на суд.
Приехали, а пана нет дома.
– Рассуди хоть ты нас, – просят дядьки приёмную панскую дочку.
Узнала девочка, какое у них дело, и говорит:
– Пусть тот из вас, чья кобыла, выпряжет её из телеги и поведёт под уздцы, а тот, чья телега, пускай тащит её на себе в другую сторону. За кем жеребёнок побежит, тот и будет его хозяином.
Так дядьки и сделали. Жеребёнок побежал за кобылою, на том спор у них и окончился.
Вернулся пан из-за границы и узнал, что умная девочка без него судила. Рассердился он, поднял крик:
– Что ж ты меня не послушалась? Теперь ты мне не дочка. Возьми себе из поместья что пожелаешь, и ступай домой, чтоб я тебя больше не видел!
– Хорошо, – говорит девочка. – Но мне хочется на прощанье тебя вином угостить.
– Угости, – буркнул пан. – Только поскорей. Напоила его девочка вином, пан и уснул без памяти. Тогда велела она слугам запрячь лошадей, положила пана в карету и повезла домой. Дома с отцом вынесла его из кареты и перенесла в сени на кучу гороховин.
– Вот тебе, – говорит, – постель вместо перины. Отлёживайся себе.
Проснулся наутро пан, по сторонам озирается: где же это он? Увидал свою приёмную дочку и спрашивает:
– Почему я тут, в грязной мужицкой хате лежу?
– Ты сам так захотел, – смеётся девочка. – Ты мне сказал: «Бери себе из поместья что пожелаешь, и ступай домой». Я и взяла тебя. Вставай, бери топор и мотыгу да иди вместо отца панщину отбывать. Ты мужик крепкий, будет работник из тебя неплохой.
Услыхал это пан, вскочил на ноги и так махнул назад в своё поместье, что только его и видели. Даже от лошадей с каретою отказался.
В этой белорусской сказке отец и мужик – сам Творец вселенной, а Его двор и есть божественная обитель (Правь).
Бедняцкая дочка семилетка – житель заключительного этапа вселенной.
Пан – навий житель, он знаком с чудесами ночи вселенной, а потому считает себя умнее бедняцкой дочки. Однако пан не захотел через делание отца постичь мудрость бытия в Яви, а потому ещё до завершения седьмой версты вселенной махнул назад в своё поместье (в Навь).
Фольклор подробно рассказывает о коловращении Я на семи верстах вселенной. Например, Я небылицы молвит: «по тому самому, как начался свет, – было мне семь лет«. Здесь лет и есть верста вселенной.
Суть Я карельских Рун, небылицы и других произведений фольклора повторяется в Веде Рода:
– «Я твой сын! Я же твой родитель! Я – рождающий и рождённый. Я тот Сын, что родил Отца! Я был до, я же буду после! Я есмь – ты, за тобою – я!
– Я – Крышень! Был я Рамной! Как Рамна – ты!
– Дорогой звёздной и Воротами в Ирий-сад, и Свечою, и Камнем, Книгой. Переправою над рекой, лёгким облаком над горой».
Дед Сварог молвил внуку Я:
– Ты Отца Предвечного имя в Небе синем установил. В мир войти возжелав, Ты родился. Сыном стал Ты, Отца родив».
Дед небылицы называет человека во плоти – батькой, а в Ведах дед Сварог дарит воплощённому человеку своё имя – Отца предвечного или причины всего. Таким образом, на страницах фольклора действует не обезличенный Я, а носитель имени – Сын предвечного Отца. При этом Я является идеей и бессмертным прообразом своего батьки. Оттого и поведано: «Сыном стал Ты, Отца родив«.
Вот как пословица сказывает о вселенском пути человека: «За семь вёрст киселя хлебать. За море по еловы шишки«. Ходил человек вдоль молочной реки много лет. На её кисельном берегу «стоит церковь из пирогов складена, оладьями повершена, блином накрыта«. В другом варианте небылицы к словам: блином накрыта. Афанасьев («Народные русские сказки») даёт в сноске: «Шаньгой, ватрушкою». Эта выпечка делается только с творогом, и означает присутствие в любой форме Свят Духа Истварога (Сварога). Конфигурация же из блина, оладьев, пирога отражает круговорот жизни. Пословица молвит: «Тридцать лет, как видел коровий след, а всё молоком отрыгается«. События творения жизни начинаются в вечности, а в Яви отрыгаются молоком в результате воплощения.
В загадке поведано: «Загадка, разгадка да семь вёрст правды«. Её разгадка заключается в правде семи вёрст (семи вёрст бытия вселенной). Правда истинная фольклора хранит начало всех начал, историю прошлого вселенной и человечества, сказывает о ближайшем и очень далёком будущем. События сказок, легенд, былин и мифов не возникли из ничего, в них жрецы родов Руси поведали о фактах эволюции жизни. На седьмой версте наша вселенная закончит своё существование и уйдёт в Правь, а её опыт навсегда останется в архиве вечности. Далее же будет так, как передано в пословице: «Осьмой день, что первый«. Здесь упоминается правда о продолжительности коловращения жизни нашей вселенной, а осьмой день – это начало новой вселенной, с первого дня которой и на протяжении всех её последующих вёрст будет по-прежнему утверждаться идея Жизни.